«Писала я с тех пор, как научилась писать»

Людмила Евгеньевна Улицкая (родилась 21 февраля 1943 г.) – писательница, переводчица, сценарист, общественный деятель. Она лауреат многих литературных премий, в том числе премии Медичи (Франция, 1996), им. Джузеппе Ачерби (Италия, 1998), «Русский Букер» (2001) и «Книга года» (2004), премии Пенне (Италия, 2006), «Большая книга» (Россия, 2007 и 2016), премии Гринцане Кавур (Италия, 2008), им. Симоны де Бовуар (Франция, 2011), Австрийской государственной премии по европейской литературе (2014), международной премии «Форментор» (2022). Людмила Улицкая – кавалер ордена Академических пальм (Франция, 2003), oрдена Искусств и литературы (Франция, 2004), офицер oрдена Почетного легиона (Франция, 2014), лауреат премии «За защиту прав человека средствами культуры и искусства» (2021), соучредитель «Лиги избирателей» и Фонда по поддержке гуманитарных инициатив. Ее произведения переведены более чем на 50 языков. По данным СМИ и букмекерских контор, oна неоднократно была представлена на соискание Нобелевской премии в области литературы.

В марте 2014 г. Людмила Улицкая подписала обращение российских деятелей культуры против оккупации Крыма. В мае 2018 г. присоединилась к заявлению российских литераторов в защиту украинского режиссера Олега Сенцова, незаконно осужденного в РФ. В феврале 2022 г. выступила против вторжения России в Украину. Ввиду начавшихся событий, в марте переехала в Германию.

 

– Людмила Евгеньевна, мы очень признательны вам за согласие дать интервью «Еврейской панораме» в преддверии вашего юбилея. Может быть, это послужит вам поводом «остановиться и оглянуться», чтобы поделиться с нашими читателями важными и памятными событиями вашей жизни?

– «Остановиться и оглянуться» – это именно то, чем я занимаюсь последнее время. К счастью, у меня есть привычка вести ежедневные или почти ежедневные записи, и благодаря этой прекрасной привычке (все прочие мои привычки – вредные) у меня мало что пропало из того, что было прожито. Случилось одно важное событие в моей жизни, которое повернуло ее течение! В августе 1968-го на Красную площадь в Москве вышли семь человек с протестом против ввода советских войск в Чехословакию. Среди них была моя подруга поэт Наташа Горбаневская. Все они заплатили свою цену за этот поступок, а Наташе после года пребывания в специальной клинике насильственного «излечения» от вредных мыслей пришлось эмигрировать. Но после разгона этой крохотной, но столь значительной демонстрации по всем учреждениям страны прошли собрания с призывом осудить «политических хулиганов». Было такое собрание и в Институте общей генетики АН СССР, где я тогда работала. В момент, когда надо было голосовать, я вышла из зала. Дверь в торце зала, где я предусмотрительно села, чтобы выйти в этот самый момент, oказалась заперта, и мне пришлось прошествовать через весь замерший зал и выйти в ту дверь, что была возле президиума. Через два месяца мое пребывание в институте закончилось. Так завершилась моя едва начавшаяся научная карьера. А потом началась другая жизнь...

– Было ли какое-то конкретное событие, предопределившее ваше писательское будущее?

– Писала я с тех пор, как научилась писать, – записки, письма, дневнички. Все, что было написано до конца 1970-х гг., развеялось, но записи с конца 1970-х, почти непрерывные, сохранились. Одну такую записную книжку, почти законченную, я оставила в самолете в 1983-м, когда летела в первый раз в Америку.

– Чем вы вдохновлялись? Кто вел или что вело вас по писательской дороге?

– Это семейная традиция. Какие-то записи на таинственном, неизвестном мне языке иврит вел мой прадед, и после его смерти дед отнес его записки в московскую синагогу. Интересно было бы почитать, но по многим причинам это невозможно. Зато в семье сохранилась часть переписки моего деда по отцовской линии, Якова Улицкого. Частично они вошли в одну из моих последних книг. Семья, таким образом, давала некий пример фиксации жизни в записях. Отец мой посмеивался надо мной, видя мои детские писательские упражнения. Но это не помешало ему самому написать на старости лет книгу о самом любимом своем предмете, называется она «Мой друг автомобиль». Отец проводил под своим «Москвичом» свободное время, а воскресные дни пролеживал в ватнике с гаечным ключом под его брюхом.

– Семья для творческого человека – это поддержка или помеха?

– Это бывает по-разному. Скорее поддержка: семья относится к моей работе с уважением. А хозяйственные заботы, которые я честно выполняю, для меня, скорее, отдых.

– Знакомо ли вам чувство профессиональной зависти?

