«Палестинцы» на службе у России

Мартовской безлунной ночью 1970 г. советский военно-морской разведывательный корабль «Курсограф» пересек море, направляясь к месту встречи. За две недели до этого маршал Устинов, в то время высокопоставленный чиновник оборонного ведомства, а позже министр обороны СССР, приказал кораблю прекратить патрулирование в Тихом океане и плыть в военный порт Владивостока, чтобы, забрав несколько ящиков с грузом и пассажира, взять курс в Аденский залив в Йемене для получения дальнейших инструкций.

Секретнoй операции дали кодовое название «Восток». Экипажу было приказано не задавать вопросов, не открывать ящики, а главное – не пытаться заговорить с таинственным человеком, поднявшимся на борт. Человека звали Сергей Гранкин, 35-летний майор работал в сверхсекретном V Управлении КГБ, отвечавшем за контакты с «освободительными организациями» по всему миру.

Когда корабль приблизился к Адену, капитан получил координаты ночного рандеву в центре Персидского залива. Около девяти часов вечера судно замедлило ход и погасило огни. Вдалеке появился мигающий свет – вращающийся красный фонарь на мачте гражданского грузового судна, который становился всё ближе. Корабли обменялись серией оговоренных сигналов, после чего ящики с «товаром» перегрузили на шлюпки, которые направились к гражданскому судну. После нескольких рейсов туда и обратно Гранкин тоже перебрался на второй корабль. Поднявшись на борт, он начал открывать ящики. Несмотря на темноту, он разглядел винтовки, пулеметы, гранатометы, гранаты, снайперское оружие и мины, оснащенные дистанционными детонаторами, – передовое достижение тогдашней технологии.

Гранкин обернулся к стоявшему на палубе человеку ближневосточной внешности и пожал ему руку. Этот человек был знаком КГБ как «Националист», но его настоящее имя уже знали на Западе: Вади Хаддад, руководитель операций Народного фронта освобождения Палестины (НФОП). В то время он был одним из самых известных и опасных террористов в мире, а позже выяснилось, что он уже более десяти лет возглавлял список целей «Моссада». Крупная партия оружия, включавшая в себя и то, что СССР не поставлял даже странам Варшавского договора, должна была использоваться Хаддадом в серии терактов, убийств и похищений по всему миру.

Спустя полтора года, 6 сентября 1970 г., террористы НФОП, оснащенные этим оружием, захватили четыре авиалайнера, направлявшихся в Нью-Йорк, и еще один, направлявшийся в Лондон. Захват одного из самолетов, рейса 219 авиакомпании El Al из Амстердама, был предотвращен сотрудниками «Шин Бет» в штатском, которые застрелили террориста Патрика Аргуэльо и захватили его напарницу Лейлу Халед. Двум другим угонщикам не дали подняться на борт самолета, и они захватили лайнер рейсa 93 авиакомпании Pan Am. Четыре самолета были переправлены в Иорданию, где им пришлось приземлиться на изолированной взлетно-посадочной полосе в пустыне.

За 31 год до 11 сентября Хаддаду удалось совершить нападение с одновременным захватом нескольких авиалайнеров. Это стало одним из толчков к началу великого противостояния Иордании с террористическими организациями, известного как «Черный сентябрь», и изменило ход истории на Ближнем Востоке.

Позже советское оружие использовалось для убийства американцев в Ливане и израильтян в Европе, а также для подрыва нефтяных цистерн. Оно также применялось при попытке потопить израильский нефтяной танкер в Красном море и должно было быть использовано в нападении на израильскую алмазную биржу в Рамат-Гане. Несколькими единицами этого оружия были также вооружены угонщики самолета Air France, направлявшегося в Энтеббе в июне 1976 г. Поставка стала еще одним звеном в цепи сотрудничества между спецслужбами Восточного блока, возглавляемыми КГБ, и «палестинскими» террористическими организациями. Засекреченные документы КГБ свидетельствуют о том, что советское шпионское ведомство помогало Хаддаду и его людям, предоставляя обучение, средства и оружие, а также помогая им готовить конкретные нападения. В других случаях КГБ сам инициировал нападения. И террористическая организация Хаддада была не единственной, которой руководила Москва.

