Ошибки молодости

21-го президента Французской Рес­публики Франсуа Миттерана, правившего страной долгие 14 лет, с 1981 по 1995 г., нередко называют «президентом-загадкой», этаким «сфинксом». К президентскому креслу он пришел социалистом. Но социалистом отнюдь «не родился». Во времена «бурной молодости» был хорошо знаком с рядом лидеров движений французских фашистов. А еще известна фотография, на которой молодой Миттеран изображен с маршалом Петеном, возглавлявшим режим Виши.

 

От Петена к де Голлю

Вторую мировую вой­ну Франсуа встретил старшим сержантом пехотного полка французской армии. Был ранен, попал в плен, где провел полтора года. Пытался бежать. С третьей попытки побег удался. Пробрался во Францию, которая в то время была разделена на оккупированную нацистами северную часть с Парижем и Южную Францию, где французы соорудили подконтрольное немцам квазигосударство Виши под предводительством диктатора Филлипа Петена – героя Первой мировой вой­ны, но во Вторую мировую безропотно сдавшегося Гитлеру. Дорог перед Миттераном открывалось две: налево пойдешь – попадешь в «Свободную Францию» к генералу Шарлю де Голлю, который возглавил движение Сопротивления. Направо пойдешь – попадешь в Виши.

Миттеран выбрал Виши, и это было не случайно. Не только потому, что, как и очень многие тогда во Франции, вероятно считал, что Германия победит в этой мировой вой­не и нужно как-то приспосабливаться к обстоятельствам. Дело и в том, что до вой­ны Миттеран хорошо общался с ультраправыми из разных группировок и входил в «Секретный комитет революционного действия» – подпольную французскую террористическую профашистскую организацию кагуляров (от французского слова сagoule – капюшон). На свои встречи они приходили в капюшонах с прорезями для глаз. Кагуляры активно выступали против левых во Франции. Особенно после победы на выборах в 1936 г. Народного фронта, лидером которого был социалист-еврей Леон Блюм, ставший премьер-министром. После неудавшегося вооруженного мятежа организацию кагуляров разгромили. Во время оккупации Франции многие бывшие кагуляры сотрудничали с гитлеровцами и режимом Виши. Несколько деятелей из их среды организовали в октябре 1941-го взрывы в семи синагогах Парижа.

А еще в правительстве коллаборантов работали родственники и друзья Миттерана. Проблем с трудоустройством не возникло. С начала 1942 г. он старательно трудился в комиссариате по интеграции военнопленных в мирную жизнь. Весной 1943-го даже заработал от Петена «за службу Франции» придуманный им орден Франциски. Но к радикальности Франсуа Миттеран не рвался.

Французы выдавали гестапо немецких антинацистов и евреев, как беженцев, так и граждан Франции. Правительство Петена само приняло в 1940 г. антисемитские законы, не став ждать нажима немцев. Евреям запретили находиться на госслужбе, преподавать и т. д. Им ограничивали свободу передвижения, размещали в лагерях. Комиссариат по делам евреев, возглавляемый известным юдофобом Луи Даркье де Пеллапуа, вывозил евреев в нацистские лагеря смерти. Друзья предложили Миттерану устроить его на высокую должность в это учреждение. Но он отказался. Не делал и публичных антисемитских выпадов, даже выступая в вишистских СМИ, в то время как там хватало антисемитских материалов. Ярыми антисемитами тогда проявили себя многие. Например, Жорж Сименон, позже прославившийся «комиссаром Мегрэ», работал в газете и опубликовал большую серию статей под общим названием «Еврейская угроза». Основой для них ему послужили сфальсифицированные «Протоколы сионских мудрецов». После вой­ны Сименон, конечно, притих, но на страницах его детективных романов мы легко найдем негативные образы евреев.

