Последняя битва Путина

Горячая фаза вой­ны России против Украины длится уже год, и вероятность поражения России в этой вой­не постоянно увеличивается, что заставляет политиков и политологов анализировать сценарии завершения противостояния и их последствия. Мы предлагаем вниманию читателей сокращенный перевод с английского статьи, вышедшей в начале нынешнего года в журнале Foreign Affairs.

 

Вой­на Путина в Украине должна была стать его главным достижением, демонстрацией того, как далеко продвинулась Россия после распада советской империи в 1991 г. Аннексия Украины должна была стать первым шагом в реконструкции Российской империи. Путин намеревался представить США за пределами Западной Европы как бумажного тигра и показать, что именно России, наряду с Китаем, суждено играть лидирующую роль в новом многополярном международном порядке.

Оказалось, что это не так. Киев устоял, а украинская армия превратилась в мощную силу, отчасти благодаря партнерству с США и западными союзниками. Российская армия, напротив, продемонстрировала слабое стратегическое мышление и организацию. Стоящая за ней политическая система оказалась неспособной учиться на своих ошибках.

Поскольку Запад имеет мало шансов диктовать Путину его действия, придется готовиться к следующему этапу катастрофической вой­ны по выбору России. Вой­на по своей природе непредсказуема: ход конфликта опроверг первоначальные прогнозы о том, что Украина быстро падет; поворот судьбы невозможно сбрасывать со счетов. Тем не менее Россия, похоже, идет к поражению. Менее определенно то, какую форму оно примет. Существуют три основных сценария, и каждый из них будет иметь разные последствия для Запада и Украины.

•

Первый и наименее вероятный сценарий – это признание Россией своего поражения и ее согласие на урегулирование путем переговоров на условиях Украины. Для его реализации многое должно измениться, поскольку всякое подобие дипломатического диалога между Россией, Украиной и Западом исчезло. Масштабы российской агрессии и военных преступлений России затруднят Украине принятие дипломатического урегулирования, меньшего, чем капитуляция России.

Тем не менее российское правительство при Путине или его преемнике может попытаться сохранить Крым и просить мира в других местах. Чтобы сохранить лицо внутри страны, Кремль может заявить, что готовится к долгой игре в Украине, не исключая возможности дополнительных военных вторжений. Он может обвинить в своей неэффективности НАТО, утверждая, что поставки им оружия, а не сила Украины помешали победе России. Для того чтобы такой подход прижился внутри режима, сторонники жесткой линии, возможно, включая самого Путина, должны быть оттеснены на обочину. Это трудно, но возможно. При Путине такой исход маловероятен, учитывая, что его подход к вой­не с самого начала был максималистским.

•

Вторым сценарием поражения России станет провал на фоне эскалации. Кремль будет безжалостно стремиться продлить вой­ну в Украине, начав кампанию непризнания актов диверсий в странах, поддерживающих Киев, и в самой Украине. В этом случае вой­на может перерасти в прямую военную конфронтацию между НАТО и Россией. Россия из ревизионистского государства окончательно превратится в государство-изгой, и это укрепит убежденность Запада в том, что Россия представляет собой неприемлемую угрозу. Преодоление ядерного порога может привести к участию НАТО в вой­не с применением обычных вооружений, что ускорит поражение России на земле.

Окончательным сценарием конца вой­ны будет поражение через крах режима, а решающие бои будут происходить не в Украине, а в Кремле или на улицах Москвы. Путин жестко сосредоточил власть в своих руках, и его упорство в проигрышной вой­не поставило его режим на зыбкую почву.

Россияне продолжат маршировать за своим неумелым царем только до определенного момента. Хотя на определенном этапе Путин и принес России политическую стабильность, граждане могут отвернуться от него, если вой­на приведет к всеобщим лишениям.

Падение режима может означать немедленное прекращение вой­ны, которую Россия не сможет вести в условиях наступившего внутреннего хаоса. Государственный переворот, за которым последует гражданская вой­на, повторит то, что произошло после прихода к власти большевиков в 1917 г., ускорив выход России из Первой мировой вой­ны.

