Первый раскол

Выступление Менахема Бегина, протестующего против заключения соглашения. Март 1952 г.© Эдуард Тимлин

70 лет назад, спустя семь лет после Катастрофы и четыре года – с момента создания Государства Израиль, в правительстве молодой еврейской страны произошел первый и, пожалуй, самый тяжелый в ее истории раскол. Причиной послужило подписание с послевоенной Германией договора о выплатах репараций, вокруг которого по сей день не утихают споры: многие считают, что ФРГ выиграла от этого и всe еще должна Израилю. Так чем же стало для Израиля это соглашение – спасательным кругом или позором?

В рамках соглашения, подписанного в мэрии Люксембурга 10 сентября 1952 г., правительство ФРГ обязалось выплатить Израилю компенсацию почти в 3,4 млрд DM, что составляло примерно 880 млн долл. Официальным обоснованием соглашения было утверждение о том, что оно необходимо для существования государства, и за девять месяцев до подписания состоялась тайная встреча президента Всемирного еврейского конгресса Наума Гольдмана с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром. Давид Бен-Гурион наказал Гольдману добиться от Аденауэра согласия с претензией Израиля, поданной в марте 1951 г. в качестве основы для переговоров: Израиль требовал от ФРГ около 1,5 млрд долл. в счет еврейского имущества, которое нацисты разграбили и остатки которого передали четырем оккупационным державам. 10 декабря Гольдман передал Бен-Гуриону одобрительное письмо за подписью канцлера, на основании которого Старик решил поднять данный вопрос перед правительством.

Историк Том Сегев, автор книг «Седьмой миллион» и биографии Бен-Гуриона «Государство любой ценой», поясняет, что возможность требования репараций от Германии обсуждалась в Еврейском агентстве еще до окончания Второй мировой вой­ны. После Первой мировой на Германию уже были наложены репарации, поэтому юристы ишува сочли, что, когда Германия потерпит поражение, они смогут представить аналогичное требование. «Во вступительной части к соглашению было указано, что Германия не станет потворствовать преступлениям национал-социалистического режима и выражает желание исправить – в пределах своих возможностей – причиненный ими ущерб, – поясняет Сегев. – Но Германия не сразу выразила раскаяние. Историческое заявление Аденауэра в сентябре 1951 г. в Бундестаге, которое в значительной степени было написано в Иерусалиме, говорило не о признании вины, а о принятии ответственности».

– Что значит «написано в Иерусалиме»?

– Аденауэр отправлял свои черновики посланнику Морису Фишеру в Париж, и тот передавал их Гольдману. Гольдман вносил в них правки красными чернилами, как учитель в школе, и пересылал исправленные страницы в Иерусалим, где они тоже корректировались и возвращались в Бонн. Бен-Гурион нуждался в заявлении Аденауэра, чтобы оправдать прямые переговоры с ФРГ. Соглашение было подписано на исходе многомесячной борьбы с оппозицией и призывами бойкотировать Германию. Еще до его подписания велись бурные дискуссии о том, можно ли израильтянам в принципе говорить по-немецки и ездить в Германию. Но Бен-Гурион никогда не призывал к бойкоту этой страны. Он почти всегда поддерживал связи между ней и Израилем, потому что давно решил, что Израиль будет входить в западный блок.