Это лишь часть информации, извлеченной из 6000 документов КГБ, тайно переправленных на Запад в начале 1990-х Василием Митрохиным, который, пользуясь своим положением архивариуса КГБ, незаметно копировал сверхсекретные документы. Они позволили разоблачить тысячу агентов по всему миру и раскрыть бесчисленное количество секретных шпионских операций. Кроме того, профессор Кристофер Эндрю в сотрудничестве с самим Митрохиным опубликовал две книги на эту тему. Документы Митрохина недавно были переданы в Черчилль-колледж в Кембридже, где автор знакомился с ними, переводил и сверял с другими источниками.

По мере углубления в секреты, переданные Митрохиным, четко обнаружилась одна из ветвей советской стратегии: налаживание тесных связей с «палестинскими» террористическими организациями и содействие их деятельности. Фактически, документы Митрохина показывают, что на протяжении многих лет СССР вел своего рода «теневую вой­ну» с Израилем (и США), используя эти террористические группы. В течение многих лет израильская разведка подозревала КГБ в содействии, по крайней мере, некоторым «палестинским» террористическим организациям, но это были общие подозрения. Архивы Митрохина доказывают, насколько глубоким было сотрудничество и какую кровавую цену пришлось заплатить за него миру в целом и израильтянам в частности.

 

Дайте мне ракеты

Начало развития связей между КГБ и «палестинскими» террористическими организациями относится к концу 1960-х. Советское шпионское ведомство придумало кодовые названия для различных фракций, входящих в Организацию освобождения Палестины (ООП). Основное движение, возглавляемое Арафатом, получило прозвище «Кабинет»; Народный фронт освобождения Палестины (НФОП) стал «Хутором», Демократический фронт освобождения Палестины (ДФОП) был окрещен «Школой», а Народный фронт освобождения Палестины – Главное командование (НФОП-ГК) Ахмада Джибриля стал называться «Блиндаж».

Самому Арафату было присвоено кодовое имя «Ареф», но на КГБ он поначалу не произвел особого впечатления. В архиве Митрохина хранится служебная записка, в которой отмечается: «Ареф выполняет только выгодные ему обещания. Информация, которую он предоставляет, очень лаконична и служит только для продвижения его собственных интересов». КГБ также ставит под сомнение многие биографические данные, предоставленные Арафатом: его боевой опыт, место рождения и т. д. Несмотря на это, КГБ назначил высокопоставленного офицера Василия Самойленко «взращивать» лидера ФАТХа.

В то же время КГБ внедрил агента в офис Хани аль-Хасана, одного из близких советников Арафата, который впоследствии стал высокопоставленным чиновником Палестинской администрации (ПА). Этим агентом, носившим кодовое имя «Гидар», был Рафат Абу Ауон, завербованный в 1968 г.

Но интерес к ФАТХу и Арафату в то время был ограниченным. КГБ гораздо больше интересовали другие фракции ООП, в частности НФОП Джорджа Хабаша. «Одной из причин этого была марксистско-ленинская идеология людей Хабаша», – объясняет профессор Кристофер Эндрю.

Хабаш, возможно, и был лидером НФОП, но именно его заместитель Вади Хаддад – араб-христианин из Цфата и педиатр – обладал блестящим оперативным умом. Он усовершенствовал зарождавшуюся тогда новую форму терроризма – угон самолетов – и понимал, какой медийный резонанс она может иметь. Он был организатором захвата самолета компании El Al, направлявшегося в Алжир в июле 1968 г., который привел к освобождению пассажиров в обмен на 16 «палестинских» заключенных. Он также стоял за угоном лайнера рейса 840 авиакомпании TWA в Дамаск в августе 1969 г., получившим беспрецедентное освещение в СМИ. Одной из угонщиц была протеже Хаддада Лейла Халед, причастная также к другим терактам. Во время полета в Дамаск Халед вошла в кабину пилота, приставила пистолет к его голове и приказала ему «лететь над Хайфой, моим городом, Палестиной, куда мне не позволяют вернуться».

