Список Бегина

23 сентября 1977 г. премьер-министр Израиля Менахем Бегин созвал специальное совещание правительства с участием глав спецслужб. Протокол заседания не велся, а принятое на нем решение было объявлено совершенно секретным и отпечатано только в двух экземплярах. Текст был предельно кратким: «Мы решили дать „Моссаду“ и разведке указание о возобновлении и активизации поиска нацистских преступников, в первую очередь Йозефа Менгеле. Цель поисков – доставить их в Израиль и предать суду, а если это окажется невозможным – ликвидировать».

Бегин к тому времени только вступил в должность главы правительства, и это был один из первых его шагов на этом посту. У него был личный счет к нацистам, так что при желании Бегина, наверное, можно было бы обвинить в злоупотреблении служебным положением и задействовании государственной машины в личных целях. Если, конечно, на минутку забыть, что такой же личный счет к нацистам был у миллионов евреев во всем мире.

Несколько лет назад «Моссад» решил предать то давнее решение правительства Израиля гласности, а вместе с ним – и подготовленное историческим отделом этой организации трехтомное исследование, повествующее об операциях Израиля по поиску и попыткам ликвидации нацистских преступников. Речь идет об историческом шаге, так как до сих пор «Моссад» и Государство Израиль официально отрицали какую-либо причастность к подобным акциям. Да и сегодня, стоит заметить, этот уникальный труд представлен широкой публике с многочисленными цензурными купюрами.

Автором исследования стал Йоси Хен (Хайниц) – бывший сотрудник «Моссада», родившийся в 1936 г. в Польше и сумевший во время войны выжить в белорусских лесах, где его отец был бойцом партизанского отряда. До 1976 г. Хен служил в армейской разведке АМАН, затем был переведен в «Моссад», где сначала числился сотрудником отдела «Цомет» (занимавшегося вербовкой новых агентов), а затем перешел в подразделение «Бицур». В задачу последнего, в числе прочего, входил розыск бывших нацистов. Фундаментальный труд Йоси Хена основан как на уникальных внутренних документах «Моссада» (к которым, понятное дело, никто другой не мог получить доступ), так и на интервью с непосредственными руководителями и участниками секретных операций внешней разведки Израиля.

В сущности, история поиска и попыток ликвидации бывших нацистских преступников – это история большого провала, так как ни одна подобная операция, за исключением ареста Адольфа Эйхмана и ликвидации «рижского палача» Герберта Цукурса, не завершилась успехом. Что ж, тем интереснее было пролистать некоторые страницы монографии Йоси Хена, эксклюзивное право на публикацию которых получила газета «Маарив». Предлагаем нашим читателям ознакомиться с кратким изложением наиболее интересных фактов этой публикации.

 

Охота за привидениями

В монографии Йоси Хена не раз подчеркивается, что до Менахема Бегина ни один премьер-министр Израиля не включал поиск и ликвидацию нацистских преступников в список приоритетных задач израильских спецслужб. Давид Бен-Гурион, Леви Эшколь, Голда Меир были убеждены, что надо заниматься настоящим и смотреть в будущее, а не оглядываться на прошлое и, тем более, тратить на него силы и время.

Легендарный глава «Моссада» Исер Харель, потерявший всю свою большую семью в Двинске, считал, что Израиль должен доставить на свою территорию, судить и казнить лишь двух нацистских преступников – Адольфа Эйхмана и Йозефа Менгеле. Он рассматривал этих двоих кaк символы Катастрофы, и свершение возмездия над ними тоже имело бы символическое значение. Со всеми остальными, по мнению Хареля, следовало расправляться лишь тогда, когда случай сам выведет на них «Моссад».

В 1960 г., после операции по похищению Адольфа Эйхмана, у «Моссада» появился шанс напасть на след Йозефа Менгеле, вошедшего в историю под именем Доктор Смерть – за чудовищные медицинские эксперименты над узниками Освенцима и за садистские убийства детей и подростков, которые он часто совершал ради развлечения. В 1962 г. сотрудники «Моссада», наконец, вышли на след Менгеле, но Исер Харель неожиданно решил переключить все ресурсы своей организации на поиск Йоселе Шумахера – шестилетнего мальчика, похищенного его дедом Нахманом Штаркесом, который не желал, чтобы внук вместе с родителями возвращался в СССР.

