«Евреи по ассоциации»

Выдающиеся ученые-физики академик, нобелевский лауреат Петр Капица и его сын, профессор, многолетний ведущий популярной телепрограммы «Очевидное – невероятное» Сергей Капица не были евреями, но так много доброжелательно и восхищенно отзывались о евреях, так тесно общались, дружили с некоторыми из них, что и их часто причисляли к евреям. И далеко не только антисемиты. Для многих они стали евреями – так сказать, по ассоциации.

 

Ученик Абрама Иоффе

Петр Леонидович Капица учился в Петербургском политехническом институте, когда на него обратил внимание «отец советской физики» Абрам Федорович Иоффе и пригласил в свою лабораторию. Зимой 1919–1920 гг., во время страшной эпидемии «испанки», Петр потерял отца, жену и двоих детей. Естественно, для него это стало сильнейшим ударом, и тут его поддержал А. Иоффе. Капица преподавал в созданном и руководимом Иоффе Физико-техническом институте. Позднее Петр называл Физтех «первой школой советских физиков». Среди его коллег были и другие крупные ученые-евреи: Яков Френкель, Яков Дорфман, Юлий Харитон…

Иоффе полагал, что молодому перспективному ученому необходимо продолжать развиваться и для этого нужно поработать за границей. Выбраться за рубеж было сложно. После Октябрьской революции и во время Гражданской вой­ны множество деятелей науки покинули Россию, но в начале 1920-х советская власть уже ревностно следила за тем, чтобы из страны не происходил исход научно-технической интеллигенции. Однако подвернулся удобный случай. Правительство сформировало комиссию ученых, которую направили в Европу для восстановления разорванных революцией научных контактов. В ее состав вошел и А. Иоффе, заявивший, что вместе с ним обязательно должен поехать его ученик П. Капица. Позицию Иоффе поддержал известный кораблестроитель академик Алексей Крылов. С большим трудом, но удалось пробить включение Капицы в делегацию. В британском Кембридже, который тогда был центром мировой физики, где делались наиболее существенные открытия, Абрам познакомил Петра со своим другом, руководителем Кавендишской лаборатории знаменитым Эрнестом Резерфордом, который взял Капицу на работу. А Иоффе заверил советское правительство, что начинающий ученый остался за рубежом, дабы поднабраться опыта, выведать научные секреты. Капица провел в Кембридже 13 плодотворных лет, вырос там в большого ученого. Благодаря поддержке магната еврея Людвига Монда было построено двухэтажное здание лаборатории в конструктивистском стиле, где Капица стал заведующим. На ее открытии даже присутствовал тогдашний премьер Великобритании Стенли Болдуин.

С глубокой симпатией относился Капица к австрийско-нидерландскому физику еврею Паулю Эренфесту. В его доме Петр познакомился с Альбертом Эйнштейном. В 1933-мученые-евреи были вынуждены эмигрировать из Германии после прихода к власти нацистов. Людей с именем охотно принимали в научных центрах Британии и других стран. А вот молодым научным работникам, еще не зарекомендовавшим себя, приходилось очень тяжело. Вместе с Эренфестом и другими коллегами авторитетный в ученых кругах Капица помогал им обрести приют и работу по специальности.

П. Капица сохранил советское гражданство, в СССР его не рассматривали как «невозвращенца», а обозначали советским ученым, который временно трудится в Великобритании. Почти ежегодно он приезжал в СССР, чтобы повидаться с мамой, старшим братом. В 1934 г. во время пребывания в Союзе выезд для него закрыли. Правительство воздвигло для Капицы Институт физических проблем. На директорском посту он спас от гибели сотрудника института, выдающегося физика Льва Давидовича Ландау, будущего академика и нобелевского лауреата.

