Еврейский «Папа Римский немецкой литературы»

Он был евреем из Польши, прекрасно владеющим немецким языком. Часть детства и юность он провел в Берлине и с ранних лет влюбился в немецкую литературу. И это был роман длиною в жизнь. Любовь, которую не разрушили ужасы пребывания в Варшавском гетто, потеря близких, голод, преследования и побег.

Человек с прустовским именем Марсель и двойной фамилией Райх-Раницкий для немцев был «Папой Римским немецкой литературы», а для поляков – капитаном службы безопасности. Ему было лучше, чем кому-либо другому в стране, известно, как пробудить интерес к прекрасным книгам. Марсель Райх-Раницкий мог свернуть горы словами, но одного ему никогда не удавалось: надоесть своей аудитории.

•

Марсель Райх-Раницкий родился 2 июня 1920 г. в еврейской семье в силезском городке Влоцлавеке, население которого в основном составляли немцы. Отец Марселя, Давид Райх, был торговцем стройматериалами. Мать, Хелене Ауэрбах, выросла в Берлине и приобщала своих детей к немецкой культуре. Она также дала им немецкие имена: старшую сестру Марселя звали Герда, а брата – Герберт. Родители не придерживались строгих еврейских обычаев – Марселя и его сестру отдали в немецкую протестантскую школу.

В своей автобиографической книге «Моя жизнь» Райх-Раницкий так пишет о родителях: «Давиду Райху надлежало стать коммерсантом, и родители отправили его учиться в Швейцарию. Там он посещал высшую торговую школу, но вскоре прервал учебу и вернулся домой. В 1906 г. он женился на моей матери – Хелене Ауэрбах, дочери бедного раввина. Если бы кто-нибудь спросил моего отца, кто он, отец бы ответил: „Конечно, еврей и никто больше“. Разумеется, точно так же ответила бы и мать. Она выросла в Германии, в Пруссии. Все ее предки со стороны отца были раввинами».

Самые большие впечатления детства у Марселя были связаны с музыкой, которую он полюбил так же, как и литературу. Его сестра играла на фортепьяно, в доме у них был граммофон и множество пластинок, которые коллекционировал отец.

В 1929 г. начался мировой экономический кризис, жертвой которого в числе миллионов других стал его отец. В результате этого, вскоре после разорения их семья переезжает в Берлин и оказывается на иждивении богатых родственников: в Берлине жил дядя Марселя, адвокат; другой его дядя владел зубоврачебной практикой.

В 1933 г., после прихода к власти в Германии национал-социалистов, начались притеснения евреев. Им запрещалось работать на государственной службе и в больницах, посещать театры и библиотеки... В парках появились желтые скамейки с надписью «Только для евреев», а на дверях многих ресторанов и кафе – таблички «Евреи нежелательны». Из гимназии, в которой учился Марсель, стали исчезать учителя, критически относившиеся к приходу Гитлера к власти. Один за другим из школьной программы исключались немецкие писатели: одни – за несоответствие «духу национал-социализма», другие – за то, что были евреями, третьи – за увлечение библейскими мотивами.

Марсель окончил гимназию в 1937 г., но в университете ему учиться так и не пришлось. У него даже не приняли документы, кратко написав на заявлении: «Отказать как еврею». Позднее Райх-Раницкий так и не смог получить высшее образование и признавался в том, что горечь и сожаление по этому поводу преследовали до конца жизни.

•

За несколько дней до печально известной «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 г., когда по всей Германии горели подожженные нацистами синагоги, всех евреев, проживавших в Берлине, но родившихся в Польше, выслали в рамках так называемой «Польской акции» из столицы Третьего рейха на родину. Их было более 17 тыс. человек.

