И полицаи могли быть героями

Автор у памятника жертвам Прилукского «Бабьего Яра»

Родился я 6 января 1925 г. Моя семья: отец Борис Энтин, мать Сура, брат Абраша и я, названный при рождении Иосифом. До 1933 г. мы жили благополучно, т. е. было что покушать – это был самый важный критерий жизни в те голодные времена в Украине. Не успели мы прийти в себя в относительно сытые годы, как началась вой­на.

Спустя два месяца после начала вой­ны город Прилуки был оккупирован немцами. Мы пытались эвакуироваться на лошадях: железнодорожный транспорт уже не работал. Брат был мобилизован в Красную армию. Мы – отец, мать и я – отъехали от Прилук всего на 40 км и попали в так называемое Локвицкое окружение. По размытым дорогам под проливными дождями ехали военные телеги вперемежку с эвакуированными, толпы солдат, машины, застревавшие в грязи, подталкиваемые солдатами, преодолевая ухабы, в панике метались с одного конца в другой, образуя на дорогах заторы. В эти моменты налетaли немецкие самолеты и бомбили, создавая месиво из человеческих тел, живых и мертвых, и растерзанных лошадей. Все это снова и снова повторялось. Люди перестали радоваться наступлению утра, предчувствуя новые налеты. Командование армиями исчезло, и солдаты побросали оружие. Наступило жуткое затишье.

Село Шевченко, где нас застали нацисты, было последним прибежищем нашей эвакуации. Местные жители сразу, как только вошли немцы, разграбили наши телеги, и наше имущество составляло только то, во что мы были одеты. Немцы забрали всех мужчин из нескольких еврейских семей, которые ехали с нами, в том числе моего отца. Мы с мамой вернулись в Прилуки. Евреи города, лишенные права на жизнь и подлежащие уничтожению, были переселены на одну улицу, ставшую еврейским гетто. Тяжелейший труд: евреи, понукаемые и подгоняемые битьем немцев и полицаев, жестоко эксплуатировались с целью унижения и истребления. Восемь месяцев я пробыл в неслыханном рабстве без питания и без тепла в зимнее время.

Еврейское гетто в Прилуках просуществовало с сентября 1941-го по 20 мая 1942 г.