 

Заступился за Ландау

1938 г. В тот же день, когда арестовали Ландау, Капица пишет письмо Сталину. В нем он говорит, что Лев, несмотря на свои 29 лет, «вместе с Фоком – самые крупные физики-теоретики у нас в Союзе. Его работы по магнетизму и по квантовой теории часто цитируются как в нашей, так и в заграничной научной литературе… Нет сомнения, что утрата Ландау как ученого для нашего института, как и для советской, так и для мировой науки… будет сильно чувствоваться». Далее Капица отмечает, что, конечно, ученость и талантливость не дают права нарушать законы своей страны и, если Ландау виноват, он должен ответить. Однако следует учесть, что Ландау – задира и забияка. Находя ошибки у важных старцев-академиков, начинал их непочтительно дразнить и этим нажил много врагов. «Но при всех своих недостатках в характере мне очень трудно поверить, что Ландау был способен на что-либо нечестное… я очень прошу Вас, ввиду его исключительной талантливости, дать соответствующие указания, чтобы к его делу отнеслись очень внимательно».

Однако письма оказалось мало, выпускать Ландау не торопились. Спустя годы он вспоминал: «По нелепому доносу я был арестован. Меня обвинили в том, что я немецкий шпион. Сейчас это иногда кажется мне даже забавным, но тогда, поверьте, было не до смеха. Год я провел в тюрьме, и было ясно, что даже еще на полгода меня не хватит: я просто умирал. Капица поехал в Кремль и заявил, что он требует моего освобождения, а в противном случае будет вынужден оставить институт. Меня освободили. Вряд ли надо говорить, что для подобного поступка в те годы требовались немалое мужество, большая человечность и кристальная честность».

«Мировая наука многим обязана еврейскому народу»

24 августа 1941 г. Нацисты продвигаются к Москве. В столице СССР прошел антифашистский митинг представителей еврейского народа, транслировавшийся по радио. Выступали Перец Маркиш, Илья Эренбург, Давид Бергельсон, Соломон Михоэлс и другие. А также… Петр Капица. По приглашению своего товарища Михоэлса.

Капица сказал: «Разрешите мне, русскому ученому, присоединиться к мыслям, высказанным здесь еврейскими писателями, представителями искусств, военными и общественными деятелями. Мировая наука и искусство в своем развитии многим обязана еврейскому народу. В силу исторически сложившихся обстоятельств уже два тысячелетия евреи распылены по всем странам… такое положение часто ставит их под угрозу жестоких репрессий. Когда какая-нибудь страна переживает наиболее темный, реакционный период, то власти провоцируют гонения на евреев. Вызывая в массах наружу самые низкие инстинкты, организуя еврейские погромы, они стараются отвлечь внимание народа от истинных причин тяжелого положения страны». Далее физик говорил, что происходящие в нацистской Германии систематические жестокие гонения на евреев не имеют прецедентов в истории человечества. Крупнейшие ученые-евреи Эйнштейн, Франк, Габер, признанные всем миром, увенчанные Нобелевскими премиями, наряду с другими работниками науки и искусства изгнаны из своего отечества. «Особенно поразителен случай с Габером… Без найденного им метода получения азотной кислоты из воздуха Германия в первую империалистическую вой­ну не продержалась бы и года за отсутствием необходимого сырья для взрывчатых веществ. И вот Габер был принужден покинуть Германию и умереть в изгнании…»

Капица выразил твердую уверенность в том, что евреи-ученые всего мира тесно примкнут к решительной борьбе культурного и демократического мира против фашизма «и отдадут все свои силы и знания, чтобы избавить мир от гнета фашизма и противодействовать стремлениям группы расистских идеологов задавить и уничтожить все остальные народы». Чем дружнее встанем на борьбу, тем скорее закончится варварство гитлеровской Германии «и тем большее количество людей спасем мы от страданий и уничтожения».

После этого выступления за Капицей довольно прочно закрепилось «еврейское происхождение». Еврейское же мероприятие, откуда там нееврею взяться?

 

Дружба с Михоэлсом

В своих зарисовках «О Михоэлсе богатом и старшем» его супруга Анастасия Потоцкая-Михоэлс писала о многолетней дружбе Капицы с Михоэлсом: «Вспоминается заздравный тост Михоэлса за Петра Леонидовича Капицу в честь его пятидесятилетия. Соломон Михайлович поднял бокал и сказал: „Дорогой Петр Леонидович!.. начну, прежде всего, с того, что выпью за вас, Петр Леонидович, как за воинствующего гуманиста! Я никогда не забуду ваше замечательное выступление на антифашистском митинге, бесконечно перед вами в долгу и, хотя я немало приложил сил для того, чтобы развеять версию о том, что вы еврей, и добился этой цели, остаюсь вашим должником. Счет, предъявленный вами, – спектакль „Гамлет“ на русском языке – оплачу!“».

