«Люди здесь сумасшедшие, а я люблю сумасшедших»

Среди иностранных добровольцев в Вой­не за Независимость был доброволец из Техаса Джесси Слейд. Отец его был ирландцем, а мать происходила из племени навахо, поэтому он получился краснокожим с голубыми глазами. В Техасе он работал на родительской ферме, в 17 лет ушел в армию, воевал в Европе, потом служил там в оккупационных войсках, в марте 1948 г. вернулся в Техас, но вскоре опять уехал в Европу и в Париже записался добровольцем воевать за Израиль. Почему? Первым, кто отнесся к нему, полуиндейцу, как к равному, был его армейский командир, еврей из Нью-Йорка. Он рассказывал Джесси про Палестину, ну а кроме того, в Техасе после вой­ны было скучно.

В Израиле необычный доброволец попал в необычное подразделение: 4-ю «англосаксонскую» батарею 1-го артдивизиона, вскоре переименованного в 421-й дивизион. Батареей командовал американец Лестер Горн, командовавший в армии США минометным подразделением. Батарея состояла из англоязычных добровольцев из США, Канады, Британии, Южной Африки и Австралии, но главной ее особенностью была введенная Горном «демократичность»: принципиальное отсутствие армейской дисциплины, званий и принятие всех решений общим голосованием, кроме как в бою. Такой «демократический эксперимент» выделялся даже на фоне Армии обороны Израиля образца 1948 г., еще только привыкавшей к армейским порядкам.

Батарея была создана в июле 1948 г. как минометная, но в июльских боях поучаствовать не успела, в августе ее переделали в противотанковую, в сентябре перебросили на южный фронт, там она и приняла боевое крещение. Затем были Каратия, операция «Йоав»; высота 113, где египтяне, отступая, бросили пушки со снятыми ударниками, но «англосаксы» 4-й батареи принесли ударники с собой и сразу же развернули пушки на противника; Ирак-Суэйдан, операция «Хирам» на северном фронте, снова юг, операция «Хисуль», Фалуджа и финальный аккорд – операция «Увда» и поход до Эйлата вдоль иорданской границы.

Джесси Слейд воевал и как артиллерист, но в основном – как водитель и разведчик. Он гонял на полугусеничнике и на джипе с магендавидом, носил красный шейный платок и ходил в бой одновременно с мезузой, крестом и индейским талисманом – на всякий случай. Не то чтобы он отличился большими подвигами, но фигура была колоритная. Он культивировал свои особенные повадки, учил товарищей верховой езде, употреблял индейские выражения типа «огненная вода», а для довершения ковбойского образа купил у австралийского добровольца широкополую шляпу.

В апреле 1949 г. 4-ю батарею расформировали. Часть солдат, желавших остаться в Израиле, решили держаться вместе, создали сельскохозяйственно-строительный кооператив «Бейт хевер», возделывали огороды на берегу Яркона, а потом основали мошав Кфар-Даниэль возле Лода.

Другая часть разъехались обратно в свои страны. Кто-то стал бухгалтером, кто-то журналистом, кто-то профессором экономики и придумал игру «Анти-монополия», а командир батареи Лестер Горн преподавал в Калифорнии литературу и писательское мастерство и вошел в историю кинематографа как соавтор сценария «одного из худших фантастических фильмов 1950-х» «Beginning of the End» о нашествии мутировавшей гигантской саранчи на Чикаго.

А Джесси вынашивал другую мысль. Еще во время вой­ны, разъезжая по Негеву, он загорелся идеей создать на этих диких просторах ковбойское ранчо, как в Техасе. Своей идеей Джесси заразил Хагая Авриэля, офицера разведки района Негев, а тот заразил ею нескольких своих разведчиков. Вместе они исследовали Негевское нагорье и искали подходящее место.

К концу 1949-го Джесси и Хагай собрали 16 человек, готовых стать еврейскими ковбоями, но мешала бюрократия. Выбранное ими место не было в планах ни поселенческого отдела, ни водного управления, ни сельскохозяйственного центра. Тормозилось и выделение участка, и предоставление ссуды на обустройство. Но первое время Джесси сохранял оптимизм и даже обдумывал личную жизнь на будущем ранчо. Когда американская писательница и журналистка Рут Грубер беседовала с ним в Беэр-Шеве, он попросил ее «найти для него хорошую девушку в Штатах и прислать сюда. Чтобы хорошо выглядела, имела мозги, но не слишком много. Чтобы любила животных и полюбила меня. Чтобы умела жарить яичницу и бифштексы, управляться с револьвером и ездить на лошади. Если она умеет гнать кукурузный виски, еще лучше».

Такой необычный для Израиля типаж с Дикого Запада – по описанию Грубер, «Джесси был худой и жилистый, одет в голубые джинсы, шейный платок и высокие ковбойские сапоги, и с дедовским револьвером 44-го калибра» – привлекал большое внимание. О нем и его идее создания ранчо не только писали израильские газеты, но даже музыкант Франк Пелег, выступавший в 1949 г. на фестивале в Чехословакии, с удивлением рассказывал, что тамошние журналисты задавали ему странные вопросы: «Правда ли, что в Израиле существует движение, вдохновляемое американскими ковбоями?».

