Ноктюрн Шопена

Музыка была ее богом с детства. Желая служить ей, она в мечтах видела себя известной пианисткой, выступающей с концертами в переполненных залах. Через много лет так и произошло, но того, что однажды, в самый трагический час, музыка спасет ее жизнь, она, конечно же, предположить не могла… Музыка сопровождала Наталию по жизни всегда. Особенно любила она произведения Шопена: ноктюрн до-диез-минор до конца жизни оставался ее визитной карточкой.

Родилась Наталия 27 февраля 1911 г. в Кракове. Она была вторым ребенком из четырех детей в преуспевающей еврейской семье владельца текстильной фабрики Исидора Вайсмана.

Семья их была музыкальной. Дедушка Наталии был кантором и замечательным певцом. Мама исполняла оперные арии. Наталии было всего четыре года, когда она впервые прикоснулась к роялю и играла на нем по слуху. Однажды, вспоминала Наталия, во время ее игры в дом постучала незнакомая женщина. Заслушавшись игрой маленькой девочки, которую увидала в распахнутом окне, решилась сообщить родителям, что их дочь – вундеркинд. Это убедило родителей в необходимости обучать ребенка музыке.

Первым ее учителем музыки стал дедушка. В 16 лет родители отпустили дочь в Берлин, где Наталия стала ученицей знаменитого музыканта Артура Шнабеля, а затем и его сына Карла Ульриха. Уже через два года в Берлине она дебютировала с оркестром Берлинской филармонии, исполнив 1-й концерт ми-минор Шопена. Это был небывалый успех для начинающей пианистки.

В 1933 г. Наталия выходит замуж за адвоката, пианиста и музыкального критика Юлиуса Хублера. Вскоре умирает ее мать.

1 сентября 1939 г. Гитлер начал Вторую мировую вой­ну, захватив Польшу. Краков, где почти четверть населения составляли евреи, был оккупирован. Начались притеснения евреев. Немцами были сожжены все синагоги города. 18 мая 1940 г. нацистский «городской голова» Карл Шмидт объявил о сокращении числа евреев с 65 до 15 тыс. «продуктивных евреев». Тех, кому разрешили остаться, 3 марта 1941 г. согнали в Краковское гетто, ставшее одним из крупнейших в Европе и наиболее жестоким.

Муж Наталии, ушедший добровольцем на фронт, погиб под бомбежкой, добираясь на поезде до места сбора. О том, что она осталась вдовой, Наталия узнала только после окончания вой­ны.

Отец, брат и младшая сестра тайно покинули город (Наталии и ее старшей сестре Хелене больше не суждено было их увидеть). Однажды, выйдя на улицу после комендантского часа, Наталия была арестована и жестоко избита гестаповцами. Жизни Наталии и Хелены грозила опасность, но возможности бежать у них не было: их заставили перебраться в Тарнувское гетто.

К 1943 г. Тарнув был превращен гитлеровцами в страшное перенаселенное еврейское гетто, окруженное высоким забором и патрулируемое охраной. Началась депортация в лагеря смерти. Во время «отбора» на депортацию, опасаясь «перегрузки» поездов смерти, немцы массово расстреливали стариков и детей. Наталия и Хелена были свидетелями, как в течение одного дня на площади гетто были расстреляны около 5000 евреев.

Сестры поняли, что выжить в гетто им невозможно. Вместе с двумя друзьями они решаются на побег. Тайно покинув гетто и добравшись до Варшавы, они планировали достать фальшивые паспорта и бежать из Польши в соседнюю Словакию. Их план не сработал: все четверо с фальшивыми документами были схвачены гестапо и отправлены в концлагерь Плашув, находившийся недалеко от Кракова. Лагерь был организован в 1940 г. на месте двух еврейских кладбищ, надгробные плиты с которых немцы использовали для прокладки дорог к нему.

В Плашуве приговорeнных к расстрелу сестер посадили в бункер. Не надеясь ни на что, они ожидали смерти, когда вдруг 32-летней Наталии было приказано срочно явиться на день рождения коменданта лагеря Амона Гёта. Комендант был известен среди узников своей жестокостью. Он считал своим долгом ежедневно пристрелить перед завтраком хотя бы одного еврея. На его кровавом счету – около 10 тыс. еврейских жизней. Самым необъяснимым образом в характере Гёта, впрочем, как и у многих его «товарищей по партии», уживались садизм и любовь к классической музыке.

В день рождения Гёта, 9 декабря 1943 г., Наталия должна была преподнести ему «музыкальный подарок». «Парикмахер уложил мои волосы, – вспоминала она, – и я была доставлена из бункера на виллу коменданта Гёта. Там присутствовали немецкие офицеры, которых сопровождали красивые женщины в вечерних туалетах. Они пили вино, наслаждались деликатесами, курили и провозглашали здравицы в честь Амона Гёта, облаченного в белый парадный мундир. Мне было смертельно страшно, потому что почти четыре года с начала вой­ны я не музицировала. Пальцы мои были занемевшими и почти не гнулись, но я, тем не менее, вынуждена была сыграть что-то для коменданта. Это был его приказ и мой единственный шанс сохранить жизнь».

Несмотря на царившее веселье, Наталия решилась сыграть свой любимый ноктюрн Шопена до-диез-минор, наполненный глубокой печалью, который отражал состояние ее души.