28 октября 1938 г. рано утром в дом, где жила семья Марселя, ворвались полицаи, дав им всего несколько минут на сборы. С собой разрешалось взять 5 рейхсмарок и небольшой чемодан или дорожную сумку. Марсель вместе с близкими был насильственно выдворен из Германии и возвращен в Польшу. Но и там он чувствовал себя изгнанником и чужаком. «Что было мне делать в стране с совершенно чужим для меня языком, – вспоминал он, – который я хотя и понимал, но говорить на котором мог с трудом? Но я, отправляясь туда, захватил с собой и кое-что незримое. Я тогда об этом не думал, находясь в холодном поезде с депортированными из Германии. Нельзя было и представить себе, какую роль в моей будущей жизни сыграет этот багаж. Из страны, из которой меня изгнали, я увез ее язык и литературу».

1 сентября 1939 г. Гитлер напал на Польшу, началась Вторая мировая война. По всей стране ежедневно совершались надругательства над еврейским населением, грабежи и убийства. В своих мемуарах Марсель Райх-Раницкий подробно описывает издевательства над евреями, о чем невозможно читать без содрогания.

В октябре 1940 г. решением генерал-губернатора Польши Ханса Франка на территории Варшавы было организовано еврейское гетто, которое фактически являлось первым этапом на пути евреев в лагеря смерти. Первоначально выход из гетто без разрешения наказывался тюремным заключением сроком девять месяцев. В ноябре 1941 г. за это была введена смертная казнь, а с 16 ноября гетто было огорожено высокой глухой стеной, сооружать которую заставили самих же евреев. Все вопросы функционирования гетто регулировались так называемым юденратом – еврейским советом, который находился под контролем германских властей. Председателем его был назначен Адам Черняков. Для поддержания порядка в гетто была создана еврейская полиция.

Марсель вместе с семьей, проживавший в Варшаве, был вынужден в числе других евреев переселиться в гетто. Жилья там катастрофически не хватало, людям приходилось ютиться в крайней тесноте. Еды и питьевой воды было слишком мало. Повсюду царила жуткая антисанитария, повлекшая за собой эпидемии инфекционных болезней; трупы не убирались неделями. Беспрерывно устраивались облавы, во время которых немцы безнаказанно грабили и убивали евреев.

Отличное знание немецкого языка сослужило Марселю неожиданную службу. «Юденрат принял меня на работу для ведения корреспонденции на немецком языке», – вспоминал он. Его взяли в бюро, которое занималось перепиской с немецкими и польскими учреждениями, переводило предписания и приказы нацистских оккупационных властей на польский язык и на идиш. В 1943 г. именно Марселю пришлось протоколировать и переводить приказ эсэсовского командования об окончательной ликвидации Варшавского гетто и об отправке всех его жителей в лагеря смерти Аушвиц и Треблинку.

В Варшавском гетто, несмотря на все невзгоды, Марселю посчастливилось найти личное счастье: он встретил Теофилу (Тосю) Лангнас, которая в июле 1942 г. стала его женой. В это же время он под псевдонимом Виктор Харт начал писать концертные рецензии в Gazeta Zydowska, а также немного подрабатывал, давая уроки немецкого языка.

В январе 1940 г. родители Марселя в числе других жителей гетто были отправлены в концлагерь Треблинка, где и были уничтожены. Его брат был застрелен в 1943 г. в лагере военнопленных под Люблином. Тесть в это же время покончил с собой, свекровь погибла, не сумев пережить Холокост.

«Мои родители не могли получить „номер жизни“ из-за возраста, – вспоминал Марсель, который лично провожал своих родителей в лагерь. – Маме было 58, отцу 62, и у них не было ни сил, ни желания никуда прятаться. Я сказал им, где стоять в очереди. Отец беспомощно смотрел на меня, мать была на удивление спокойна. На ней был светлый плащ, который она привезла из Берлина. Я знал, что это был последний раз, когда я видел ее...»

Но удача все же улыбнулась Райх-Раницкому: вместе с женой Тосей он сумел бежать из Варшавского гетто. В последний момент им удалось, минуя контроль автоматчиков, покинуть колонну евреев при посадке на поезд в Треблинку.