Каким бы оно ни было, поражение России будет приветствоваться. Оно прекратит ужасы, пережитые Украиной после вторжения, и укрепит принцип, согласно которому нападение на другую страну не может остаться безнаказанным. Оно поможет открыть новые возможности для Беларуси, Грузии и Молдовы, а для Запада – возможность трансформации Европы. Для Беларуси может открыться путь к концу диктатуры и к свободным выборам. Грузия, Молдова и Украина смогут стремиться к интеграции в ЕС, а возможно, и в НАТО, следуя модели правительств Центральной и Восточной Европы после распада СССР.

Хотя поражение России принесло бы много пользы, США и Европе будет необходимо подготовиться к региональным и глобальным беспорядкам, которые оно вызовет. С 2008 г. Россия является ревизионистской державой. Она перекраивала границы, аннексировала территории, вмешивалась в выборы и различные африканские конфликты, меняла геополитическую динамику Ближнего Востока. Если бы Россия предприняла радикальную эскалацию или раскололась в хаосе, вместо того чтобы признать поражение путем переговоров, последствия ощущались бы в Азии, Европе и на Ближнем Востоке.

Беспорядки могут принять форму сепаратизма и возобновления конфликтов внутри и вокруг России. Ее превращение в несостоявшееся государство, раздираемое гражданской вой­ной, возродит вопросы, с которыми западным политикам пришлось столкнуться в 1991 г., например о контроле над российским ядерным оружием. Поражение России, сопровождаемое беспорядками, создало бы опасную брешь в международной системе.

Попытка убедить Путина в его поражении путем переговоров будет трудной, а может быть, и невозможной. Владимир Зеленский потребовал бы, чтобы Москва отказалась от своих претензий на номинально контролируемые Россией территории в Донецке, Херсоне, Луганске и Запорожье. Путин уже отпраздновал с помпой аннексию этих территорий. Сомнительно, чтобы он изменил свой подход, несмотря на слабое влияние России на эту территорию. Никакой российский лидер, будь то Путин или кто-то другой, не откажется от Крыма, аннексированного Россией в 2014 г.

Условия в России должны способствовать компромиссу. Новому российскому руководству придется бороться с деморализованной армией и делать ставку на то, что публика согласится на капитуляцию. Россияне могут, в итоге, проявить равнодушие, если вой­на будет продолжаться без четкого разрешения. Однако боевые действия, скорее всего, продолжатся в некоторых частях Восточной Украины, и напряженность в отношениях между двумя странами останется высокой. Тем не менее соглашение с Украиной может привести к нормализации отношений с Западом, а это было бы мощным стимулом для менее милитаристского российского лидера, чем Путин, и понравилось бы многим россиянам.

Западные лидеры могут быть также склонны настаивать на переговорах с целью прекращения вой­ны. Загвоздка во времени. В первые два месяца после вторжения у России была возможность договориться с Зеленским и извлечь выгоду из своего влияния на поле боя. Однако после успешных контрнаступлений Украины у Киева нет причин уступать.

После вторжения Россия повысила ставки и обострила боевые действия, вместо того чтобы проявить готовность к компромиссу. Менее непримиримый лидер, чем Путин, мог бы заставить Украину задуматься о переговорах. Перед лицом поражения Путин может прибегнуть к резкой критике на мировой арене. Он утверждает, что Запад ведет опосредованную вой­ну против России с целью ее уничтожения. Его речи 2022 г. были еще более маниакальными версиями его речи на Мюнхенской конференции по безопасности 15 лет назад, в которой он осудил американскую исключительность, утверждая, что США «во всех отношениях переступили свои национальные границы». Путинская риторика предназначена для эмоциональной мобилизации россиян, но за этим стоит и тактическая логика: хотя расширение вой­ны за пределы Украины не принесет Путину желаемой территории, оно может помешать Украине и Западу выиграть конфликт. Его воинственная лексика закладывает в ХХI в. основу для эскалации и конфронтации с Западом, в которых Россия будет стремиться использовать свои асимметричные преимущества в качестве государства-изгоя или террористического государства.

Инструменты России для конфронтации могут включать применение химического или биологического оружия в Украине или за ее пределами. Путин может разрушить инфраструктуру или организовать кибератаки на финансовые институты Запада. Применение тактического ядерного оружия может стать его последним средством.

