Руины гетто

В прекрасном фильме «Пианист» польского режиссера еврейского происхождения Романа Полански есть весьма примечательный эпизод постройки стены, опоясывающей гетто. Кирпичная, трехметровой высоты стена, оплетенная колючей проволокой, – один из жутких символов располагавшегося за ней гетто, символ отторжения от жизни, отрезанности от мира, вакханалии массовых зверств, издевательств, убийства людей.

Убежавший из гетто польский пианист и композитор Владислав Шпильман отмечает в своей книге воспоминаний «Пианист» (по которой и поставлен одноименный фильм): «Жизнь в гетто выносить было тем труднее, чем больше она походила на обычную. Выйдя на улицу, можно было подумать, что находишься в обыкновенном городе… Но улицы гетто вели в никуда. Они всегда кончались стеной. Мне часто случалось идти куда глаза глядят, пока я неожиданно не натыкался на стену. Она внезапно вырастала передо мной, и не было никакого логического объяснения, почему мне нельзя при желании продолжить свой путь. Улица по ту сторону стены становилась для меня невероятно значимой, я не мог без нее обойтись, как без чего-то самого дорогого в жизни, там происходило то, за участие в чем я отдал бы все на свете…»

 

«Защита арийского населения от евреев»

Вторая мировой вой­на, оккупированная Польша, Варшава… Евреи сразу же ощутили на себе нацистский режим, оказались в наихудшем положении: увольнения из государственных и общественных учреждений, океан всевозможных запретов, лишавший свободного передвижения по городу и средств к существованию, унизительные опознавательные повязки на рукавах…

Герой «Пианиста» Шпильман не может зайти с понравившейся ему девушкой-полькой в кафе, погулять в парке, присесть на скамейку. «Евреям запрещено садиться в общественных местах» – грустно цитирует он нацистский указ. С течением времени ограничения все усиливались, и через год после оккупации польской столицы, в октябре 1940 г., «защита арийского населения от евреев» привела к появлению гетто. В нем сосредоточили около полумиллиона человек – евреев Варшавы и десятки тысяч людей из других регионов Польши. Покидать эту территорию было запрещено. Иначе – тюрьма, концлагерь, избиения, расстрелы. Не разрешалось заходить без спецразрешения в гетто и полякам. Патрули полиции ловили пытавшихся перебраться через стену, избивали, убивали.

Во главе гетто поставили юденрат – так называемый «орган самоуправления», исполнявший распоряжения нацистов. Была и своя, следившая «за порядком» еврейская полиция – в форменных фуражках, мундирах, с резиновыми дубинками, часто жестоко избивавшая и грабившая соплеменников. Следила «за порядком». А порядки были ужасные – издевательские продовольственные нормы, нехватка одежды, топлива, необходимых лекарств, переполненные людьми квартиры, полурабский труд на предприятиях, эсэсовцы, жандармы запросто могли и избить, и убить первых встречных. Или устраивали для себя зрелища – заставляли людей танцевать перед ними, делать зарядку и т. п.

Историк Валентин Алексеев пишет в своей книге «Варшавского гетто больше не существует», что всё было направлено на физическое и духовное истощение евреев, на естественную убыль населения от голода, холода, болезней. «Евреи вымрут от голода и нужды, и от еврейского вопроса останется только кладбище», – упражнялся в «юморе» гауляйтер Варшавы Л. Фишер. И уже за первые полтора года умерло около 80 тыс. человек. Около 150 тыс. влачили нищенское существование с мыслями о куске хлеба. Сложнее всего приходилось беженцам, не имевшим связей, позволявших как-то зарабатывать и сводить концы с концами.

При существующих нормах продовольствия гетто действительно быстро было бы уничтожено. Но инициативность, сноровка части населения не позволила этому произойти. Несмотря на противодействие оккупационного режима, гетто превратилось в ремесленно-торговый центр. В замаскированных помещениях работали по ночам тайные фабрики, производившие для польского рынка ткани, одежду, галантерею, кухонную утварь, мебель, игрушки… Ремонтировались часы и другие бытовые предметы. Был налажен контрабандный поток. В роли контрабандистов нередко задействовались и дети четырех-пяти лет. Разрешалось получать продовольственные посылки из-за границы.