Семья Капицы любила игру Михоэлса, руководимый им ГОСЕТ (Государственный еврейский театр), хотя и не знала идиша. «Гамлет» на русском так и не был поставлен, но не по вине актера. Он уже обдумывал состав исполнителей, ездил с Капицей смотреть сценическую площадку в возглавляемом академиком Институте кислорода. Но убийство Михоэлса по указанию Сталина сорвало планы.

Как отмечает Потоцкая-Михоэлс, в январе 1948 г. перед трагической поездкой в Минск «без всякого предлога» Соломон позвонил Петру «и сказал ему свои последние приветственные слова. Повторяю: без всякого предлога и повода. Может быть, просто Михоэлс не мог выбрать другой формы оплатить свой долг – не состоявшийся на русском языке спектакль „Гамлет“ – и выразить неиссякающее уважение, теплоту и восторженный интерес к тому, чем живет и над чем работает Петр Леонидович». Иначе говоря, Михоэлс, вероятно, предчувствовал свою гибель и решил попрощаться.

При подготовке процесса над Еврейским антифашистским комитетом гэбисты пытками выбивали от арестованных показания, представляющие дружбу Михоэлса и Капицы как шпионаж «еврейского буржуазного националиста», его стремление выведать у физика секретные данные и передать их «американским империалистам». Но в итоге упоминать на процессе о взаимоотношениях Соломона и Петра власть сочла излишним, себе дороже.

 

Физика и гений еврейского народа

Дружил Петр Капица и с известным советским физиком-теоретиком Яковом Френкелем. Его сын Виктор Френкель вспоминал в мемуарах, как Капица подчеркивал, что никогда не встречал таких добрых людей, как Яков. И, в частности, рассказывал, какую роль тот сыграл в судьбе знаменитого металлурга Дмитрия Чернова, внесшего большой вклад в развитие отечественной артиллерии. Как профессор петербургской Михайловской артиллерийской академии Чернов имел чин тайного советника, соответствовавший чину генерал-лейтенанта в армии, и в 1920 г. оказался в «красном» Крыму. Понятно, что генеральское звание в условиях «красного» террора представляло опасность для его жизни. И Яков Френкель принял живейшее участие в его судьбе: сообщил в Москву о том, что крупный ученый болен и истощен, проследил, чтобы его обеспечили продовольственным пайком, добился, чтобы у квартиры Чернова была установлена специальная охрана.

В. Френкель повествует, что «в разговорах Петра Леонидовича со мной довольно часто, по его инициативе, возникала еврейская тема… Гений еврейского народа, говорил Капица, особенно впечатляюще воплотился в плеяде физиков-теоретиков ХХ в., прежде всего, конечно, он имел в виду Эйнштейна, добавляя к его имени сначала Борна, Пауля, Блоха, Фейнмана, а потом переходя к следующим за ними по классу мастерства физиков – у нас и за рубежом…» А еще Капица очень ценил еврейский юмор, умение евреев подшутить над самими собой. «Знал уйму еврейских анекдотов, мастерски их рассказывал, причем достигал эффекта, совсем не имитируя акцент…»

 

Без «пятой графы»

В 1978 г. Петр Капица получил Нобелевскую премию за открытие сверхтекучести жидкого гелия, сделанное еще в 1940 г. Ранее один из крупнейших в мире физиков, еврей по матери Нильс Бор трижды номинировал его на эту премию, но безуспешно.

«Пятой графы» для академика не существовало. Институт физических проблем Капицы был единственным в Академии наук СССР, где обходились без отдела кадров. Он сам занимался соответствующими вопросами и охотно брал на работу евреев. «Руководить – это значит не мешать хорошим людям работать», – говорил Петр Капица.

Когда Капица был главным редактором авторитетного «Журнала экспериментальной и теоретической физики», его заместителями являлись крупные ученые-физики евреи Евгений Лифшиц и Игорь Дзялошинский. Много общался П. Капица с академиком Юлием Харитоном, дружил с Владимиром Высоцким, поддерживал Театр на Таганке.