В своем выступлении 30 сентября Путин упомянул Хиросиму и Нагасаки, предложив путаные толкования конечной фазы Второй мировой вой­ны. Аналогия, мягко говоря, несовершенная: если бы Россия применила тактическое ядерное оружие в Украине, Киев бы не сдался. Во-первых, украинцы знают, что российская оккупация будет означать исчезновение их страны, чего не было с Японией в 1945 г. Во-вторых, тогда Япония проигрывала вой­ну, в то время как ныне ее проигрывает Россия, ядерная держава.

Последствия ядерного удара будут катастрофическими, и не только для Украины. Тем не менее вой­на будет продолжаться, и ядерное оружие не сильно поможет России на земле. Зато Россия столкнется с международным возмущением. Пока что Бразилия, Китай и Индия не осудили вторжение России, но ни одна страна его не поддерживает и не поддержит использование ядерного оружия. Председатель КНР Си Цзиньпин публично заявил об этом в ноябре, выступив после встречи с канцлером ФРГ Олафом Шольцем. Если Путин проигнорирует это предупреждение, он станет изолированным изгоем, наказанным глобальной коалицией экономически, а возможно, и в военном отношении.

Так что для России угроза применить ядерное оружие принесет больше пользы, чем его фактическое применение. Однако Путин непредсказуем и все еще может пойти по этому пути. Если он решит нарушить ядерное табу, то НАТО вряд ли ответит тем же, с тем чтобы избежать риска апокалиптического обмена ядерными ударами. Однако альянс, по всей вероятности, ответит применением обычных вооружений, чтобы ослабить российские вооруженные силы и предотвратить дальнейшие ядерные атаки, рискуя эскалацией по спирали, если Россия в ответ нанесет обычные удары по НАТО.

Даже если бы такого сценария удалось избежать, поражение России после применения ядерного оружия все равно имело бы опасные последствия. Оно бы создало мир без ядерного равновесия времен холодной вой­ны и 30-летней эпохи после ее окончания. Оно побудило бы лидеров во всем мире стремиться к обладанию ядерным оружием, потому что им будет казаться, что только так может быть гарантирована безопасность. Наступит эпоха беспорядочного распространения ядерного оружия, что нанесет огромный ущерб глобальной безопасности.

•

На данный момент российская общественность не восстала против вой­ны. Россияне могут скептически относиться к Путину и не доверять его правительству, но они также не хотят, чтобы их сыновья, отцы и братья проигрывали на поле боя. Привыкшие веками к великодержавному статусу России и изоляции от Запада, большинство россиян не хотят, чтобы их страна лишилась силы и влияния в Европе, что было бы естественным следствием поражения.

Тем не менее долгая вой­на обречет россиян на безрадостное будущее и, возможно, породит волнения в стране. Российские потери и так высоки, а по мере того, как украинская армия набирает силу, могут еще возрасти. Плюс исход сотен тысяч молодых россиян, в том числе высококвалифицированных. Со временем сочетание вой­ны, санкций и утечки мозгов приведет к огромным потерям, и россияне смогут, в итоге, обвинить Путина. Большинство россиян не сильно задумывались о его предыдущих вой­нах, потому что они, как правило, происходили далеко и не требовали массовой мобилизации. Это не относится к вой­не в Украине.

История России знакома со сменой режима после неудачных вой­н. Русско-японская вой­на 1904–1905 гг. и Первая мировая вой­на привели к большевистской революции. Распад СССР в 1991 г. произошел через два года после окончания злоключений Советской армии в Афганистане. Революции происходили в России, когда правительство не достигало своих экономических и политических целей и не реагировало на кризисы. Как правило, государственный переворот был проколом идеологии правительства, как потеря легитимности российской монархии и царизма в разгар голода, нищеты и нерешительных военных действий в 1917 г. Во всех этих категориях Путин в опасности: его управление вой­ной ужасно, а российская экономика сокращается.

На фоне таких мрачных тенденций Путин преумножил свои ошибки, настаивая на том, что вой­на идет «по плану». Репрессии могут решить некоторые из его проблем, однако могут также спровоцировать недовольство. Если Путина свергнут, неясно, кто станет его преемником.

Двумя возможными претендентами вне традиционных элит являются Евгений Пригожин – глава «частного военного предприятия Вагнера», и лидер Чеченской Республики Рамзан Кадыров. У них может возникнуть соблазн сократить остатки путинской вертикали власти, поощряя распри внутри режима в надежде закрепиться в центре новой структуры власти России после ухода Путина. Они также могут сами попытаться претендовать на власть.