Миттеран никогда ничего подобного себе не позволял, но, например, в письмах к сестре в марте-апреле 1942 г. сообщал, что доволен превращением вишистского «Французского легиона бойцов» в пронацистскую, антисемитскую милицию для выявления врагов. И восхищался проводившим антисемитскую политику Петеном: «Я видел маршала в театре... Он фантастически выглядит, его лицо словно мраморная статуя». Миттеран верил, что сильная военизированная милиция позволит Франции сохраниться вне зависимости от того, кто победит в вой­не. Шарль де Голль же, «Свободная Франция» рассматривались как игрушка англосаксов. Трудно сказать, был ли Миттеран французским патриотом, но точно известно о его больших уже в тот момент властных амбициях, которые могли быть реализованы только во Франции.

Осенью 1942-го заметно меняется обстановка на фронте. Англо-американские войска успешно наступают в Северной Африке. Когда же в ноябре 1942 г. германские войска оккупировали и южные вишистские регионы Франции, у наивной части французов исчезла иллюзия, что Гитлер позволит им сохранить национальное государство. Миттеран внимательно наблюдал за положением дел: когда немцы начали проигрывать сражения антигитлеровской коалиции, терять инициативу и африканские территории, но зато захватили французский юг, его вишистские позиции заметно зашатались. Как и у многих французов в то время. Он решил стать бойцом Сопротивления. Очевидно, Миттеран верно просчитал ситуацию. Плюс его планы политической карьеры, для которой нужно быть на стороне победителей, иметь соответствующий образ. В 1943 г. он вступил в тайную Организацию армейского сопротивления, состоявшую из бывших французских солдат, решивших бороться с оккупантами. Сотрудничал со «Свободной Францией», собирал разведывательную информацию. Когда над ним нависли тучи, перешел на нелегальное положение. Немцы арестовали двух его друзей, которые уже не вернулись из концлагеря. Едва не задержали и его. Оставаться во Франции стало опасно, и Миттеран перебрался в Великобританию, а потом во французскую колонию Алжир к де Голлю, отношения с которым сразу не сложились и все время потом оставались очень натянутыми. Затем тайно возвратился во Францию. Руководил несколькими группами Сопротивления, участвовавшими в освобождении Парижа в августе 1944 г. После вой­ны случайно нашел в концлагере Дахау своего полуживого товарища по Сопротивлению, писателя-еврея Робера Антельма, и помог ему добраться в Париж.

Французский журналист Пьер Пеан повествует в своей книге «Французская юность», что Миттеран рассказывал ему: в Виши пришел с желанием работать на свою страну, а не на немцев. И никогда не был антисемитом. С миттерановской точки зрения, сначала в вишистской администрации преобладали умеренные взгляды, а фашизация началась позже, при прогерманском правительстве Пьера Лаваля, в тот период Миттеран и покинул режим. Говорил, что знал о попрании прав евреев, о выискивании их для передачи немцам подготовленных списков, но ничего не знал о концлагерях. Что ж, версия не нова. Об этом же глаголили и многие другие, занимавшие уютные должности при вишистском режиме. Вот только поверить в это невозможно. Миттеран признавал: у него, как и у очень многих французов того времени, были «ошибки молодости». Но постепенно приобрел «опыт – сын ошибок трудных» и понимание происходящего, активно включился в борьбу с нацизмом.

«Национальное единение»

От фашизма – к социализму… После вой­ны Миттеран сделал головокружительную политическую карьеру, позиционировал себя социалистом, побывал на различных министерских постах и в 1981 г. в качестве кандидата от Социалистической партии победил на президентских выборах. Во время его правления Елисейский дворец стабильно осуждал проявления антисемитизма, стремился пресекать нападения на евреев, усилившиеся с конца 1970-х из-за иммиграции во Францию большого количества арабов. С еврейской общиной у Миттерана установились неплохие контакты. В 1983-м еврейские организации создали Центр исследования современного антисемитизма. Когда в 1990 г. юдофобы осквернили могилы на еврейских кладбищах и более 200 тыс. человек вышли с протестом на парижские улицы, Миттеран тоже шел в рядах демонстрантов. В 1994 г. в стране широко отмечалось столетие «дела Дрейфуса» – еврея-офицера, подло обвиненного в конце ХIХ в. в предательстве Франции.