Супруги укрылись в подвале полуразрушенного дома на окраине гетто. Они прятались там полтора года до конца войны у пьяницы-поляка наборщика Болека и его жены Гени. По ночам изготавливали сигареты, которые их спаситель продавал на черном рынке. Они голодали: нередко их дневной рацион состоял из одного-единственного куска хлеба. Но ужаснее голода был страх. Местного населения узникам гетто приходилось опасаться не меньше, чем немцев: «Ни денег, ни друзей за границами гетто, – вспоминал Марсель, – и каждый сразу же опознал бы во мне еврея, ведь поляки обладали удивительным чутьем на сей счет».

«Самый могучий человек в Европе – Адольф Гитлер, решил, что вы двое должны умереть, – заявил им как-то пьяный в стельку хозяин. – Ну а я, маленький наборщик из Варшавы, решил: вы должны жить. Посмотрим, чья правда возьмет!» Его правда взяла. Супруги, к счастью, остались живы. В сентябре 1944 г. варшавский район Прага на правом берегу Вислы, где скрывались супруги Райх-Раницкие, был освобожден Советской армией.

Когда Марсель и Тося прощались со своим спасителем, тот сказал фразу, которую они запомнили навсегда: «Прошу вас, не говорите никому, что вы у нас прятались. Уж я-то знаю этот народ. Они нам никогда не простят, что мы спасли двух евреев».

•

В конце 1944 г. Марсель и Тося, владевшие немецким языком, были прикомандированы к цензуре военной почты, входившей в состав польской военной миссии в Берлине. Марсель вступил в коммунистическую партию и был отправлен по линии разведки сначала в Берлин, а оттуда – в Лондон, где он в 1948 г. работал в посольстве Польши вице-консулом. Там он принял псевдоним Марцели Раницкий, так как фамилия Райх, по его мнению, звучала слишком по-немецки. Ему присвоили звание капитана.

После окончания войны у евреев в Польше был относительно свободный доступ к высоким политическим, административным и хозяйственным постам. Однако начиная с 1949 г. в столицах государств Восточного блока начались политические процессы с явным антисемитским уклоном. У Марселя Раницкого были серьезные опасения оказаться в числе так называемых «космополитов». В ноябре 1949 г. его опасения подтвердились: «Я был уволен из Министерства иностранных дел. После возвращения в Польшу я оказался в одиночной камере и через две недели снова был на свободе».

Много лет спустя Райх-Раницкий вспоминал книгу Анны Зегерс «Седьмой крест», которая, по его словам, сделала дни его пребывания в тюрьме самыми прекрасными из всех прошедших лет. «Под влиянием этого романа в тюремной камере я решил, что если меня выпустят, то, может быть, я всё-таки займусь литературой», – рассказывал он в одном интервью. Этим заключением закончилась карьера Райх-Раницкого на дипломатической службе и началась новая – на службе у литературы.

•

Марселя освободили из заключения и, отменив запреты на профессиональную деятельность и публикации, разрешили писать для газет и радио, а также заниматься литературными переводами. Оставив политику, он сосредоточился на литературоведении, издал несколько статей и книг о немецкой литературе на польском языке.

Вступив в Союз писателей Польши, с 1951 г. он работал внештатным журналистом, автором и литературным критиком и переводчиком немецкой литературы. Помимо обзоров и эссе, он писал также предисловия к произведениям Гёте, Фонтане, Шторма, Гессе и Генриха Манна. Совместно с Анджеем Виртом перевел романы «Замок» Франца Кафки и «Визит старой дамы» Фридриха Дюрренматта.

В 1953 г., в разгар антисемитизма в стране, Марсель Райх-Раницкий был вынужден подписывать свои публикации аббревиатурой MR.-R, а позже и вовсе без каких-либо оснований получил запрет на публикации, который был снят только во время короткой «оттепели» в конце 1954 г. В 1955 г. им был опубликован обзор «Из истории немецкой литературы 1871–1954 гг.», а в 1957 г. – монография «Эпос об Анне Зегерс».

К 1956 г. нетерпимое отношение к евреям в Польше снова усилилось. «Я спрашивал себя, – вспоминал Марсель, – чего было еще искать в этой стране, где я, правда, родился, но куда вернулся не по доброй воле... Сколько бы я ни публиковался на польском языке, конечно же, писал всегда только о немецкой литературе. Польша оставалась мне всё-таки чужой. Да и была ли она когда-нибудь моей родиной? В коммунизм я давно уже не верил. Так имело ли еще смысл здесь жить?»