Владимир Минеев живописует в своей книге «Осколки памяти» любопытную историю. При приеме в аспирантуру Института физических проблем сдавали оригинальный экзамен, задачи для которого придумывал сам Капица. «Как правило, надо было найти объяснение реальных явлений. Например, жена в присутствии мужа разговаривает по телефону с любовником. На каком расстоянии от мужа должен стоять телефон, чтобы он не мог разобрать, о чем идет речь?» Получившему задание студенту разрешалось пойти в библиотеку, пользоваться любой литературой. Через несколько часов требовалось предъявить решение членам экзаменационной комиссии во главе с Петром Капицей. Поступая в аспирантуру, Боря Думеш сильно волновался и произносил перед комиссией «что-то не очень вразумительное». Капица остановил действо и попросил личное дело Бориса. Ознакомившись, он произнес: «Еврея могли бы и получше найти». В аспирантуру Думеша приняли.

 

«А как рядом с такой роскошной женщиной идти?»

Сергей Капица, сын Петра Капицы, продолжил семейную традицию благожелательного отношения к евреям. В СССР он получил большую популярность как ведущий телепрограммы «Очевидное – невероятное». Его называли «лучшим телеведущим из ученых и лучшим ученым из телеведущих». Текст программы, иллюстрации Капица подготавливал самостоятельно. Но говорил, что очень обязан тем, кто учил его работать в студии: редактору Тамаре Владимировне Черменской и режиссеру Борису Моисеевичу Левковичу. Кстати, именно Левковичу принадлежала идея эпиграфа к передаче из строчек Пушкина:

О сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух…

В своей книге «Мои воспоминания» С. Капица рассказывает о ряде выпусков передачи. Например, о диалоге с физиком Ю. Харитоном. Когда в 1980 г. отмечалось столетие Абрама Иоффе, в Ленинграде на празднование юбилея собрались его ученики, и создатели «Очевидногo – невероятногo» решили снять это для телевидения. Но первый секретарь Ленинградского обкома Романов (хорошо известный своим антисемитизмом. – А. К.) был категорически против съемок фильмов об Иоффе и o Ленинградском физико-техническом институте нa Центральном телевидении. Тогда С. Капица обратился к тем, кто его поддерживал в ЦК, и вопрос удалось пробить. «В своей речи Юлий Борисович Харитон замечательно рассказывал о том, как он молодым человеком пришел в институт и какое впечатление на него произвел Иоффе, и мне тогда пришла в голову идея записать интервью с Харитоном… По-видимому, это был первый случай, когда Харитон показался на экране со своими тремя звездами Героя Социалистического Труда».

«Очевидное – невероятное» говорило не только о естественнонаучных вопросах, но и о проблематике истории, искусства, экономики. Однажды даже Майя Плисецкая поучаствовала в передаче. Капица подробно останавливается на встрече с ней, задуманной в московском Музее изобразительных искусств им. А. Пушкина. «Мы оба волновались, и вот первый кадр: проход по большой парадной лестнице музея наверх. Прожектора залили всё огнем, стоят телевизионные и кинокамеры. Плисецкая одета в строгий костюм, я иду вместе с ней. А как рядом с такой роскошной женщиной идти? На шаг вперед? На шаг назад? Меня не так пугал разговор, как то, что я должен двигаться – по длинной лестнице о трех маршах, долго идти с великой танцовщицей, которая движением может выразить всё, но мне помочь не может… Мы пошли. Я ужасно волновался, однако чувствую, что Майя Михайловна идет так, как надо, – она это умеет и делает лучше всех. Я уже смелее иду рядом и веду так называемую непринужденную беседу…»

Потом снимали в разных залах музея, в окружении полотен. Говорили о значении классических традиций для художественной культуры и науки, о мастерстве и профессионализме. «Надо было видеть, с каким азартом говорила Плисецкая о праве художника на эксперимент, поиск, отказ от привычных канонов во имя открытия новых возможностей. Она говорила о своем, о себе, но это прочитывалось и как размышление о творчестве художников, чьи работы окружали нас… Передача с Майей Михайловной Плисецкой получилась живой и вызвала самую заинтересованную реакцию. Кажется, из всех наших передач она пользовалась наибольшим успехом за рубежом».