Однако подавляющее большинство жителей гетто продолжало недоедать и голодать. Лишь немногочисленный узкий слой еврейского общества (высшие чиновники юденрата, полиции, агенты гестапо, предприниматели, контрабандисты) какое-то время мог позволить себе жить в материальной роскоши, посещать работавшие в гетто рестораны, кабаре, кафе. Для них играли музыканты, выступали артисты, проводились конкурсы. Немцам были выгодны такие картинки. Богачей, увешанных золотом и бриллиантами, а также столики, уставленные яствами, снимали на пленку и потом показывали на зарубежных экранах, что евреи при гитлеровском режиме живут в достатке и роскоши. А на соседних улицах в это время умирали от голода. Социальное расслоение в гетто было сильнейшим.

Рингельблюм и Корчак

Несмотря на все запреты, продолжалась в стенах гетто и культурно-образовательная жизнь. Ученые, педагоги обучали молодежь, издавали учебники. Историк Эммануэль Рингельблюм, занимавшийся историей польских евреев, создавал подпольный архив гетто, снабжал информацией о положении евреев и лагерях смерти зарубежную антинацистскую печать. Мужественный человек, он отказался от предложения Делегатуры (представительства в Польше польского правительства в эмиграции) устроить ему побег из страны, остался в гетто со своим народом.

Хорошо известна и героическая история Януша Корчака, руководившего домом сирот. Когда нацисты отправляли их на уничтожение в концлагерь, Корчак не принял швейцарский паспорт, спасавший от смерти, и поехал в поезде вместе с двумя сотнями своих воспитанников…

 

Сопротивляться или ждать?

В гетто отчетливо вырисовывались две политические линии отношения его узников к происходящему. Одни полагали, что необходимо вести борьбу с нацистами, пока всех евреев гетто не перебили. Другие на это возражали, что безоружные люди не могут противостоять вооруженным до зубов гитлеровцам. Нельзя подставлять под удар своих близких и всё гетто. Нужно набраться терпения и ждать появления Второго фронта, ослабления Германии, созревания поляков для совместной борьбы. Многие не хотели верить в нацистские планы уничтожения всех евреев, не хотели давать повод для еще больших репрессий.

В американском художественном фильме Джона Эвнета «Восстание» глава юденрата Адам Черняков в беседе с оппонентами отчетливо артикулирует эту позицию: «Как же вы собираетесь воевать с немцами, с которыми не могут справиться лучшие армии мира?!» С его точки зрения, голос разума должен заменить романтические мечты, иначе немцы обвинят всех, ужесточат режим еще больше и будут убивать невинных. «Я пытаюсь минимизировать вред».

В 1942 г. пришли известия об истреблении евреев в гетто Литвы и Белоруссии, в провинциальных гетто Польши. Это усилило позиции сторонников решительных действий. Но по-прежнему большинство подпольщиков разделяло мнение о неприемлемости столкновения с немцами. Оторванность от внешнего мира порождала слухи то о смерти Гитлера, то о расколе в нацистском руководстве, то о приближавшемся к Варшаве фронте. Когда гитлеровская власть зашатается – а скоро это обязательно произойдет – вот тогда и нужно восстать. А пока занимаемся взаимопомощью…

В июле-сентябре 1942 г. немцы под предлогом «переселения» начали массово вывозить людей из Варшавского гетто для уничтожения в концлагерь Треблинка. Черняков не смог этому противодействовать и покончил жизнь самоубийством. Евреями-подпольщиками был ранен глава еврейской полиции Юзеф Шеринский (Шинкман), содействовавший депортации жителей гетто в концлагерь и сотрудничавший с гестапо. Через несколько месяцев он тоже добровольно прекратил свою жизнь.

Организовать в условиях царящего в гетто террора, при отсутствии оружия и малочисленности людей с военным опытом активное сопротивление было делом крайне сложным. На листовки, призывавшие к борьбе, многие смотрели как на провокации немцев. Некоторые прибегали к индивидуальному сопротивлению. Кто-то прорывался в леса, создавал партизанские отряды.