Хен убежден, что это дело отнюдь не стоило того, чтобы придавать ему государственное значение, и уж тем более тратить на него почти весь годовой бюджет «Моссада». Но для Хареля и его окружения «дело Йоселе», видимо, имело идеологическое значение: оно позволяло раздуть в израильском обществе ненависть к ультраортодоксам, поэтому глава «Моссада» не пожалел на поиски мальчика ни денег, ни человеческих ресурсов. Более того – он лично принимал участие в поисках!

Прямым следствием истерии вокруг «дела Йоселе», по мнению Йоси Хена, и стало то, что «Моссад» упустил след Менгеле. Когда же в 1964 г. новый руководитель внешней разведки Меир Амит отдал указание вернуться к поискам, все усилия агентов оказались безрезультатными.

Когда Менахем Бегин отдавал распоряжение усилить поиски Йозефа Менгеле, тот был еще жив. В 1979 г. у скрывавшегося в Бразилии нацистского преступника во время купания в океане случился инсульт, он утонул и был тайно похоронен. Однако «Моссаду» об этом ничего не было известно, и его сотрудники продолжали поиски еще на протяжении многих лет.

В 1984 г. руководивший розыском Менгеле Ицхак Мальхин вышел на пенсию, но, несмотря на категорический запрет руководства, решил продолжить поиски Доктора Смерти самостоятельно. Для этого Мальхин сколотил команду из ветеранов ЦАХАЛа и спецслужб, каждый из которых оставил след в истории Израиля. Это были бывшие летчики Зеэв Лирон и Амнон Ливни, врач Эйтан Рубинштейн и Дорон Х., бывший боец спецподразделения «Сайерет маткаль».

Некий голландский журналист сообщил Ицхаку Мальхину, что ему довелось познакомиться с юристом из Южной Америки, по словам которого ему совершенно точно известно, что Менгеле живет в Парагвае. Юрист якобы даже знал точный адрес Менгеле и был готов указать его – за несколько десятков тысяч долларов. Мальхин выпросил эту сумму у какого-то еврейского миллионера, но юрист оказался обычным аферистом, решившим подзаработать на доверчивости бывшего агента «Моссада». Тогда Мальхин пригласил юриста в Париж на встречу, и больше его никто не видел. Злые языки утверждают, что Мальхин не простил обмана и расправился с мошенником по-своему – так, как привык всю жизнь расправляться с врагами Израиля. Но это, подчеркивает Йоси Хен, не более чем слухи. Тело юриста никогда не было найдено, и никаких подозрений в адрес Ицхака Мальхина не возникало.

В 1985 г. американцы получили информацию о смерти Йозефа Менгеле, затем раздобыли у его личного стоматолога рентгеновские снимки челюсти нациста и, эксгумировав останки, удостоверились, что они действительно принадлежат Менгеле. В 1992 г. это окончательно подтвердил анализ ДНК.

Как уже говорилось, сменивший Хареля в 1963 г. на посту главы «Моссада» Меир Амит (Слуцкий) придавал поиску бывших нацистских преступников куда большее значение, чем его предшественник. Многим читателям наверняка памятно стихотворение Бориса Слуцкого «Как убивали мою бабку», однако наверняка не все знают, что убитая вместе с другими евреями Харькова Полина Матвеевна Слуцкая была также и бабушкой Меира Амита.

Помимо Йозефа Менгеле и Герберта Цукурса (который был ликвидирован Йоськой Яривом и Мики Харари по личному указанию Амита), новый глава «Моссада» по неведомым причинам включил в список нацистских преступников, которых следовало разыскать в первую очередь, начальника партийной канцелярии НСДАП и личного секретаря фюрера Мартина Бормана и главу гестапо Генриха Мюллера. Оба были официально признаны мертвыми, но Амит на каких-то известных только ему основаниях был убежден, что они живы.

Поиски Бормана, который, как считалось, скрывался где-то в Южной Америке, были начаты еще в 1962 г. Тогда сотрудники «Моссада» побывали на свадьбе дочери Бормана Эвы Отто, а затем направились в Конго, где жил его сын. В 1964 г. агент «Моссада» познакомился с индийским радиоинженером, который служил на арабских судах и уверял, что в Адене, тогдашней столице Йемена, живет принявший ислам немец Йозеф Хакембург, который на самом деле не кто иной, как Мартин Борман. Разумеется, эта версия была отработана до конца и оказалась ложной.

А «Моссад» продолжил поиски Бормана с помощью двух голландских журналистов. Одним из них был Герберт Йоган, второй носил агентурную кличку Злоче, и его настоящее имя до сих пор запрещено к разглашению. Йоган и Злоче писали очерки по истории ХХ в. и, в числе прочего, занимались розыском нацистских преступников, а заодно и выполняли различные поручения «Моссада». Однако поставляемая ими информация далеко не всегда была достоверной, и потому в Тель-Авиве им особо не доверяли.