Другие претенденты могут быть выходцами из традиционных элитных кругов. Для подавления дворцовых интриг Путин последние 20 лет окружал себя бездарями, но неудачная вой­на угрожает его власти. Шансы на то, что следующим президентом России станет прозападный демократ, малы. Гораздо более вероятно, что это будет авторитарный лидер путинского толка. Лидер, находящийся вне вертикали власти, мог бы положить конец вой­не и подумать об улучшении отношений с Западом. Однако у лидера, пришедшего из Кремля, не будет такой возможности, потому что за ним будет история публичной поддержки вой­ны.

Быть путинистом после Путина будет сложно. Одной из проблем будет вой­на, вести которую преемнику будет не легче, особенно тому, кто разделяет мечту Путина о восстановлении Россией статуса великой державы. Еще одной проблемой будет укрепление легитимности политической системы. В России нет ни конституции, ни монархии. Любой, кто последует за Путиным, не будет иметь народной поддержки, и ему будет трудно олицетворять неоимперскую идеологию, воплощением которой был Путин.

В худшем случае падение Путина может привести к гражданской вой­не и распаду России. Этот период может быть отголоском Смутного времени конца XVI – начала XVII вв. Россияне считают ту эпоху периодом унижения, которого следует избегать. Проблемы России в XXI в. могут привести к появлению полевых командиров из служб безопасности и агрессивных сепаратистов в экономически неблагополучных регионах страны, во многих из которых проживают этнические меньшинства.

Хотя в суматохе Россия может официально и не закончить вой­ну в Украине, она может быть не в состоянии вести ее, и в этом случае Украина восстановит свой мир и независимость, а Россия погрузится в анархию.

Путинское вторжение в Украину как первый шаг к переустройству Российской империи имело противоположный эффект. Вой­на уменьшила его способность оказать сильное влияние на соседей России. Когда в прошлом году у Азербайджана произошла пограничная стычка с Арменией, Россия отказалась вмешиваться на стороне Армении, хотя является ее союзником. Аналогичная динамика наблюдалась и в Казахстане. Если бы Киев капитулировал, Путин решил бы далее вторгнуться в Казахстан, где проживает большое количество этнических русских.

Теперь же вырисовывается другая возможность: если в Кремле сменится режим, он может полностью освободить Казахстан от влияния России, позволив стране служить убежищем для россиян в изгнании. Это было бы не единственное изменение в регионе. На Южном Кавказе и в Молдове могут возродиться и обостриться старые конфликты. Анкара сможет и дальше поддерживать Азербайджан против Армении. Если Россия отступит, то у Турции в Сирии окажутся причины наращивать свое военное присутствие.

Если Россия погрузится в хаос, Грузия получит большую свободу действий. Исчезнет тень российской военной силы, нависшая над страной после российско-грузинской вой­ны 2008 г. Грузия сможет продолжить свои попытки стать членом ЕС. Если российские военные уйдут из региона, могут снова вспыхнуть конфликты между Грузией и Южной Осетией, а также между Грузией и Абхазией.

Эта же динамика может также проявиться в Приднестровье, где с 1992 г. дислоцированы российские солдаты. Возможное вступление Молдовы в ЕС, о котором было объявлено в июне 2022 г., может стать выходом из этого давнего конфликта.

Смена руководства в России потрясет поддерживаемую ею диктатуру в Беларуси. Если Путин падет, Лукашенко, по всей вероятности, будет следующим. Белорусское правительство в изгнании под руководством Светланы Тихановской уже существует и могло бы провести свободные выборы, которые позволили бы стране спастись от диктатуры, если бы ей удалось отгородиться от России. Если же Беларусь не сможет обеспечить свою независимость, потенциальные внутренние раздоры России могут перекинуться на нее, что, в свою очередь, затронет ее соседей.

Если Россия распадется и потеряет свое влияние в Евразии, на сцену выйдут другие актеры, такие как Китай. До вой­ны он оказывал, в основном, экономическое, а не военное влияние в регионе. Теперь это изменится. Китай продвинется к Центральной Азии.