Однако периодически взаимоотношения Миттерана с французскими евреями омрачались разночтениями в трактовке тяжелой для французов темы преступлений режима Виши, который совместно с гестапо повинен в уничтожении более 75 тыс. евреев, в том числе 11 тыс. детей. Причем в основном их арестовывали сами французы.

В первые годы после освобождения Франции от нацистов англо-американцами власти занимались коллаборантами. В 1946-м министр юстиции сообщил, что около 4000 нацистских слуг приговорены к смерти. Казнили, в частности, и главу коллаборационистского правительства, крайне пронацистски настроенного Пьера Лаваля. Суд приговорил к смертной казни и Петена, но затем судьи рекомендовали заменить «пожилому человеку» приговор на пожизненное заключение. Кстати, в депортации евреев его и не обвинили. Согласно опросам, около 15% французов вообще не считали нужным какое-либо наказание маршалу, не видели в нем предателя, зато помнили, что он храбро сражался с немцами в Первую мировую. Да и сам де Голль, возглавивший послевоенную Францию, хоть и отзывался о вишистских действиях Петена как об опозоривших страну, не был сторонником казни и подписал «пожизненное».

Скоро вообще возобладала точка зрения о необходимости «примирения народа». В 1953 г. объявили амнистию. Французские президенты (Шарль де Голль, Жорж Помпиду, Валери Жискар д’Эстен) один за другим говорили, что не нужно ворошить прошлое и разделять страну на героев и коллаборантов. Эту же линию продолжал и Миттеран: новые процессы над коллаборационистами мешают-де «национальному единению». А он стремится консолидировать страну. Пора покончить с гражданской вой­ной, отдалиться от времен, когда одни французы убивали других.

Такая позиция поддерживалась значительными слоями французского общества. Понятно, в основном теми, кто никак не сопротивлялся нацизму. Вспоминать о том, что ты или твои родственники сотрудничали с нацистами или спокойно их воспринимали, участвовали в Холокосте, или радовались ему, или молчаливо наблюдали за происходящим, многим было малоприятно. Даже французские коммунисты под советским воздействием вплоть до начала советско-германской вой­ны не выступали против нацистов (друзей СССР того времени), а то и сотрудничали с ними. Только в 1941-м они активно включились в движение Сопротивления. Капитуляцию перед Гитлером хотелось навсегда стереть из памяти. Когда разыскивали немцев-преступников, большинство французов этому симпатизировали, а вот с разоблачением французов – военных преступников было заметно труднее.

 

Нацистский друг

Для понимания действий Миттерана весьма показательна история с Рене Буске, который в военный период занимал пост генсека полиции Виши. В июле 1942 г. в Париже и предместьях по приказу нацистов возглавляемые Буске французские полицейские арестовали более 13 тыс. евреев без французского гражданства, в том числе детей. Некоторые узники покончили с собой, остальных переправили в лагеря смерти. Буске, правда, тогда смилостивился и предложил не высылать граждан Франции. Далее Буске непосредственно руководил облавой в 1943-м в Марселе, когда ловили членов Сопротивления и евреев. По разным данным, от одной до двух тысяч евреев тогда депортировали в концлагеря.

В 1949 г. Буске приговорили к «смешному», при его-то злодеяниях, пятилетнему сроку, да и тот сразу же отменили за «помощь Сопротивлению». Он стал руководителем крупного банка, дружил с Миттераном и финансировал его избирательные кампании. Очень долго ему не напоминали о прошлом. Лишь когда в середине 1980-х пресса начала активно писать об участии Буске в нацистских преступлениях, о том, что он и лично расстреливал евреев, о его виновности в смерти почти 200 детей, переданных нацистам, Миттеран перестал с ним встречаться. Очевидно, чтобы тень не падала и на него. А по миттерановской трактовке – чтобы не возникало впечатления, что он вмешивается в дела правосудия. Но при этом президент публично заявлял, что хорошо знаком с Буске и не может поверить, что тот мог участвовать в геноциде евреев. Такие высказывания, конечно, вызвали резкую критику со стороны еврейских организаций, а также многих политических оппонентов Миттерана.