О выпуске программы, посвященной Бермудскому треугольнику, Владимир Высоцкий даже сочинил «Письмо в редакцию телевизионной передачи „Очевидное – невероятное“ из сумасшедшего дома, с Канатчиковой дачи»:

Говорил, ломая руки,

Краснобай и баламут

Про бессилие науки

Перед тайною Бермуд...

Как позднее пояснял Высоцкий, определение «краснобай и баламут» он адресовал отнюдь не Сергею Капице, а гостю той передачи. Капице было очень лестно, что «замечательный артист, голос эпохи» уделил внимание его детищу: «Я считаю, что это одна из самых высоких оценок той деятельности, которой я занимался, и выражена она в бесспорно талантливой манере».

Еще одним показателем популярности «Очевидного – невероятного» стали пародии на программу. С. Капица вспоминал, как однажды его вызвал Э. Мамедов, первый заместитель председателя Гостелерадио, чтобы показать некий кадр прежде, чем давать его в эфир: «Нажимает на кнопку – на экране возникает Хазанов, который ловко меня пародирует. Энвер Назимович на меня очень внимательно смотрит, как я на это реагирую. А я реагирую естественным образом – я смеюсь, мне это определенно нравится».

 

Морские глубины с Мигдалом

Хобби С. Капицы была страсть к покорению морских глубин. Вместе с давним хорошим знакомым, так же страстно увлеченным «подводкой», физиком, будущим академиком евреем Аркадием Мигдалом и в сопровождении акваланга он путешествовал по черноморским глубинам Крыма, исследовал Японское море на Дальнем Востоке. Они вели съемки под водой и сняли документальные фильмы о жизни морских обитателей. Одно время Сергей Петрович даже был вице-президентом Всесоюзной федерации подводного плавания (а президентом – Мигдал).

В мемуарах С. Капица приводит воспоминания одноклассника, инженера Льва Лифшица об их 32-й московской школе. Тепло пишет о физиках-евреях: о британце Джозефе Ротблате, удостоенном Нобелевской премии мира президенте Пагуошского движения, занимающегося вопросами международной безопасности, о своем старом друге академике Виталии Гольданском, который был председателем Российского Пагуошского комитета, а Капица стал его заместителем. Об американце Вольфганге Панофском: «Это исключительно интересный человек, выдающийся ученый. В первый раз я узнал о нем, когда вышел его курс электродинамики, написанный в лучших традициях общих курсов теории электричества. Мне он очень понравился, и я организовал публикацию перевода этой книги в СССР». О своем друге, профессоре Владимире Шамберге, сотруднике Института мировой экономики и международных отношений, внуке партийного деятеля Соломона Лозовского.

 

«Главный жидомасон»

Доброе отношение С. Капицы к евреям, вероятно, и стало причиной покушения на него в декабре 1986 г. Как отмечает работавший с Капицей в журнале «В мире науки» публицист Валерий Чумаков, члена печально известного общества «Память» беспокоил вопрос: почему же россияне живут так плохо? Его просветили, что виной всему – «жиды», которые стремятся уничтожить русский народ. После Чернобыльской катастрофы он узнал в «Памяти», что это спланированная диверсия евреев против русских. Ученые-евреи сначала строят, а потом взрывают атомные электростанции. А главный из них – еврей и масон – это телеведущий Капица. Нападавший пришел в Московский физико-технический институт, где физик читал лекцию, и в перерыве сзади ударил профессора по голове ледорубом (подобным образом в свое время убили Л. Троцкого). Истекавший кровью 58-летний Капица сумел выхватить топорик, задержать бандита и передать его прибежавшей охране учебного заведения. Студенты вызвали «скорую». Ученого поместили в нейрохирургическое отделение больницы, провели операцию, наложили 17 швов. Восстановившись, профессор продолжил лекции. Позднее, иронично усмехаясь, он вспоминал: «Я был „главным жидомасоном“ страны… Хотя как можно быть масоном и евреем одновременно?» Даже подумывали сделать выпуск передачи «Очевидноe – невероятноe» на эту тему. Бандита суд признал невменяемым и определил на лечение в психиатрическую клинику. А история о том, как Капица, в крови, успешно противостоял преступнику-антисемиту, пересказывалась из уст в уста.

 

Александр КУМБАРГ