Общность и уникальность трагедии плена

Арон Шнеер

Российское издательство «Пятый Рим» выпустило книгу «Плен. Солдаты и офицеры Красной армии в немецком плену» израильского историка Арона Шнеера, автора многих публикаций о Второй мировой, до 2018 г. работавшего в мемориальном комплексе «Яд ва-Шем». Его труд стал своего рода энциклопедией существования человека в плену. Автор использовал малоизвестные или неизвестные архивные документы различных стран, десятки интервью, взятых им у бывших военнопленных. А еще Шнеер анализирует особые условия жизни советских военнопленных в немецких, финских, румынских лагерях. Отдельные главы посвящены особенностям пребывания в плену советских женщин-военнослужащих, пленных советских офицеров, институту лагерной полиции из военнопленных, медицинскому обслуживанию в лагерях и положению евреев-военнопленных. Об этом и многом другом мы поговорили с автором книги.

– Арон, расскажите, пожалуйста, о вашем происхождении и образовании.

– Я родился в 1951 г. в латвийском городе Лудза. Моя семья потеряла в годы Второй мировой вой­ны более 60 родственников, погибших от рук местных пособников нацистов. Я ношу имя своего дяди, папиного брата, погибшего в 1942-м под Ленинградом. Другие мои дяди также воевали, прошли всю вой­ну от рядового до капитана. Один из них прошел вой­ну от Ровно до Кавказа и далее до Вены.

Мой дом находился напротив здания бывшей тюрьмы, из которой в декабре 1941-го, пробив отверстие в стене, бежали более 20  советских военнопленных. Пролом заделами, но след был виден. Надо ли говорить о том, что все мы – родом из детства. Оно сформировало мой интерес к вой­не, к ее истории. Для себя я давно понял, что вой­на – это не только подвиги, за которые дают награды, но и фронтовые будни, трагедии, да и без плена вой­н не бывает. Именно стремление понять, что и почему произошло с моими родными в годы вой­ны, подвигло меня к изучению ее истории. После школы поступил в Рижский политехнический институт, но интерес к истории не пропал, поэтому после третьего курса оставил политех и поступил на филологический факультет Даугавпилсского педагогического института, на специальность «русский язык, литература и история». Это был один из самых известных пединститутов в тогдашнем СССР. Немногие институты, да и университеты могли похвастаться таким звездным составом преподавателей.

– Вы не раз с восхищением отзывались о своих педагогах-фронтовиках…

– Верно. В институте зарубежную литературу нам преподавал профессор Иосиф Абрамович Дубашинский, выпускник ИФЛИ, кавалер ордена Александра Нев­ского. Историю КПСС читал замечательный человек, честный, порядочный и принципиальный Василий Егорович Попов – полковник, прошедший от Москвы до Берлина. Кстати, именно он отговорил меня, комсомольского активиста, комиссара студенческого отряда, от вступления в партию. Литературоведение вела доцент Лия Соломоновна Левитан – второкурсницей Ленинградского университета добровольно ушедшая в армию, спасавшая раненых в полевых госпиталях Ленинградского и 2-го Белорусского фронтов. Мне действительно очень повезло с преподавателями – с прекрасными литераторами, историками. Среди них были и упомянутые ветераны вой­ны, и узник гетто и Бухенвальда профессор Йол Павлович (Пинхусович) Вейнберг, и узница концлагеря Саласпилс доцент Людмила Николаевна Тимощенко. Были и преподаватели, окончившие университет в Латвии еще до советского периода. Мои педагоги умели мыслить сами и поощряли самостоятельное мышление у студентов.