Интересно: французский историк Жан Лакутюр пишет в книге «Миттеран, французская история», что когда Миттеран уже был частью Сопротивления и гестапо вышло на его след, то именно генсек полиции Буске предупредил его в 1943-м о смертельной опасности, видя, что чаша весов уже склоняется не в пользу гитлеровцев. Так что Франсуа лично был очень многим обязан Рене. Плюс послевоенное сотрудничество. В общем, не хотел его сдавать. Расследование тянулось восемь лет, прежде чем пособнику нацистов предъявили обвинение. Впрочем, до суда он не дожил. В 1993-м застрелили в его парижском доме.

 

Не хотел наказания преступников

Похожая ситуация возникла и с военным преступником Полем Тувье – высокопоставленным чиновником вишистской милиции, расстреливавшим евреев. В 1970-х президент Ж. Помпиду помиловал его под лозунгами «примирения общества». В «миттерановское время», в 1989 г., Тувье снова арестовали. На суде он «на голубом глазу» заявлял, что никогда не считал себя антисемитом и ничего не знал о преступлениях нацистов. И что вы думаете? В 1992 г. суд в Париже принял решение, что правительство Виши вовсе не было холуями нацистов, а Тувье не совершал преступлений против человечности, так как вишистский режим не проводил последовательный антисемитский курс. И это цивилизованная Франция, конец ХХ столетия. Что называется, занавес… Впрочем, Верховный суд направил дело в 1994-м на новое рассмотрение, и Тувье таки приговорили к пожизненному заключению за преступления против человечности.

Не беспокоили при Миттеране и Мориса Папона, который в годы Второй мировой был начальником полиции департамента Жиронды и отправлял евреев на германские «фабрики смерти». Это не помешало его блестящей послевоенной карьере: префект парижской полиции в президентство Шарля де Голля, министр в президентство Жискар д’Эстена. Только когда Миттерана уже не было во власти, в 1998 г., суд приговорил Папона к десяти годам заключения. Через три года освободили «по состоянию здоровья».

Известный французский расследователь нацистских преступлений Серж Кларсфельд заявлял, что Миттеран умышленно тормозит наказание военных преступников. С трудом удалось осудить лишь Тувье.

С Миттераном-президентом связаны и другие скандальные истории. Он отправлял венки на могилу Ф. Петена. В 1992-м нарвался на протест Представительного совета евреев Франции, назвавшего это «непостижимым поступком» (только после этого Франсуа перестал этим заниматься). Следовательно, маршал оставался для него большим авторитетом. Или это была игра на ту часть публику, для которой Петен авторитетен.

 

Государство несет ответственность

Все 14 лет своего управления Францией Ф. Миттеран стремился избегать извинений от имени французского государства за депортации евреев. Даже после того, как в июне 1992 г. 200 видных представителей французской интеллигенции – евреев и неевреев – призвали его признать преступления режима Виши против евреев и заявить, что французское государство несет за это ответственность. Миттеран не ответил на обращение, преступления признавал, но говорил, что Французская Респуб­лика не может отвечать за вишистов, так как Виши не республика, у правительства Виши были собственные законы. Впрочем, скоро его формулировка компромиссно изменилась. В 1993-м Миттеран провозгласил 16 июля (день массовых арестов евреев в Париже в 1942 г.) Днем памяти жертв расистских и антисемитских гонений. А на митинге сказал, что преследования совершались «под фактическим руководством властей, объявивших себя правительством французского государства».

А вот сменивший Миттерана президент Жак Ширак в первый же год своего президентства в 1995 г. недвусмысленно признал вину Франции: «Эти черные часы стали несмываемым пятном нашей истории… преступное безумие оккупантов поддерживали и французы, французское государство».

 

Министры-евреи

Рассказывают, что когда в 1981 г. Миттеран победил на выборах, то на инаугурации в Елисейском дворце он обнял экс-премьера Франции (в 1954–1955 гг.), своего коллегу по социалистическому движению, еврея Пьера Мендеса-Франса и сказал: «Без вас ничего бы этого не было». Когда через год Мендес-Франс умер, Миттеран пришел выразить соболезнования его семье.