По словам Игаля Пресслера, который в то время был старшим офицером военной разведки, отвечавшим за выявление целей для убийства, «мы называли Вади Хаддада „палестинским Карлосом“ (отсылка к известному террористу Карлосу Шакалу). Он был хитер, как змея, и очень смертоносен. Мы искали его повсюду». Израильские спецслужбы долго боролись с Хаддадом, но документы Митрохина показывают, что они имели дело не только с дьявольски талантливым террористом, но и с огромной мощью КГБ, стоявшей за ним.

В документах Митрохина не указана точная дата вербовки Хаддада, но в конце 1969 г. глава КГБ Андропов сообщил Брежневу о вербовке Хаддада под кодовой кличкой «Националист» и объяснил своему шефу преимущества нового актива: «Характер наших отношений с В. Хаддадом позволяет нам в определенной степени контролировать деятельность отдела зарубежных операций НФОП, оказывать благоприятное для СССР влияние и достигать через деятельность НФОП некоторых собственных целей при соблюдении необходимой конспирации».

Андропов назвал тип операций, которые Хаддад мог проводить в интересах СССР, «активными мерами». Согласно внутреннему лексикону КГБ, это «операции, проводимые агентами или боевиками, направленные [...] на решение международных проблем, обман соперников, ослабление их статуса и срыв их способности успешно реализовывать враждебные (СССР) планы». Другими словами, Андропов говорил своему шефу, что, эффективно используя «Националиста», КГБ сможет проводить собственные операции, не оставляя следов.

У Хаддада были свои интересы к сотрудничеству с КГБ. После Шестидневной вой­ны он и Хабаш пришли к выводу, что только теракты могут нанести реальный ущерб Израилю и вывести «палестинский» вопрос на первое место в мировой повестке дня. Но для осуществления этих терактов им нужны были оружие, финансы, обучение и материально-техническая поддержка, и всё это мог предоставить КГБ.

В июлe 1970 г. Брежнев дал КГБ зеленый свет на поставку Хаддаду денег, пусковых установок РПГ-7 и ракет. Но Хаддад хотел большего. Он сообщил, что ожидает «зенитные ракеты класса „земля–воздух“, мины и дорожные заряды с дистанционным подрывом, морские мины, глушители, противопехотные мины, а также военную подготовку». КГБ отметил, что всё это, за исключением ракет класса «земля–воздух», имеется на складах V Управления, но большая часть этого оружия «никогда не поставлялась элементам за пределами СССР». Несмотря на это, Москва решила удовлетворить большую часть пожеланий Хаддада, что стало началом операции «Восток». С оружия была снята вся маркировка, а некоторые предметы были намеренно поставлены из западных источников.

В то время Хаддад жил в Бейруте, и контакты с ним осуществлялись через тамошнее отделение КГБ. Хаддад стремился сохранять секретность даже от своего босса Джорджа Хабаша. Это удавалось, пока на сцене не появились израильтяне. Израильские спецслужбы обнаружили одно из убежищ Хаддада – квартиру в Бейруте. В ночь на 10 июля 1970 г. израильские морские коммандос высадились на пляже Бейрута на резиновых шлюпках, чтобы доставить две пусковые установки РПГ агентам элитного подразделения «Кесария», занимающегося убийствами. Агенты «Моссада» сняли квартиру с видом на окно Хаддада, из которой они в 14 часoв следующего дня выпустили две ракеты из РПГ в гостиную. «В квартире былo две комнаты, – рассказал в интервью Майк Харари, командир подразделения „Кесария“. – В одной была гостиная, а в другой жили жена и дочь. Голда приказала нам следить за тем, чтобы не упал ни один волос с головы невинного человека, иначе я бы снес весь этаж. Агент „Моссада“ увидел его (Хаддада) в гостиной, направил ракету в ту сторону, установил таймер и ушел. За мгновение до того, как ракета была выпущена, террорист вышел в другую комнату и остался жив».