Марсель Райх-Раницкий и его жена решили тайно эмигрировать в Западную Германию, куда они и переехали в 1958 г. Отъезд состоялся при необычных обстоятельствах. После того как Марсель получил заграничный паспорт для служебной поездки в ФРГ, Тося с их 10-летним сыном улетела к родственникам в Лондон, где жила с семьей сестра Марселя Герда. Марсель запер квартиру со всем имуществом и, прихватив чемодан, в котором находилась дорожная пишущая машинка «Триумф», сел на поезд. Уже на следующий день он прибыл в Кёльн. «У меня снова не было ничего, совсем ничего с собой, только, как когда-то, незримый багаж – литература, особенно немецкая», – вспоминал Марсель через много лет.

21 июля 1958 г. он снова вернулся в страну немецкой литературы. Так началась его вторая жизнь в Германии. Вскоре он стал печататься под двойной фамилией Райх-Раницкий.

•

В Германии он нашел поддержку у коллег-писателей Генриха Бёлля и Зигфрида Ленца. За короткое время имя Марселя Райх-Раницкого стало неотъемлемой частью литературной жизни страны, в центре которой находилась писательская организация Gruppe 47.

Стремительная карьера Райх-Раницкого началась в еженедельнике Die Zeit. Он также стал одним из ведущих критиков Gruppe 47, а в 1973 г. был назначен главой литературного отдела популярной газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung, которым руководил в течение 15 лет.

Марселя Райх-Раницкого относят к самым авторитетным немецким литературным критикам и публицистам. Особой его заслугой является создание «Франкфуртской антологии», в которой собраны более 1500 произведений немецких авторов.

В июне 2001 г. в ведущем немецком журнале Der Spiegel Райх-Раницкий представил «Канон немецкоязычных произведений, достойных прочтения» – список наиболее важных литературных творений на немецком языке, включающий в себя пьесы, романы, повести, рассказы и поэзию. На протяжении многих лет он публиковался в газетах и журналах, выступал на телевидении, преподавал немецкую литературу в университетах Германии, США, Швеции, Австралии и Китая, завоевав множество титулов и премий.

Райх-Раницкого упрекали в том, что он переехал в Германию – страну, развязавшую Холокост и уничтожившую его родных, а не в Израиль. Ему также ставили в укор и то, что он, внук раввина, считает себя евреем, несмотря на отрицание им еврейской традиции. На это он отвечал: «Я понимаю тех, кто говорит, что нельзя отрекаться от своей нации, да еще если она преследуется, но еврейская религия мне в значительной мере абсолютно чужда. Я не являюсь членом еврейской общины, но это не означает, что я перестал быть евреем». Своеобразная, согласитесь, позиция...

Марсель Райх-Раницкий так и не «простил» немцев. Он говорил, что его уничтоженные ими родители и брат не давали ему на это права. Объяснял, что он вернулся в Германию из любви к немецким книгам и немецкой культуре. «Холокост развязали не Томас и Генрих Манны. Не Альфред Дёблин», – утверждал он.

Райх-Раницкий был известен своей жесткой критикой. Это иногда превращало его друзей-писателей почти во врагов. Он не жалел ничьих текстов, даже тех авторов, которых ставил высоко, например Гюнтера Грасса. В 2002 г. Мартин Вальзер даже попытался отомстить ему за уничижительную критику в свой адрес, использовав его в качестве прототипа главного героя своего романа «Смерть критика».

Плохая книга – это скучная книга, считал Райх-Раницкий. А потому и сам старался писать свои рецензии ясно и хлестко, не разделяя тех, кого он рецензировал на друзей и врагов, оценивая лишь литературную силу их произведений.

Райх-Раницкий обладал великолепным чувством юмора, и многие его фразы запоминались, становились афоризмами. Эта особенность помогала ему снижать болевой эффект своей критики. Многих писателей он называл «пациентами», а некоторых из них – «трудными пациентами».