Однако надолго терпения Джесси в борьбе с бюрократами не хватило. К концу 1950-го он исчез. Кто-то рассказывал, что его поймали на контрабанде скота через иорданскую границу, кто-то говорил, что ему просто надоело ждать и он вернулся в Техас.

Но его идея не угасла. В 1951 г. Хагай Авриэль уволился из армии, снова собрал свою частично разбредшуюся с 1949 г. группу и с новой силой взялся за дело. На этот раз бюрократическую стену удалось пробить. Видимо, помог и брат Хагая, Эхуд Авриэль, видный израильский дипломат, который тогда был начальником канцелярии премьера. Кроме Хагая и его разведчиков к группе ковбоев подключился агроном из Министерства сельского хозяйства Яаков Орев, тоже «болевший» Негевом.

В январе 1952 г. группа собралась в доме Орева и объявила о создании животноводческого кооператива «Сдэ Бокер» («Ковбойское поле»). Название предложил Орев. В мае 1952 г. поселение наконец-то было основано. Миха Тальмон, начальник района Негева в поселенческом отделе, впоследствии сказал: «„Сдэ Бокер“… достиг того, чего достиг, благодаря той группе разведчиков, которую возглавлял Хагай. Первопроходцы, которые теребили нас, чиновников, туда и обратно, и, что не получалось формальным путем, обходили и добывали неформальным. Вся страна, и особенно Негев, поднялись не только на решениях и инструкциях. Наоборот, если бы не было – как я их называю, „сумасшедшиx“, – я не знаю, где бы мы сейчас были во всех областях нашей жизни».

На торжественной церемонии закладки поселения выступил, в том числе, и Моше Даян – многие из поселенцев были его подчиненными в бытность его командующим Южным округом. Когда спустя несколько лет в «Сдэ Бокеp» кроме коз и овец начали разводить и лошадей, то в благодарность за поддержку, а также учитывая характеристики, жеребцу-производителю дали кличку Даян.

Об основании «ковбойского ранчо» с энтузиазмом писали газеты, иногда в выражениях «идея добровольца Джесси Слейда из Техаса наконец-то воплощается». Потом еще некоторое время в репортажах о «Сдэ Бокер» писали: «Здесь еще помнят того сумасшедшего ковбоя».

Негев был в те годы настоящим фронтиром, поэтому, кроме борьбы с пустыней и саранчой поселенцы несли и потери: в первые же месяцы бедуины убили двоих из них, были и другие нападения. Йегошуа Коэн, «шериф» «Сдэ Бокер», организовал охрану и наладил сотрудничество с дружественными бедуинскими кланами в противовес враждебным: патроны и медикаменты в обмен на «присмотр» за территорией.

В мае 1953 г. «Сдэ Бокер» посетил премьер-министр Давид Бен-Гурион. Визит был случайным: Бен-Гурион осматривал прорубаемую дорогу к кратеру Рамон и заодно завернул к ним. Он настолько впечатлился, что спустя неделю прислал поселенцам прочувствованное письмо, где написал: «За 47 лет в стране я видел разные первопроходческие предприятия… Но извините, если я скажу, что никогда не видел такого первопроходческого предприятия, как „Сдэ Бокер“… Я никогда никому не завидовал… но при визите к вам мне тяжело было подавить в сердце чувство зависти: почему мне не привелось участвовать в таком деле?»

Через несколько месяцев Бен-Гурион ушел в отставку и в декабре 1953 г. переселился в «Сдэ Бокер». Решение об уходе «на подъем целины» само по себе было неожиданным, но странным для всех был и выбор места: «Сдэ Бокер» отличался от остальных сельскохозяйственных поселений тем, что не был ни кибуцем, ни мошавом и не принадлежал ни к одному поселенческому движению. Там жили члены разных партий и движений, и объединяло их только желание жить «на диких просторах»: если Хагай Авриэль служил в ПАЛЬМАХе,то Йегошуа Коэн был одним из главных боевиков ЛЕХИ, и в 1948-м именно он застрелил в Иерусалиме посланника ООН графа Бернадотта. После переезда Бен-Гуриона в «Сдэ Бокер» Коэн стал его телохранителем, а затем и близким другом.

В 1955-м Бен-Гурион вернулся в правительство, но свободное время продолжал проводить в «Сдэ Бокер», который в 1955-м стал кибуцем, но до 1962-го не присоединялся к кибуцному движению. В 1963-м, после своей второй отставки, Бен-Гурион снова переехал туда жить. Он много говорил и писал о важности «поднятия» Негева и придавал этому огромное значение, но на одной из первых пресс-конференций в «Сдэ Бокер» сказал о причине своего переезда туда проще: «Люди здесь сумасшедшие, а я люблю сумасшедших». Йегошуа Коэн позже вспоминал: «В начале ребята тут действительно были сумасшедшие. Как говорил Бен-Гурион? „Не все сумасшедшие пошли в «Сдэ Бокер», но все, кто пошел в «Сдэ Бокер», были сумасшедшие“».

Сейчас «Сдэ Бокер»» уже солидный кибуц, и первоначального техасского вдохновителя там почти не помнят. Но иногда вокруг «Сдэ Бокер» еще проскакивает что-то индейско-ковбойское, сумасшедшее с местным колоритом. Так что, может, Джесси и не исчез, а всё еще скачет по негевским прериям.

 

Давид ГЕНДЕЛЬМАН