В 1973 г. правительство ФРГ официально уведомило МИД Израиля, полицию и «Моссад» о том, что Мартин Борман и несколько его приближенных погибли 2 мая 1945 г., когда пытались бежать из бункера Гитлера и наткнулись на группу советских солдат. В декабре 1972 г. в ходе строительства в районе Берлинской стены были обнаружены два скелета, один из которых, вне сомнения, принадлежал Мартину Борману.

Что касается Генриха Мюллера, то о его местонахождении Адольфа Эйхмана спросили еще на одном из первых допросов, и тот ответил однозначно: «Его давно нет в живых». Однако в «Моссаде» почему-то не поверили Эйхману и продолжили поиски.

В начале 1960-х в «Моссад» поступила информация о том, что Мюллер принял ислам и живет в Египте под именем Аль-Маджида Эмиюэля Альмани («альмани» на арабском означает «немец»). Агентам удалось добыть образцы почерка Альмани, которые вместе с образцами почерка Мюллера, датируемыми 1937 г., были переданы на экспертизу графологу Арье Нафтали. Тот пришел к выводу, что с учетом изменений, которые могли произойти с почерком человека за два с лишним десятилетия, Альмани и Мюллер вполне могут быть одним и тем же лицом. Однако после тщательной проверки выяснилось, что и этот след является ложным.

В 1966 г. руководивший поисками Мюллера Цви Аарони решил перенести основную тяжесть этой работы в Европу. Он был убежден, что проживавшие на окраине Мюнхена жена Мюллера Софи, его сын Рейнгардт и дочь Элиза знают об истинном местонахождении отца, и обратился за помощью к полиции ФРГ. Немецкие полицейские выполнили просьбу Израиля, но члены семьи Мюллер на допросе категорически отрицали, что им что-либо известно о том, где тот находится и жив ли он. Протокол допроса был передан в Израиль, но в «Моссаде» ему, разумеется, не поверили. Аарони решил тайно пробраться в квартиру жены и дочери Мюллера и провести там обыск, чтобы найти подтверждения тому, что они поддерживают переписку с бывшим шефом гестапо.

После долгих наблюдений за квартирой Софи и Элизы Мюллер операция была назначена на 2 ноября 1967 г. В 19.54 двое агентов «Моссада» проникли в квартиру, еще четверо остались стоять «на стреме», чтобы наблюдать за происходящим на улице. Однако в 20.00 соседка заподозрила, что в квартиру Мюллеров забрались воры, и вызвала полицию. Полицейские, как назло, прибыли мгновенно, так что группа прикрытия поспешила ретироваться, а два находившихся в квартире агента (в монографии Хена они значатся как Барух Шор и Даниэль Гордон) были арестованы. На допросе они попытались выдать себя за англичан, но получилось почти как в фильме «Парень из нашего города»: «Если ты англичанин, откуда у тебя такая еврейская морда?!».

Тогда Шор и Гордон признались, что они евреи из Израиля, но категорически отвергли какую-либо причастность к деятельности «Моссада». По их словам, они занимались поисками Мюллера и его архива по частной инициативе, так как оба являются выходцами из семей, прошедших через Катастрофу. Разумеется, для них был нанят самый лучший адвокат. Разумеется, и МИДу ФРГ, и ее разведслужбам прозрачно намекнули на то, что Израиль заинтересован в самом мягком наказании Шору и Гордону. В итоге суд приговорил их к трем месяцам тюрьмы, но 30 ноября, менее чем через месяц после ареста, они были освобождены и экстрадированы в Израиль.

В 2013 г. немецкие историки установили, что Генрих Мюллер, один из величайших военных преступников в истории человечества, скончался в конце Второй мировой войны и по иронии судьбы был погребен… на еврейском кладбище Берлина.

Йоси Хен констатирует, что продолжавшиеся в течение многих лет поиски Мартина Бормана и Генриха Мюллера изначально были «охотой за призраками» и привели к совершенно неоправданной затрате усилий и денег. Но ведь были и другие случаи – когда «Моссад» шел по следу нацистских преступников, вполне еще живых и неплохо себя чувствовавших…

 

Семь жизней Алоиза Бруннера

Среди нацистских преступников, поиску которых в Израиле придавалось первостепенное значение, был Алоиз Бруннер – гауптштурмфюрер СС, лично отвечавший за депортацию в концлагеря евреев Вены, Берлина, Греции, Франции и Словакии.