Новость о покушении дошла до Брежнева, что показывает, насколько инцидент был важен для русских, и повысил ценность Хаддада в глазах КГБ. Вскоре после этого КГБ решил использовать Хаддада для очень деликатной операции: похитить главу отделения ЦРУ в Бейруте и перевезти его в Москву для допроса. «Это позволило бы получить достоверную информацию о планах и операциях американских спецслужб на Ближнем Востоке», – писал Андропов Брежневу. Он пообещал, что никто не заподозрит КГБ в причастности к похищению, потому что «в последнее время палестинские организации активизировали партизанскую вой­ну против американских объектов, бойцов и агентов. Ливанское и американское правительства будут подозревать палестинцев в том, что они стоят за похищением». 5 мая 1970 г. Брежнев дал добро на операцию «Винт».

В документах Митрохина содержатся данные слежки за шефом ЦРУ и план похищения: «К его носу и рту будет прижата тряпка, пропитанная химическим веществом, от которого он потеряет сознание на 3–5 минут. В это время ему введут успокоительное… через некоторое время он придет в себя, сможет сесть и понять, что происходит, но не сможет сопротивляться». После похищения шефа ЦРУ, говорилось в инструкции, его доставят в район Баальбека, а оттуда тайно переправят в Сирию и будут держать на охраняемом объекте КГБ. Там его подвергнут допросу, в ходе которого он выдаст информацию об американских спецслужбах: «Идея состоит в том, чтобы дать ему понять, что он не может вернуться в свою страну (из-за разглашения информации) и что единственный оставшийся у него выход – это попросить политического убежища в одной из социалистических стран». Если же шеф ЦРУ будет молчать, то «он должен быть убит». Операция так и не состоялась: глава ЦРУ, вероятно, заподозрил, что за ним следят, и усилил охрану.

Другим американцам не повезло: в августе 1970 г. в ходе совместной операции Хаддаду и КГБ удалось похитить американского профессора Хани Корду, которого КГБ подозревал в связях с ЦРУ. Профессор был тайно вывезен из Ливана на базу НФОП в Иордании, где его пытали, но он отказался признать сотрудничество с американской разведкой и в конце концов был освобожден.

Два месяца спустя люди Хаддада похитили американского журналиста Аредиса Деруняна. Oни нашли в его квартире в Бейруте два паспорта и большое количество документов. Документы были переданы в КГБ, а Дерунян был заключен в лагерь для беженцев в Триполи. Там его допрашивали, но в конце концов ему удалось сбежать и укрыться в посольстве США в Бейруте.

Хаддад был не единственным, с кем пришлось иметь дело американцам. КГБ также завербовал его соратника по НФОП Абу Ахмеда Юниса («Тарших»). В 1976 г. Юнис заказал операцию по убийству американского посла в Бейруте Фрэнсиса Е. Мелоя – младшего. Сама операция в документах Митрохина не упоминается, но трудно представить, чтобы она проводилась без ведома КГБ.

В целом КГБ был доволен Хаддадом и его людьми. «Представляется интересным активно использовать „Националиста“ и его людей для проведения агрессивных операций, направленных непосредственно против Израиля», – писал Андропову один из высокопоставленных сотрудников КГБ.

Вскоре после этого, 19 июля 1973 г., Хаддад и Юнис в сотрудничестве с КГБ совершили нападение на офисы авиакомпании El Al в афинском аэропорту. Они также продолжили свои атаки по нескольким направлениям, включая взрывы израильских учреждений, подрыв американского нефтепровода и захват американского авиалайнера, который они взорвали, освободив его от пассажиров.

Через КГБ Хаддад также установил тесные связи со Штази. Внешне немцы были вежливы по отношению к Хаддаду и его людям, но между собой именовали их «верблюжатниками». Несмотря на это, Штази предоставляла НФОП обучение и оружие, в частности, помогала в подготовке операции «Насос», которую Хаддад и КГБ планировали несколько месяцев. Это была первая морская операция НФОП – дерзкий план, предусматривавший обстрел из ракетной установки израильского танкера, тайно перевозившего нефть из Ирана в Израиль через Красное море.

