«Шлимазл, сядь уже за рояль и сыграй свою неудачную песню!»

Оскар Фельцман© WIKIPEDIA

«Там, вверху расположены храмы, дверь в которые отворяется только с помощью песни» – эти слова знаменитого любавичского раввина Шнеура Залмана мне вспомнились, когда в октябре 2005 г. я беседовал с Оскаром Борисовичем Фельцманом в его удивительно уютном кабинете, особую ауру которому придают хозяин и его портрет работы самого Шилова.

Сев за рояль, маэстро играет попурри из собственных песен, так легко узнаваемых и до боли знакомых: «Черное море мое», «Песня моего друга», «Ходит песенка по кругу», «Ничего не вижу». Одухотворенное лицо Оскара Борисовича и мелодии песен, им сочиненные еще в 1950–1960-х, вернули меня к тем уже давно минувшим годам, когда песни эти распевала вся страна. А когда Оскар Борисович напел: «Венок Дуная» («Вышла мадьярка на берег Дуная)» – песню, звучавшую буквально во всем мире, я мысленно вернулся к тем прошедшим временам. «Венок Дуная» пели на разных языках в Будапеште, Вене, Братиславе… И не только в придунайских городах. Она стала любимой в Токио, в Париже. Пели ее на разных языках, но мелодия была та, что сочинил Фельцман. Вот о чем подумал я в тот момент: не эсперанто, а красивые песни могут стать единым всемирным языком человечества.

Не сомневался, что вот-вот зазвучат «Ландыши». Наверное, Оскар Борисович интуитивно уловил мои мысли и наиграл эту мелодию. Задумавшись, Оскар Борисович поведал: «За „Ландыши“ меня ругали 23 года. Я был молодым, когда меня попросили написать на слова Ольги Фадеевой мелодию к открытию танцевального сезона в „Эрмитаже“. Сочинил я ее быстро. Долголетие песни не зависит от того, сколько времени ее сочиняешь. Вскоре я уехал на юг отдыхать, а через две недели узнал, что вся Москва поет „Ландыши“.