В гетто сформировались отряды Еврейского воинского союза под руководством Давида Апфельбаума и Павла Френкеля и Еврейской боевой организации с лидером Мордехаем Анелевичем – активным поборником вооруженного сопротивления. При помощи Армии Крайовы, Союза вооруженной борьбы (подконтрольных эмигрантскому правительству Польши в Лондоне) и Гвардии Людовой (организации, ориентированной на Москву) поступило незначительное количество оружия: пистолеты, автоматы, пулеметы, гранаты.

 

Сражения за честь народа

В январе 1943 г. в гетто произошли первые вооруженные стычки с нацистами. В апреле, когда гитлеровцы поставили цель уничтожить гетто, отправить еще остававшиеся там 60 тыс. человек в концлагеря, началось восстание. На крыше водрузили рядом бело-голубой еврейский флаг и красно-белый польский. Большие плакаты «За нашу и вашу свободу!», «Мы сражаемся за Польшу!» было видно и в «арийской» части Варшавы.

На подавление восстания нацисты бросили СС, полицейских, вермахт. У восставших не было никакого шанса на победу. Силы были слишком неравные. И они об этом прекрасно знали. Многие понимали, что не выживут. Но они сражались за честь народа! Большинство повстанцев составляли юноши и девушки в возрасте 18–25 лет, никогда ранее не бравшие в руки оружия. Воевать пришлось с минимумом оружия и в городских условиях, где, в отличие леса, негде было спрятаться. Но гитлеровцы были вынуждены отступать. Пригонять танки и артиллерию, бронированные автомобили, использовать крупнокалиберные пулеметы, газы. И всё равно они не могли подавить восстание.

Тогда прибегли к тактике «выжженной земли»: поджигали дома, занятые повстанцами, и расстреливали тех, кто пытался выбраться из горящих строений, разрушали и заваливали бункеры, затапливали канализационные туннели. Эпицентр восстания пришелся на почти месячный период с 19 апреля по 16 мая 1943 г. Тысячи восставших погибли в боях, заживо сгорели. Героическое сопротивление нацистам – одно из крупнейших массовых восстаний в оккупированной Европе. Фильм «Восстание» передает картину событий, как боролись и погибали его участники.

После подавления восстания более 50 тыс. человек отправили в лагеря смерти. Спастись, выбраться из гетто удалось примерно трем тысячам. Например, некоторые уцелевшие бойцы сумели через канализационную систему уйти в польскую («арийскую») часть города. Перестрелки на территории гетто периодически слышны были вплоть до Варшавского восстания 1944 г., в котором участвовало более тысячи евреев.

 

Такие разные поляки

Сложным является вопрос о взаимоотношениях во время оккупации евреев и поляков. Он отражает и специфику довоенных отношений, и печать военного времени. Очевидно, здесь важно избегать крайностей. Импонирует, как реалистически передает эту сложность и неоднозначность Роман Полански в фильме «Пианист». Мы видим и поляков, которые очень хорошо относятся к пианисту-еврею, благодаря которым он, собственно, и выживает вне гетто. И тех поляков, кто готов сдать его полиции или просто ворует собранные для него деньги.

Гитлеровцы по принципу «разделяй и властвуй», разжигая низменные инстинкты, старались натравить друг на друга поляков и евреев, не дать сплотиться обществу. Антисемитская пропаганда падала на почву исторически сильно развитого польского антисемитизма. Хорошо известно об издевательствах над варшавскими евреями польских полицейских, служивших немцам. О так называемых «шмальцовниках», которые зарабатывали шантажом евреев, находящихся под угрозой смерти: ловили их за пределами гетто и угрожали доносом в полицию, если не заплатят выкуп, или выдавали оккупантам евреев и тех поляков, кто им помогал. Либо сначала получали выкуп, а потом доносили за вознаграждение в полицию. Были поляки, которые помогали немцам вылавливать евреев, едущих в запретном транспорте, показывали немцам квартиры и магазины состоятельных евреев, которые можно пограбить. Бывало, что поляки грабили обеспеченных евреев, принимая их ценности «на хранение» и присваивая себе. Или покупали у них предприятия, дома и не выплачивали деньги. Случалось, что подростки избивали прохожих-евреев камнями и палками. В феврале 1940 г. толпа из нескольких сотен человек с криками «Покончить с евреями!» громила еврейские жилища.

