Гибель Ямита

В этом году исполняется 40 лет со дня разрушения израильского города Ямита и еще 16  цветущих еврейских поселений на Синае и передачи самого полуострова Египту на основании Кэмп-Дэвидских мирных соглашений 1979 г. До сих пор в Израиле не любят вспоминать об этой позорной странице своей новейшей истории, и многие израильтяне даже не знают о ней.

 

«Горе той стране, которая за столом переговоров отдает то, что кровью завоевали на поле боя ее солдаты…»

Уинстон Черчилль

 

История человечества знает немало страшных примеров гибели городов. Начиная от печально знаменитых, но многогрешных библейских Сдома и Аморы и кончая ужасной участью красивого украинского города Мариуполь, до основания разрушенного озверевшими российскими войсками на наших глазах в марте 2022 г. Но в мировой летописи городов, погибших от рук человеческих, никогда не было ничего похожего на поистине уникальную и непостижимую судьбу исчезнувшего с лица земли израильского города Ямит. Мир никогда еще не знал такого: государство, построившее в пустыне на краю моря удивительный по красоте и замыслу город, уже через несколько лет по собственной воле и своими же руками сносит его и рoвняет с землей. И это при том, что городу абсолютно ничто не угрожало: ни землетрясения, ни океанские волны. Ямит не обстреливали из танков и орудий, над ним не рвались ни мины, ни бомбы, ни ракеты. Словом, не было никакой вой­ны. Совсем наоборот: уничтожение города стало прямым результатом «мира», так называемого мирного договора Израиля с Египтом, подписанного в марте 1979 г. в американском городке Кэмп-Дэвид.

Разрушение Ямита и еще 16 поселений в Синае весной 1982-го стало первым конкретным проявлением абсурдистской, иррациональной, а потому – издевательской концепции «территории в обмен на мир». Уход Израиля из Синая и самоуничтожение Ямита стало символом этой противоестественной, мазохистской формулы.

Казалось бы, история позорного и бессмысленного саморазрушения израильских городов и сел должна была бы стать одной из самых болезненных заноз в исторической памяти народа израильского, должна была оставить поучительный след в поколениях. Увы, как всегда, история ничему не учит. И особенно, как видно, нас – евреев. С упорством, достойным лучшего применения, мы вновь и вновь норовим наступить на те же грабли…

Я попросил окунуться в воспоминания прямых свидетелей и участников тех событий – Люсю (Номи) и Михаила Бренеров, которые пережили всю историю Ямита с первого до последнего его дня. Сегодня семья Бренеров живет в небольшом поселении Элазар, что в Гуш-Эционе. Люся (Номи) и Михаил никогда не испытывали особых симпатий к советской власти, всегда осознавали ее лицемерие и цинизм, ее бесчеловечную тоталитарную и антисемитскую сущность. И поэтому нет ничего удивительного в том, что они оказались среди первых отчаянных храбрецов, подавших в начале 1970-х заявлениe на выезд в Израиль.

 

Как начинался Ямит

Михаил Бренер (МБ): – Это было в начале 1973 г. Мы жили в центре абсорбции новых репатриантов в Кармиэле, посещали ульпан, но надо было уже задумываться над тем, как нам жить дальше. Однажды на доске объявлений в нашем центре я увидел бумагу, которая приглашала на встречу с членами инициативной группы добровольцев, желающих стать первыми жителями будущего города Ямита. Идея была такая: правительство решило построить новый красивый и большой город на берегу моря в Синае, примерно в 160 км от Тель-Авива и в 70 км от Беэр-Шевы. Это должен был быть во всех отношениях новый город – и по планировке, и по духу, и по стилю жизни, так сказать. В назначенный день я пришел на эту встречу. К нам в Кармиэль приехали руководитель инициативной группы «Ямит» Борис Кузенец и его жена Исраэла Блатт.

Борис и его супруга оказались молодыми, очень приятными и энергичными людьми, бывшими «отказниками» из Риги. Они рассказали, что задача состоит не только и не столько в том, чтобы найти желающих поехать в новый город на берегу моря, сколько в том, чтобы подготовить и создать для будущих жителей рабочие места. Причем не просто рабочие места, а работу для людей с высшим образованием. Ведь Ямит с самого начала задумывался как город современной культуры, высоких технологий, город, где должен был царить дух творчества, искусства, художественного поиска. Поэтому группа «Ямит» при поддержке «Сохнута» и правительства (в лице Министерства строительства) искала энергичных, инициативных и, можно даже сказать, амбициозных, честолюбивых людей, у которых были бы какие-то интересные и полезные идеи, предложения, проекты в этом направлении.

Нам с Люсей идея эта сразу же понравилась, и мы согласились принять участие в ее реализации. Понимаете, может, это слишком патетически звучит, но хотелось что-то сделать для страны, для Израиля. Не просто жить здесь, но хоть как-то участвовать в ее строительстве, в ее развитии… Но пока суть да дело, пока идея только раскручивалась, прошло еще полгода. За это время мы успели окончить ульпан и переехать в Иерусалим, где купили квартиру в кредит (это отдельная история) и нашли работу по специальности – и для меня, и для Люси.