В кадровой политике Миттерана дискриминации евреев не было. Они занимали очень крупные посты в правительстве. Лоран Фабиус в 1984–1986 гг. был премьер-министром. Позднее, в 1992–1993 гг., возглавлял миттерановскую Социалистическую партию. Ж. Ланг работал министром культуры в правительстве в период с 1981 по 1993 г., Симона-Анни Вейль, экс-председатель Европейского парламента в 1979–1982 гг., была министром здравоохранения в 1993–1995-х. Р. Бадинтер руководил Министерством юстиции в 1981–1986 гг., а затем был президентом Конституционного совета Франции, Доминик Страус-Кан – министр промышленности и внешней торговли в 1991–1993 гг. Б. Кушнер, известный в мире врач, основавший организации «Врачи без границ» и «Врачи мира», которые оказывают медицинскую и гуманитарную помощь в разных странах мира, возглавлял Министерство здравоохранения в 1992–1993 гг. В эпоху Миттерана много евреев было среди видных представителей культуры, науки, журналистов.

 

Приезжал в Израиль

При Франсуа Миттеране достаточно стабильно и плодотворно развивались израильско-французские отношения, укреплялись экономические, политические, культурные контакты. Они были лучше, чем, скажем, при позднем Шарле де Голле и Жорже Помпиду. И лучше, чем с президентом Жаком Шираком, который поддерживал Ясира Арафата во время Второй интифады.

В 1982 г. Миттеран посетил Израиль и произнес речь в Кнессете. Он сказал: «За последние 25–30 лет между Францией и Израилем возникла прочная связь. Изначально Франция считала, что еврейский народ должен быть господином своей судьбы, и он должен быть принят мировым сообществом в качестве независимого народа». Приезжал глава Франции в Израиль и в 1992-м.

При этом, впрочем, руководство Франции тесно общалось и с Организацией освобождения Палестины. Не обходилось и без скандалов. Например, в 1994 г. таковой разразился, когда в одной из парижских клиник обнаружили Жоржа Хабаша, возглавлявшего Народный фронт освобождения Палестины – террористическую марксистскую военизированную организацию. Замяли резонансную ситуацию увольнением нескольких чиновников высокого ранга.

 

Подмоченная репутация

Ошибки бурной молодости – членство в профашистской организации, работа в профашистской вишистской администрации (и только потом уже превращение в одного из лидеров Сопротивления) – в известном смысле довлели над Франсуа Миттераном всю его последующую жизнь. Они не только подпортили ему биографию в годы молодые, но и сказывались в его действиях и в последующем: в стремлении не отказываться от друзей-коллаборантов, в стараниях избегать громких антинацистских процессов, в иных случаях ставших реальными после завершения его президентства.

Все эти оправдательные послевоенные разговоры французских чиновников-коллаборантов, что, мол, телевизоров и Интернета не было, откуда мы могли знать, куда и зачем вывозят евреев, – в пользу бедных. В каких-то глухих районах могли и не знать. Но те, кто был в эпицентре событий, кто прекрасно был осведомлен о дискриминации евреев, об облавах на них, не могли не понимать, что уж точно ничего хорошего не ждет евреев в местах, куда их отправляли. Понимали и помогали гитлеровцам или в лучшем случае молчали. И Миттеран все понимал.

Заслуживает внимания и мысль публициста Леонида Млечина, высказанная в его книге «Нож в спину. История предательства»: большинство чиновников в Виши были просто конформистами, которые охотно подчинялись любой власти. Но «очень трудно отделить тех, кто исповедовал фашистские взгляды, от тех, кто только лишь прислуживал оккупационным властям». В случае с Миттераном, думается, это скорее всего, все же первое – конформизм. Вчера – фашист, сегодня – социалист. Какие проблемы? Главное – место под солнцем, власть.

Как бы то ни было, в историю Франсуа Миттеран вошел с подмоченной репутацией. Впрочем, как видим, это не помешало его долгосрочному президентству во Франции, где многие готовы были примириться с нацистским режимом, а многие и сотрудничали с ним. А такие охотники за нацистами, как Серж Кларсфельд и его жена Беата, только раздражали своим настойчивым будированием совести.

Александр КУМБАРГ