А были поляки, которые несколько дней перед прекращением доступа в Варшавское гетто приходили к своим еврейским друзьям, передавали им деньги и продукты. После закрытия гетто от внешнего мира, рискуя жизнью, перебрасывали через стену посылки для беднейших евреев. Известны потрясающие случаи, когда прожившая у евреев много лет польская прислуга следовала за ними и в гетто, а затем погибала в Треблинке. Варшавский филиал агентства «Жегота» во главе с Иреной Сендлеровой помог более чем 10 тыс. евреям. Витольд Пилецкий пробрался в Освенцим и передал информацию о газовых камерах на Запад. Ян Карский побывал в гетто и одном из концлагерей, рассказал об увиденном в Великобритании и США.

Некоторым евреям удавалось выбраться из гетто на так называемую «арийскую сторону». И здесь очень многое зависело от помощи польских друзей или родственников. Если таковая поступала, то можно было надеяться на выживание. Если нет, то евреи, как правило, были обречены. Некоторые поляки помогали евреям только за большие деньги. А у подавляющего большинства евреев денег не было. Бывало, что поляки, да и немцы порой, не проявляя сострадания к взрослым евреям, сочувствовали вырвавшимся из гетто детям. Предоставляли им ночлег, кормили, давали деньги.

В фильме «Страстная неделя» знаменитый польский режиссер Анджей Вайда рассказывает, как поляк приютил в своем доме на несколько дней свою бывшую любимую женщину, сбежавшую из гетто. Тем самым он обрек на риск себя и свою семью и не уверен в правильности своего решения. Такая вот трудная психологическая дилемма, с которой в те годы сталкивалось много поляков.

Весьма сложными и запутанными были отношения евреев с Армией Крайовой (АК), где постоянно присутствовали свои междоусобные разногласия антисемитов (или относящихся к евреям с недоверием) и лояльных к евреям. Восстание в гетто было поддержано АК. В боях участвовали ее небольшие группы, оказывалась помощь военными инструкторами и вооружением. Но поддержка могла бы быть и большей. Лучше складывались у евреев отношения с Гвардией Людовой (ГЛ). Ее боевики нападали на охранявшие гетто патрули, жандармскую автомашину, военный эшелон и другие объекты. Во время Варшавского восстания 1944 г. одни подразделения АК не принимали в свои ряды евреев, другие – принимали. Не обошлось и без антисемитских инцидентов. Больше еврейские бойцы были представлены в интернациональной Армии Людовой, некоторые стали крупными партизанскими командирами.

С большой симпатией писала о проявленном во время восстания в гетто героизме евреев польская подпольная пресса, называла его оборону «малым Сталинградом». Бюллетень Армии Крайовой отмечал, что «польское общество с признательностью встретило это доказательство решимости и мужественной воли к сопротивлению». Самоотверженные сражения евреев с нацистами не могли не вызывать восхищения у многих поляков, служили примером сопротивления. Некоторые видели в боях в гетто предвестник общенационального восстания. Понимание, что есть общий враг – объединяло. Но были поляки, которые ловили вышедших из горящего гетто евреев и загоняли их назад.

Случаев польского антисемитизма – множество (прецеденты погромов зафиксированы даже после вой­ны). Случаев благожелательного отношения – тоже множество. А в Польше помощь евреям каралась гораздо более репрессивно, чем во многих других странах. Более 6700 поляков получили звание Праведник народов мира. Такого количества праведников не зафиксировано ни в одной стране мира.

 

«На нашей совести уничтожение евреев»

Встречались и немецкие солдаты и офицеры, которые не одобряли действия фанатиков-нацистов, сочувствовали жертвам гитлеровского террора. Известны примеры, когда солдаты по собственной инициативе защищали от жандармов еврейских детей, просивших хлеб, раздавали хлеб голодающим евреям, играли в футбол с еврейскими юношами.