Для КГБ такая операция представляла огромный интерес: поразить важную израильскую цель и одновременно раскрыть тайные нефтяные связи между Израилем и Ираном, шах которого придерживался прозападных взглядов. Всё это можно было сделать, не оставив следов советского участия. Целью был нефтяной танкер Coral Sea, ходивший под либерийским флагом между Ираном и Эйлатом. 11 июня 1971 г. двое людей Хаддада (в КГБ им дали кодовые имена «Чук» и «Гек») с побережья Южного Йемена направились к танкеру на катере. Обнаружив его в Баб-эль-Мандебском проливе, они рано утром подошли к нему и выпустили несколько ракет, пять из которых попали. Увидев пламя, поднимающееся с палубы, они решили, что их миссия выполнена, и вернулись в Йемен, после чего НФОП опубликовал заявление.

Однако торжество было преждевременным: танкер вспыхнул, но благодаря быстрой реакции его капитана Маркуса Мускуса морякам удалось потушить пожар. За это Мускус – первый и единственный из неграждан Израиля – был награжден израильским правительством медалью «За выдающиеся заслуги».

Хотя танкер не затонул, Хаддад получил большую выгоду от международного паблисити, что позволило ему требовать больше оружия для запланированной серии нападений против Израиля и других западных стран. Некоторые из этих атак были осуществлены, другие были сорваны «Моссадом».

КГБ также помог одному из главных агентов Хаддада, Тайсиру Кубаа («Ким»), связаться с членами радикальных левых организаций в Западной Европе и завербовать их для совместных операций. С помощью немецких террористов НФОП попытался сбить самолет El Al в Найроби в январе 1976 г., а в июне того же года смог угнать самолет Air France, перевозивший еврейских и израильских пассажиров в Энтеббе, и совершить другие нападения.

В обмен на поставки оружия от КГБ Хаддад соглашался убивать «предателей родины», в основном перебежчиков из СССР, и даже несколько раз ездил в Москву, чтобы координировать эти операции.

В тот период несколько групп людей Хаддада отправились в СССР, чтобы пройти в КГБ обучение различным направлениям разведки, контршпионажу, допросам, методам диверсий и т. д. Невозможно оценить масштабы злодеяний, которым способствовало это обучение.

Тесное сотрудничество между КГБ и Хаддадом продолжалось до начала 1978 г., когда тот был отравлен (якобы «Моссадом»). Врачи в Багдаде были бессильны помочь ему, поэтому Арафат обратился за помощью к КГБ. Хаддада под вымышленным именем поместили в больницу в Восточном Берлине, но несмотря на усилия лучших врачей, привлеченных Штази, 29 марта 1978 г. он умер.

 

Расширение связей с ООП

Хотя КГБ потерял своего самого важного палестинского агента, ему уже удалось укрепить связи с другими палестинскими организациями. Согласно документам Митрохина, КГБ поддерживал лидера ДФОП Найефа Хаватмеха («Инженер») и использовал газету ДФОП «Аль-Хуррия» для пропаганды. Лидер НФОП-ГК Ахмед Джибриль («Майоров») также получал поддержку как непосредственно от Москвы, так и через командующего разведывательным управлением ВВС Сирии генерала Али Дубу. Люди Джибриля помогали КГБ, например, собирать разведданные в различных странах Запада и третьего мира, куда советским шпионам было трудно попасть.

Также существовали особые связи между КГБ и Западным сектором, подразделением ФАТХа, которым командовал Халиль аль-Вазир (Абу Джихад), ответственный за нападение на отель «Савой» в 1975 г. и резню на прибрежной дороге в 1978 г. Документы Митрохина датируются только 1986 г., но, согласно другим источникам, контакты КГБ с Абу Джихадом продолжались вплоть до его убийства Израилем в 1988 г.