«Ну, играй же ты, Сара», – скомандовал Гёт, обращаясь к ней. «Сара» – так нацисты называли еврейских женщин. Начав играть, леденея от страха, Наталия была уверена, что сидит за роялем в последний раз и что Гёт неожиданно вытащит пистолет и застрелит ее. Доиграв, она услыхала в воцарившейся тишине, как он небрежно произнес, указав в ее сторону: «Она останется жива!». Услышав это, Наталия, неожиданно осмелев, спросила: «А моя сестра?» – «Она тоже», – нехотя согласился он... «Запомни, – говорили потом женщины-узницы из Плашува не верившей своему счастью Наталии, – 9 декабря 1943 г. ты родилась заново».

По прошествии десяти месяцев их с сестрой отправили в Аушвиц-Биркенау, откуда, по словам узников, «выход был только через трубы печей крематориев». Там они перестали быть людьми, утратив имена и будучи сведенными к татуировкам на руках с личными номерами. У Наталии был номер А27407.

В Биркенау им снова повезло выжить – их отобрали в рабочую команду. Наталия с ужасом вспоминала душераздирающие крики детей, их матерей и стариков, согнанных к газовой камере. Их тщетно пытались заглушить бравурные марши, исполняемые местным оркестром. Эти ужасные сцены стояли перед ее глазами до самой кончины...

Условия жизни были катастрофическими. Раз в день им давали миску баланды и ломтик хлеба. Работали с 5 утра на рытье ям – в жару и холод до позднего вечера. «Мы с сестрой цеплялись друг за друга, – вспоминала Наталия. – Каждый день мы думали, что он может стать нашим последним. Аушвиц был самым страшным местом на земле: мы были обессиленными и голодными, делали всё возможное, чтобы хоть как-то выжить». Там они пробыли до начала 1945 г.

Окончание вой­ны сестры застали в трудовом лагере Холишов в Западной Чехословакии, работая на оборонном заводе по изготовлению амуниции для вермахта. К весне 1945-го она перестала быть востребованной: страшная вой­на наконец-то закончилась.

Потерявшая половину веса, Наталия с сестрой вернулись в Краков. Город был мертвым. «Мы шли по опустевшим улицам Кракова, в котором до вой­ны проживало более 60 тыс. евреев, – вспоминала Наталия. – Где были все они?»

После вой­ны Наталия начала снова оттачивать технику фортепьянной игры, мечтая о возобновлении концертной деятельности. Первое ее послевоенное выступление состоялось 17 марта 1946 г. Она исполняла 1-й концерт Чайковского совместно с Краковским филармоническим оркестром. «Я выбрала его потому, – вспоминала пианистка, – что он был технически очень сложным. Я хотела показать немцам и полякам, что я жива и что меня не удалось уничтожить».

В 1946 г. она вышла замуж за дипломата Йозефа Карпфа, работавшего в посольстве Англии в Польше. Букву «f» в своем исполнительском имени решила опустить. Вскоре пара переехала в Лондон, куда был переведен по работе Йозеф. В июне 1949 г. на вечере в Eaton Place, посвященном 100-летию со дня смерти Шопена, Наталия сыграла на рояле Broadwood, на котором великий композитор играл во время своего последнего выступления в Лондоне незадолго до смерти.

В их семье родились две дочери – Ив и Энн. Ив стала актрисой, Энн – журналисткой. В 1996 г. она выпустила книгу «После вой­ны: жизнь после Холокоста» о жизни своих родителей. Наталия стала бабушкой четверых внуков, один из которых, журналист Марк Лоувен, написал в 2011 г. ее биографию.

В 1950-е гг. Наталия Карп успешно гастролировала по Европе с оркестром Лондонской филармонии. Приезжала она с концертами и в Германию. Дала сотни концертов для Би-би-си, выступая в сопровождении Лондонского симфонического оркестра.

На ее концертах на крышке рояля всегда лежал розовый шелковый платочек, который она купила в Варшаве сразу же после вой­ны, – напоминание о годах пребывания в концлагерях, где она была лишена возможности быть женственной. Выступала Наталия всегда в платьях с короткими рукавами: она намеренно не удалила свой лагерный номер, и для нее важно было показать публике, какие испытания ей пришлось пройти, при этом не сломавшись.

В 1993 г. она приветствовала появление фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера», снятого в концлагере Плашув. В фильм вошел решающий эпизод из жизни Наталии, когда она играла для Амона Гёта ноктюрн Шопена. В 1967 г. она исполнила этот ноктюрн для Оскара Шиндлера на вручении ему Премии им. Мартина Бубера.

Наталия Карп была удивительно сильной женщиной, влюбленной в жизнь. Свои концертные выступления она продолжала вплоть до 90-летия. Дочерям и внукам она часто рассказывала о «ее» Холокосте. «Я представлял себе сцены из лагерной жизни, – писал о Наталии внук Марк, – по рассказам, которые часто слышал от нее. Я всегда буду восхищаться мужеством моей бабушки, ее волей к преодолению неимоверных страданий, желанием во что бы то ни стало выжить и жить».

9 июля 2007 г. Наталия Карп скончалась от сердечного приступа, не дожив четырех лет до своего 100-летнего юбилея... После ее похорон, словно навсегда провожая ее в мир иной, прозвучал тот самый ноктюрн Шопена...

 

Эстер ГИНЗБУРГ