Дипломат Ульрих фон Хассель сначала положительно отнесся к приходу к власти Гитлера, вступил в нацистскую партию. Однако скоро разочаровался в нацистском режиме, стал участником планов государственного переворота, рассматривался кандидатом на пост министра иностранных дел после падения гитлеризма. В 1944 г. после неудавшегося покушения на Гитлера в числе других участников заговора был арестован и казнен. После вой­ны опубликовали его секретные дневники. В частности, в 1939 г. он писал об изуверских действиях СС в Польше: «Расстрелы невинных евреев сотнями, по конвейеру».

Владислав Шпильман рассказывает в книге «Пианист» о встрече с капитаном вермахта Вильмом Хозенфельдом, который, рискуя жизнью, приносил ему продукты и в условиях развалин Варшавы в конце 1944 г. помогал прятаться на чердаке здания, где размещался немецкий штаб. Это знакомство показано и в одноименном фильме. До Второй мировой вой­ны Хозенфельд был школьным учителем. Во время вой­ны помог спастись нескольким евреям и полякам. Писал в своем дневнике: «На нашей совести чудовищные беззакония в отношении евреев, и их уничтожение. Немецкая гражданская администрация, полиция и гестапо с самого начала оккупации восточных земель поставили своей целью ликвидацию евреев, которая идет полным ходом…» Или вот: «Когда совершались ужасные убийства евреев, резня, жертвой которой стали женщины и дети, я уже точно знал, что вой­ну мы проиграем, потому что она в ту же минуту утратила смысл как борьба за жизненное пространство и выродилась в разнузданное, бесчеловечное, варварское уничтожение людей…»

Хозенфельд попал в советский плен, был приговорен к 25-летнему лагерному сроку. В 1952 г. умер в плену. Шпильман пытался освободить его из плена, рассказывая о его помощи во время вой­ны, но ничего не получилось: «Я сделал всё, что в моих силах, но так и не вышел на его след». Мемориальный центр «Яд ва-Шем» признал Хозенфельда Праведником народов мира. Президент Польши Лех Качиньский наградил его орденом.

Кстати, в первой редакции книги «Пианист», изданной в 1946 г. в Польше под названием «Гибель города», по настоянию сталинистских цензоров Вильм Хозенфельд представлен не немцем, а австрийцем.

 

«Варшавские робинзоны»

Как и во время восстания в гетто, в период городского Варшавского восстания и после него нацисты методично сжигали квартал за кварталом, превратив польскую столицу в груды развалин. Около 150–200 тыс. мирных граждан были убиты. Большинство остальных – депортировали. После подавления восстания среди руин скрывалось по разным данным от нескольких сотен до двух тысяч людей, получивших название «варшавских Робинзонов». Естественно, по имени героя романа Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Большинство прячущихся, очевидно, были евреями. Самым известный «робинзон» – Владислав Шпильман. Он вспоминал о своих тогдашних ощущениях: «Я был один – не в доме, и не в округе. А один во всем городе, который еще недавно насчитывал полтора миллиона человек и был одним из богатейших и прекраснейших городов Европы. Сейчас он лежал в руинах. Дома сожжены и разрушены, а под ними, вместе с создаваемыми веками памятниками культуры целого народа, погребены тысячи убитых… бродил среди полностью выгоревших домов, где не было ни малейшего шанса найти ни воды, ни пищи, не говоря уже о том, чтобы здесь укрыться».

Часть скрывавшихся прожили в развалинах примерно три с половиной месяца – от времени прекращения восстания 2 октября 1944 г. до вступления 17 января 1945 г. Красной армии в Варшаву. Немцы издали приказ о казни тех, кого найдут среди обломков зданий, проводили полицейские облавы. Некоторым «робинзонам» удалось покинуть Варшаву. Например, группа бойцов Еврейской боевой организации гетто сделала это в середине ноября. Но многие «жители развалин» попали в плен и были убиты.

Шпильман оказался среди тех, кто выжил. Нацисты покинули Варшаву. Впервые за годы вой­ны он шел свободно, не боясь и не прячась, по улицам своего города. И задавал себе вопрос: «С завтрашнего дня я должен начать новую жизнь. Как жить, если за тобой – только смерть? Как из смерти черпать силы для жизни?»

 

Александр КУМБАРГ

 

000_DV1457373