У него были периоды сближения, размолвок, а затем повторных сближений с выдающимися писателями, такими как Генрих Бёлль и Гюнтер Грасс. Но при этом Райх-Раницкий, несмотря ни на что, оставался верен независимости своих суждений. Он всегда следовал своему девизу: «Справедливость – это не миссия критика, а миссия Бога». После того как критик написал разгромную рецензию на роман Гюнтера Грасса «Широкое поле», он был изображен на обложке журнала Der Spiegel раздирающим экземпляр книги.

Только на восьмом десятке лет жизни он решился на публикацию своих мемуаров. В 1999 г. вышла его автобиография «Моя жизнь», переведенная на многие языки, в том числе на русский, и ставшая бестселлером. Ее немецкий тираж превысил 600 тыс. экземпляров, что стало свидетельством огромной популярности Райх-Раницкого в стране. Книга была экранизирована в Германии в 2009 г.

С 1988 г. на германском телеканале ZDF шла авторская передача Райх-Раницкого «Литературный квартет», в которой он и ещe три литературных критика обсуждали новинки немецкой литературы. Tелепередача сумела вернуть многих прекративших читать немцев в число книголюбов. «Литературный квартет» просуществовал 13 лет, на его заседаниях было обсуждено 385 книг, и он еще более укрепил имидж Райх-Раницкого как страстного приверженца литературы и как объективного, хотя и острого на язык критика. От его суждений напрямую зависела дальнейшая судьба писателей. Со страхом и надеждой ожидали авторы выступления Райх-Раницкого с его меткими и безжалостными высказываниями о том или ином произведении. Именно в этот период он получил свое прозвище Папа Римский немецкой литературы.

•

В 2008 г. за успешную и плодотворную деятельность на протяжении всей жизни и за передачу «Литературный квартет» Райх-Раницкому была присуждена специальная премия германского телевидения. Во время церемонии вручения он вышел на трибуну и... отказался от ее получения, выражая таким образом свой протест против низкого качества многих германских телепрограмм.

Чтобы как-то сгладить скандальность положения, ведущий программы Томас Готтшальк предложил Райх-Раницкому обсудить ситуацию позднее во время отдельной телепередачи вместе с руководителями ведущих германских телеканалов. Однако все они уклонились от участия, и Готтшальку пришлось одному беседовать с Райх-Раницким. Это телевизионное событие получило широчайший резонанс в СМИ Германии и стало поводом для ведения общественных дискуссий.

27 января 2012 г. Марсель Райх-Раницкий произнес свою ставшую знаменитой речь перед Бундестагом в День памяти жертв Холокоста. Вполголоса он с волнением рассказал о своем пребывании в Варшавском гетто: «Я должен выступить здесь сегодня в ежегодный День памяти жертв национал-социализма. Но я буду обращаться к вам не как историк, а как свидетель-современник, точнее – как выживший в Варшавском гетто».

Марсель Райх-Раницкий, один из наиболее известных литературных критиков Германии, скончался 18 сентября 2013 г. от онкологического заболевания. Он оставил после себя миллионы читателей, которых из года в год терпеливо и бережно приобщал к столь любимой им литературе. В одном из своих последних интервью журналу Focus за год до кончины он сказал: «С мыслью о смерти невозможно смириться. Это нечто бессмысленное и разрушающее. Возможно, лишь литература дает понять, что конец жизни неизбежен...»

«Человек, который научил нас читать» – так озаглавила свой некролог Süddeutsche Zeitung. Это утверждение кажется вполне справедливым. Ведь, пережив 12 лет нацизма, когда по всей стране полыхали костры из сжигаемых книг, Германия училась читать заново. И в роли главного «учителя литературы» выступил именно тот, кто в 1938 г. после окончания берлинской гимназии по причине своего еврейского происхождения не имел права учиться дальше. Марсель Райх-Раницкий остался в памяти немцев непререкаемым интеллектуальным авторитетом, легендой послевоенной немецкой литературы.

 

Эстер ГИНЗБУРГ