– Ни в коей мере. Как раз вчера читала рассказ Набокова и вечером записала... Цитирую вчерашнюю запись: «Принять, что ли, таблеточку в виде рассказа Набокова? Таблеточка оказала обратное действие, вызвав приступ острого чувства стыда за себя, за свои каракули, которыми засоряю пространство ноосферы. Однако „Сестры Вейн“ под занавес дня слегка развеяли мрак. Немыслимое сочетание мощности удара и его ювелирной тонкости».

– Лев Толстой говорил: «Что такое слава? Это когда тебя все любят». Вас действительно все любят?

– Друзья любят. А все остальные – как им будет угодно. За славой я никогда не бегала. Она мне казалась неприличной и обременительной.

– Вы – обладательница многих литературных премий. Какая из них для вас наиболее дорога?

– Не могу ответить на этот вопрос. Но когда в разгар политического противостояния с Западом я получаю западную премию, то рассматриваю этот факт как победу культуры над политикой.

– Что вы не принимаете в других людях и что больше всего в них цените?

– Трудно ответить... В одних людях мне нравится их ум, в других – наивность, в моем муже Андрее Красулине мне очень нравится точность движений: как хлеб режет и как краску кладет.

– Насколько литература и искусство могут влиять на людей, воспитывать их?

– Думаю, что не сильно ошибусь, если скажу, что есть три основных фактора воспитания: семья с ее традициями, литература и искусство. И во всех этих случаях исключительно важно присутствие учителя, любимых дедушки или бабушки, любимой книжки. Кстати, моей любимой книжкой в детстве была «Маугли» Киплинга, это как раз ответ на ваш вопрос – без воспитания человек остается дикарем. Это вопрос антропологический: чем выше по эволюционной лестнице находится живое существо, тем большее значение имеет воспитание. Вылупившаяся из кокона бабочка точно знает, как себя вести, хотя ее никто ничему не учил. И чем выше по этой лестнице существо, тем более важно воспитание и обучение.

– Известно, что евреи, жившие в СССР, подвергались насильственной ассимиляции. Сказалось ли это на вас?

– Конечно! Я не знаю иврита, который знали мой прадед и дед, еврейство в моем детстве казалось унизительным недостатком. Библию я прочитала на русском языке и, таким образом, имею несколько деформированное переводом представление о библейских ценностях. Мой родной язык – русский. Ни в одном языке из тех, которые мне слегка знакомы, я не могу полноценно существовать. Только в русском. Это пример очень успешной ассимиляции. Но как бы успешна ни была ассимиляция, мне никогда не давали забыть, что я еврейка! Спасибо за это.

– В свое время в еврейской среде было много споров по поводу вашего романа «Даниэль Штайн, переводчик». Он затронул больную тему перехода евреев в христианство. Успокоился ли «конфликт»?

– Я не слежу за развитием этого конфликта, но, хотя книга эта давно переведена на иврит, до сих пор не нашлось издательства, которое хотело бы ее опубликовать.

– Какова ваша связь с еврейством и Израилем? Важна ли для вас эта компонента и есть ли в вашем творчестве что-то, чего нет у нееврейского писателя?

– Это очень сложный для меня вопрос. С 1993 г. я практически каждый год приезжала в Израиль, объездила его так, как мало кто из израильтян. Я люблю Израиль, хотя у него есть основания не любить меня. Но любовь без взаимности – все равно любовь, не так ли? Ответить на ваш вопрос – есть ли в моей работе что-то специфически еврейское, чего нет у писателей, пишущих на других языках, – я не берусь. Да это меня и не занимает. Писательство, в принципе, – исторически обусловленное еврейское занятие. Евреи – один самых древних народов, существующих на земле более 6000 лет, как считают ученые. Термин «избранный народ» указывает не только на долгую жизнь народа, но и на какие-то другие его особенности. Одно только могу сказать как бывший генетик: особенности эти, скорее, не генетического порядка, а какого-то иного. И без религиозной составляющей здесь не обойтись...

– Ныне в центре Европы происходит крупнейшее с прошлого века военное столкновение. Хорошо известно ваше отношение к этому. Видите ли вы какие-то сдвиги в культурном плане для мира в целом и для России в частности в связи с этим уже в настоящее время и в будущем?

– Война как способ разрешения конфликтов – территориальных, политических, этнических – явление архаическое. Та война, которая ведется сегодня Россией против Украины, совершенно бессмысленна. Кроме потерь с обеих сторон, она ничего не даст, но в конечном проигрыше останется Россия, даже если удержит за собой пару приграничных городов. Человеку в хорошо сшитом костюме с отлично сделанным лицом некому будет пожимать руку под гром аплодисментов... Даже Эрдоган задумался... Эпоха противостояния Восток–Запад закончилась. Началось новое время, и этот факт требует осмысления.

– Благодарю вас. Примите наши поздравления и пожелания крепкого здоровья, удачи и успехов! Многие лета! Мазл тов!

 

Беседовал Александр ЛИВШИЦ