Как уже было сказано выше, Исер Харель считал, что на аресте Эйхмана и Менгеле вполне можно было остановиться. Но после того, как Эйхман назвал Бруннера своим ближайшим сподвижником по «окончательному решению еврейского вопроса», Харель был вынужден включить его розыск в список оперативных задач «Моссада».

Как и в случае с Эйхманом, первую достоверную информацию о Бруннере предоставила прокуратура ФРГ. По ее данным, Бруннер, в отличие от других нацистских преступников, решил найти убежище не в Латинской Америке, а на Ближнем Востоке и поселился в Дамаске.

Следующая информация о Бруннере пришла от Франца-Питера Кубински – немца, который после войны принял ислам, поселился в Египте, был активным членом местного землячества и заодно подрабатывал на жизнь… в качестве агента «Моссада». Во внешней разведке очень скоро убедились, что Кубински патологический лжец и значительная часть предоставляемых им сведений не заслуживает доверия. Однако его сообщение о том, что Бруннер прибыл из Дамаска в Каир, чтобы пройти курс лечения, оказалась верной. Было установлено, что Бруннер живет в Дамаске под именем Георга Фишера, числится советником президента Сирии по вопросам безопасности и называет себя доктором, хотя не имеет даже законченного среднего образования. В числе прочего был установлен и адрес Бруннера – в доме на улице Джорджа Хадада.

В мае 1961 г. в Дамаск был направлен поступивший на работу в «Моссад» бывший боец спецназа по прозвищу Нир. Разумеется, он путешествовал под видом туриста из Франции и для начала отправился в Бейрут, а уже оттуда в столицу Сирии. В Дамаске Нир наведался на улицу Джорджа Хадада, завел пустячный разговор с хозяином магазинчика, располагавшегося на цокольном этаже дома Бруннера, и стал как бы невзначай наблюдать за прохожими. Через некоторое время он увидел, как в подъезд дома вошел человек, почти точно подпадавший под словесный портрет нацистского преступника. На вопрос Нира хозяин магазинчика заметил, что этот человек – единственный живущий в доме европеец, по происхождению, кажется, немец.

Сомнений в том, что это и есть Алоиз Бруннер, практически не оставалось. Чтобы убедиться в этом окончательно, Нир поднялся и позвонил в квартиру «доктора Георга Фишера». Открывшему дверь рослому мужчине с длинными, как у орангутанга, руками, он сказал, что разыскивает одного своего знакомого и, видимо, ошибся дверью. Мужчина, явно что-то заподозрив, отреагировал на «ошибку» крайне агрессивно. Однако теперь Нир был уверен на все сто, что говорил именно с Бруннером.

Получив подтверждение от Нира, Ицхак Шамир, глава подразделения «Мифрац», которое отвечало за работу «Моссада» в арабских странах, отдал указание начать разработку операции по ликвидации Алоиза Бруннера: похитить его в Дамаске и доставить в Израиль, как Эйхмана, сочли невозможным. После долгих дебатов было решено ликвидировать Бруннера с помощью взрывчатки, запечатанной в конверт наподобие бандероли.

9 сентября 1961 г. Нир снова появился в Дамаске и остановился в гостинице «Аль-Абдин». В номере он собрал взрывное устройство, уложил его в пакет и направился к дому Бруннера в надежде, что владелец магазинчика, с которым у него сложились приятельские отношения, передаст пакет «доктору Фишеру». К его разочарованию, магазинчик был закрыт, а хозяин соседнего магазина радиотоваров передавать пакет наотрез отказался. Тогда Нир отправился в почтовое отделение и заявил, что хотел бы отправить небольшую бандероль заказной почтой. Служащая почты заинтересовалась было содержимым пакета, но, на счастье Нира, вскрывать его не стала, а удовлетворилась сообщением, что в нем финансовые документы. Она лишь попросила отправителя написать на обороте обратный адрес. Молодой человек на ходу придумал адрес, черкнул его на конверте и поспешил покинуть почтовое отделение. Сразу после этого Нир направился в Бейрут, а оттуда ближайшим рейсом во Франкфурт. Уже из Франкфурта он позвонил Шамиру и сообщил, что задание выполнено: «письмо» должно дойти до адресата.