В 1973 г. КГБ решил изменить свое отношение к Ясиру Арафату и его фракции ФАТХ, поскольку их позиции на международной арене укрепились. Сотрудничество между КГБ и ООП осуществлялось в основном через Салаха Халафа («Кочубей»), который был ответствен за многие теракты против Израиля. Он получал от КГБ большое количество оружия, разведданных, помощь и обучение для своих людей. Взамен КГБ руководил некоторыми операциями ФАТХа и получал «информацию о Египте, Саудовской Аравии и Алжире».

В КГБ «Кочубей» пользовался уважением, в отличие от некоторых его людей. Специалисты КГБ, обучавшие фатховцев в Москве, жаловались начальству, что многие курсанты отличались «низким уровнем подготовки, алкоголизмом и сексуальными преступлениями». Из 194 фатховцев, направленных на обучение в СССР, 13 были отчислены и отправлены домой. По словам сотрудника Академии КГБ, отчислить пришлось бы половину, если бы к ним применялись те же стандарты, что и к обычным курсантам.

 

Проникновение в Мукату

Две наиболее важные вербовки КГБ в ООП во второй половине 1970-х были связаны с людьми, которые и ныне играют важную роль в «палестинской» политике.

Согласно документам Митрохина, у КГБ был агент в самом сердце ООП, в досье он значится как «член Исполнительного комитета ООП и член Политбюро ДФОП». Это был Ясир Абед Раббо – один из самых высокопоставленных чиновников ПА, который многие годы занимал ряд высоких постов, был одним из главных переговорщиков с Израилем и одним из архитекторов Женевской инициативы. Раббо был уволен Махмудом Аббасом после избрания последнего, но остался старшим советником палестинского президента. В документах Митрохина Раббо определяется как «информатор», что по степени важности для КГБ стоит ниже «агента». Это означает, что контакты Раббо с КГБ происходили без ведома организации, к которой он принадлежал.

Вторым и самым важным завербованным агентом КГБ был «Кротов», описанный в файлах КГБ как «родившийся в 1935 г., палестинец, видный политический и общественный деятель. Проживает в Сирии, является членом Центрального совета ООП». Основываясь на исследованиях Изабеллы Гинор и Гидеона Ремеза, многие полагают, что это не кто иной, как Махмуд Аббас.

Документы Митрохина, подкрепленные информацией, собранной израильскими спецслужбами, содержат дополнительные сведения об агенте «Кротове». Первый этап его вербовки начался примерно в 1979 г., когда он, окончив юридический факультет Дамасского университета, приехал в Москву нa учебy в аспирантуре Российского университета дружбы народов. Описывая эти первые контакты, КГБ отмечает в досье, что «пока неясно, согласится ли объект сотрудничать».

Ректором университета тогда был Евгений Примаков, имевший тесные связи с КГБ. Впоследствии он возглавил I Управление КГБ (ставшее позже СВР), стал главой МИД РФ, а затем премьер-министром. Примаков назначил ведущего эксперта по Ближнему Востоку профессора В. Киселева консультировать «палестинского» аспиранта. Его диссертация под названием «Другая сторона: тайные связи между нацизмом и сионизмом», содержащая вопиющую ложь и отрицание Холокоста, была завершена в мае 1982 г.

К этому времени Аббас уже вернулся в Ливан и использовал ООП для распространения советской пропаганды, подготовленной КГБ и Штази, обвиняя «западный империализм и сионизм» в сотрудничестве с нацистами. Эти пропагандистские материалы были впоследствии изъяты израильской военной разведкой в Бейруте.

По мере того, как связи между Аббасом и КГБ становились всё более тесными, в отчете КГБ было кратко отмечено: «Кротов – агент КГБ». По определению КГБ, агентом считается тот, кто «последовательно, систематически и тайно выполняет задания разведки, поддерживая при этом секретные контакты с сотрудником ведомства».

 

Пьер РЕХОВ

Перевод с англ. М. Аргаман (translarium.info)