Тридцать лет спустя

Дружеский шарж автора на В. Гусинского

О себе автор приведенного ниже текста сообщает: «Родился в 1958 г. в Челябинске. Окончил Челябинский институт культуры с дипломом режиссера. И никогда им не был. Далее учился в Свердловске и Ленинграде, на отделении подготовки актеров музкомедии. Каковым так и не стал. Затем работал в Архангельске, где и начал печататься в 1986 г. в газете „Северный комсомолец“. Окончил Петрозаводскую консерваторию как оперный певец. И не работал им ни дня. В 1991 г. переехал в Москву. С 1995 г. – исполнительный директор Российского еврейского конгресса. Курировал благотворительные и культурные проекты. С 1995-го публиковался в журналах „Октябрь“, „Новый Крокодил“, „Аншлаг“, „Русский журнал“, газетах „Совершенно секретно“, „Литературная газета“ (Клуб 12 стульев), „Век“ и т. д. Поскольку с юности мечтал пойти по стопам прапрадеда, бывшего кантором… то при первой же возможности без всякого сожаления бросил поприще функционера и бюрократа и по приглашению общины г. Нюрнберга в 2003 г. отбыл в ФРГ. Где и тружусь кантором по сей день». Предлагаем читателям познакомиться с его заметками о еврейской жизни в России конца 1980-х – начала 1990-х гг.

«Пуля – лучшая рецензия». Завершив так предисловие, я если и преувеличил, то незначительно. Мы жили на Новом Арбате. Где автоматные очереди звучали в то время почти так же обыденно, как автомобильные гудки. И человеческая жизнь ценилась на вес свинца. Все персонажи вышедшей вскоре книги были замаскированы под псевдонимами. Сегодня эти предосторожности кажутся нелепыми, и я представляю действующих лиц под их подлинными именами.

Когда мы были бесхозными

«Но почему? – спросил я, – Гуся сделали перелетным? А Гольдшмидта и Шаевича гонобят системно?! Первого лишают визы. На второго нацеливают стволы всей ассенизации. А Лазар получает российское гражданство по упрощенной процедуре и ордена. Почему?!» Сережа Митрохин из нашей компании, сложившейся еще в студенческие годы, улыбнулся: «Так же, как власти нужны свои хозяйственники, банкиры, чиновники, ей нужны и свои евреи».

Период безнадзорности продолжался достаточно долго. Приблизительно с конца 1980-х. Можно условно обозначить его начало возникновением «Иггуд гаморим», союза преподавателей иврита. Еще живя в Карелии, я услышал о нем по «Голосу Америки» и успел записать телефон. Поскольку ближайший человек, знавший ивритский алфавит, жил в Хельсинки, вечерним поездом я отправился в Большой Девятинский. Маша и Дима Дусовицкие, да и другие учителя, были ребятами молодыми и бесстрашными. «Иггуд» размахнулся во всю географическую ширь (тогда еще не пост-) советского пространства.