Южный Кавказ и Ближний Восток могут стать следующими ареалами посягательства России. Побежденная и внутренне дестабилизированная Россия потребует новой парадигмы глобального порядка. Модель соперничества великих держав, любимая бывшим президентом США Дональдом Трампом, затрагивает баланс сил, рассматривая сферы влияния как источник международного порядка. Если Россия потерпит поражение в Украине, политикам придется принять во внимание присутствие или отсутствие власти, в частности, отсутствие или резкий упадок российской власти. Это повлияет на конфликты по всему миру, в том числе в Африке и на Ближнем Востоке.

•

Тем не менее ослабленная или сломленная Россия не обязательно станет началом золотого века стабильности. Побежденная Россия ознаменует собой изменение по сравнению с прошлыми двумя десятилетиями, когда страна была восходящей державой. На протяжении 1990-х и 2000-х гг. Россия бессистемно стремилась интегрироваться в Европу и стать партнером США. Россия присоединилась к «большой восьмерке» и Всемирной торговой организации, помогала в военных действиях США в Афганистане. В 2008–2012 гг., когда Дмитрий Медведев был президентом РФ, даже казалось, что Россия подыг­рывала основанному на правилах международному порядку. Хотя, возможно, с самого начала Россия, готовая к мирному сосуществованию с Западом, была иллюзией. В начале своего президентства Путин принял примирительный вид, хотя, возможно, все это время питал ненависть к Западу и испытывал презрение к порядку, основанному на правилах. В любом случае, как только он вновь занял пост президента в 2012 г., Россия выпала из этого порядка, который Путин высмеивал как камуфляж для США.

Россия посягнула на суверенитет Украины, аннексировала Крым, вновь закрепилась на Ближнем Востоке и создала сети российского силового влияния в Африке. Напористая Россия и восходящий Китай внесли свой вклад в парадигму соперничества великих держав в Пекине, Москве и даже посттрамповском Вашингтоне. Но, несмотря на свою агрессивность и ядерный арсенал, Россия не является конкурентом, равным Китаю или США. Чрезмерное влияние Путина в Украине говорит о том, что он не понял этого важного момента. Но поскольку Путин вмешивался в регионы по всему миру, поражение в Украине, которое разорвет Россию на части, станет сокрушительным ударом для международной системы. Оно, безусловно, может иметь положительные последствия для многих соседних с Россией стран. Россия, обращенная внутрь себя, может помочь создать «цельную и свободную Европу», если использовать слова Джорджа Буша – старшего.

В то же время беспорядки в России могут создать водоворот нестабильности, что приведет к каскаду региональных вой­н, потокам мигрантов и экономической неопределенности. Крах России может быть также началом цепной реакции, в которой ни США, ни Китай не выиграют, потому что им будет трудно сдерживать последствия.

В этом случае Западу не нужно будет стремиться заполнить вакуум, который может образоваться в результате беспорядочного поражения России, а необходимо будет установить стратегические приоритеты. В Центральной Азии и на Южном Кавказе у США и ЕС будет мало шансов помешать Китаю и Турции. Более реалистичной стратегией США была бы попытка сдержать их влияние и предложить альтернативу, особенно доминированию Китая.

Какую бы форму ни приняло поражение России, стабилизация Восточной и Юго-Восточной Европы, включая Балканы, станет сложнейшей задачей.

В Европе Западу придется искать ответ на вопросы, которые были решены после 1991 г: является ли Россия частью Европы? Eсли нет, то какой высоты должна быть стена между Россией и Европой и по границам каких стран она должна проходить? Если Россия часть Европы, то куда и как она вписывается? Где начинается и заканчивается сама Европа? Включение Финляндии и Швеции в НАТО было только началом такого проекта. Беларусь и Украина демонстрируют трудности защиты восточного фланга Европы. И даже разоренная Россия не потеряет весь свой ядерный и обычный военный потенциал.

Дважды за последние 106 лет – в 1917 и 1991 гг. – версии России распадались. И дважды воссоздавались сами собой. Если российская мощь ослабнет, Западу придется воспользоваться этой возможностью, чтобы сформировать в Европе обстановку, служащую для защиты членов, союзников и партнеров НАТО. Поражение России дало бы много возможностей и имеет много искушений. Одним из них будет ожидание, что побежденная Россия фактически исчезнет из Европы. Но однажды она вновь заявит о себе и будет отстаивать свои интересы на своих условиях. Запад должен быть политически и интеллектуально подготовлен как к поражению России, так и к ее возвращению.

 

Лиана ФИКС, Майкл КИММЕЙДЖ