Теперь оставалось только ждать. Но день проходил за днем, а в Дамаске, судя по сообщениям в СМИ, вернее по отсутствию таковых, было все спокойно. Наконец почти через неделю в сирийских газетах появилось сообщение о том, что 13 сентября в 12.54 в одном из почтовых отделений Дамаска раздался взрыв. В результате инцидента пострадал и был доставлен в больницу некий иностранный гражданин, имя которого не сообщалось. Судя по всему, «письмо» свою роль выполнило. Но, во-первых, было неясно, Алоиз ли Бруннер стал жертвой взрыва, а во-вторых, остался ли он в живых, и если остался, то в какой степени пострадал. Понадобилось еще несколько дней, прежде чем действовавший в Дамаске агент сообщил, что пакет действительно вскрыл Бруннер, но в результате взрыва получил относительно легкое ранение. В основном, у него пострадали глаза, и врачи пришли к выводу, что его зрение может серьезно ухудшиться. Разумеется, это был совсем не тот результат, на который рассчитывали в штаб-квартире «Моссада».

В следующий раз об Алоизе Бруннере вспомнили только в 1978 г. – в связи с решением Бегина. Однако за прошедшие 17 лет многое могло измениться, и подготовку операции надо было начинать с нуля.

На сей раз в игру вступил агент по прозвищу Жесть – боснийский мусульманин, воевавший в партизанском отряде вместе с Иосипом Броз Тито, но после войны разошедшийся с ним по идеологическим вопросам. Жесть обрел политическое убежище в Швейцарии, но поддерживал связи с соплеменниками по всему миру. Среди его знакомых был и Элиаз Дарбич (Дервиш) аз-Салиман, тоже боснийский мусульманин, только воевавший на стороне нацистов. Аз-Салиман жил в Дамаске и выразил готовность познакомить Жесть с Бруннером.

В ноябре 1978 г. Жесть отправился в Дамаск, познакомился с Бруннером и составил подробный отчет об этой встрече. До января 1980-го он трижды побывал в сирийской столице и привез немало ценной информации об образе жизни Бруннера. В том числе – и о том, что бывший нацист увлекается лекарственными растениями и выписывает их семена, а также получает журнал и рекламу из Общества любителей лекарственных растений, действующего в австрийском городе Карлштейне. А еще Жесть передал «Моссаду» номер телефона и почтового ящика Бруннера.

Побывавший в 1979 г. в Дамаске сотрудник подразделения «Кейсария» В. подтвердил информацию Жести: Бруннер проживал под тем же именем Георга Фишера и на той же улице, только сменил квартиру. В. доложил, что несколько часов наблюдал за Бруннером с расстояния 50 м.

После этого другой агент «Моссада» направился в Карлштейн, зашел в офис Общества любителей лекарственных растений и набрал рекламные буклеты и фирменные конверты этой организации. А технологический отдел «Моссада» занялся подготовкой мощной взрывчатки. Конверт со взрывчаткой был отправлен из Австрии в Израиль и дошел до места без приключений. Это означало, что он может дойти и до Дамаска.

Весной 1980 г. операция вступила в решающую стадию. Двое сотрудников «Моссада» выехали в Карлштейн. 21 мая они в гостиничном номере собрали взрывное устройство, поместили его в конверт и направились на почту. Однако конверт оказался слишком толстым, никак не хотел пролезать в прорезь почтового ящика и, в конце концов, надорвался. Агентам пришлось вернуться в гостиницу и приготовить новый концерт. На этот раз конверт благополучно вошел в почтовый ящик, а агенты выехали в Вену. Правда, с приключениями: по дороге их машина влетела в канаву, и им понадобилась помощь местных пожарников. Но главное было сделано, и теперь сотрудникам «Кейсарии» оставалось лишь теряться в догадках, сработал ли план.

2 июля 1980 г. их терпение лопнуло, и они набрали номер домашнего телефона Бруннера. Трубку взял человек, назвавшийся его близким родственником, и сказал, что герр Фишер, к сожалению, не может подойти к телефону, так как у него снова взорвался в руках почтовый пакет и он угодил в больницу. Однако в каком состоянии пребывает герр Фишер, он не сказал. Тогда один из сотрудников «Моссада», отменно владевший арабским языком, позвонил в дамасскую больницу, представился родственником жены Бруннера и поинтересовался его состоянием. Ему ответили, что в принципе господин Фишер легко отделался, но у него серьезно повреждены кисти и, видимо, он уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни.

В «Моссаде» некоторое время обсуждали, не подбросить ли журналистам информацию о том, что Георг Фишер, пострадавший от взрыва в Дамаске, является нацистским преступником Алоизом Бруннером, и что за покушением на него стоит организация «Те, кто никогда не забывают», но отказались от этой мысли.

Алоиз Бруннер скончался в Сирии в 2010 г. в возрасте 98 лет.

 

Петр ЛЮКИМСОН