Люся (Номи) Бренер (ЛБ): – Однажды вечером в начале августа на пороге нашей квартиры появляется молодой человек по имени Хаим Марголин и вносит в дом огромный-огромный букет красных роз. Хаим оказался активистом ямитской инициативной группы. Он рассказал, что получено наконец разрешение на выезд в Синай и – если для нас это еще актуально – надо срочно, как можно быстрей выезжать на место, рядом с которым и развернется строительство города Ямита. Сообщение Хаима Марголина не стало для нас неожиданным, оно упало на благодатную почву. По сути дела, мы ждали этого известия, оно скорее обрадовало нас, чем смутило. Мы поняли, что должны ехать. Миша сразу уволился и поехал туда. А когда я сказала об этом у себя на работе, там восприняли это как совершенно непонятный, сумасшедший шаг.

МБ: – И мне тоже на работе все говорили: «Ты что, сумасшедший, что ты делаешь? Ты только приехал в страну, ты не знаешь, что здесь происходит, что будет и как будет. У тебя квартира есть? Есть. У жены работа есть? Есть. У тебя работа есть? Есть. И ты с ней хорошо справляешься. Мы собираемся вскоре послать тебя на курсы повышения квалификации. Так что же тебе еще нужно?»

ЛБ: – И все-таки Миша оставил работу и поехал. А я проработала еще месяц или полтора и только собралась присоединиться к Мише, как началась Вой­на Судного дня. Наши мужчины со стройки все сразу же ушли в армию, работать стало некому, но женщины из технического персонала оставались, как говорится, на посту. И меня попросили тоже поработать еще, пока не найдут мне замену. Я, конечно, согласилась. Хотя трудно было, как говорится, сидеть меж двух стульев. Я рвалась туда, в Синай. Ведь Миша уже был там, а мы с сыном Роником – в Иерусалиме. С другой стороны, начавшаяся вой­на как бы перебила основной нерв поступательного движения, и все планы заморозились. В этих условиях вообще можно было дать задний ход, не рыпаться и вернуться, как говорится, в первоначальное состояние. Но мы все-таки решили не отступать и переехать в Синай.

И вот мы все трое оказались на новом месте. Что оно из себя представляло? Это были несколько типовых сохнутовских домиков, стоящих в песках между двумя поселениями – Садот и Натив-Асара. Там и поселилась наиболее активные члены группы «Ямит». Это были очень разные, очень интересные молодые люди, все «русские» репатрианты. Несколько семейных пар с детьми и несколько одиночек.

Среди нас были люди самых разных профессий. Начали жить мы там как коммунары или как киббуцники – всё у нас было общее. Всё, что зарабатывалось, шло в общий котел, готовили и ели вместе, потому что иначе там невозможно было существовать. Надо сказать, что это было очень нелегкое время для всех нас. И вместе с тем – страшно интересное, необыкновенно насыщенное, сжатое до предела. Прежде всего, мы взялись за разработку наших проектов и бизнес-планов для Ямита.

Вой­на Судного дня наконец, слава Богу, закончилась. И через некоторое время трактора, бульдозеры и люди, которые с началом вой­ны покинули строительную площадку Ямита, возвратились на место и вновь стали утюжить прибрежные пески. Значит, и наше пребывание в Синае вновь приобретало значение и смысл.

Большинство наших проектов и бизнес-планов, увы, не осуществилось. И всё же, если говорить по большому счету и без ложной скромности, наша группа внесла свой вклад в осуществление главного проекта – становление и освоение города Ямита. Мы были группой «сумасшедших», вцепившихся в землю, в песок, упрямо живущих мечтой о городе у моря – Ямите (что значит «Морской» или «Приморский»). О нас часто и с энтузиазмом писали газеты, рассказывало радио и телевидение, и в целом общественное мнение довольно положительно и сочувственно относилось к нашей идее.

Ямит: каким он был

ЛБ: – Итак, в сентябре 1975 г. началось заселение Ямита. Нас, первых жителей нового города, было примерно 50–60 семей – наша, «русская», община, группа «американцев», несколько семей из Аргентины и несколько – коренных израильтян. Было построено пять-шесть десятков типовых сохнутовских домиков и школа, заложены большой торговый центр – супермаркет, несколько магазинов, а также клуб, детский сад, синагога и иешива, спортивный комплекс с бассейном, поликлиника. Дома были, в общем-то, обычными: квартира из трех комнат, кухни, ванной и со всеми удобствами – газ, вода, электричество, солнечные бойлеры и т. д. Необычной была планировка города. Все дома были развернуты и поставлены так, что внутригородское пространство оставалось совершенно свободным от автомобильного движения. Там шли дорожки между домами, было множество детских и спортивных площадок, сквериков, клумб, цветников, зеленых уголков, которые буквально в первый же год благодаря капельному орошению поднялись, расцвели, зазеленели. А все автомобильные стоянки и проезжие части дорог были вынесены за внешнюю линию города, по периметру его, так что внутри Ямита машины не ездили. Общегородским транспортом у нас был велосипед.

В Ямите был замечательный, уникальный микроклимат. Город стоял на берегу моря, но влажности мы не ощущали. Там в любое время года было сухо и не очень жарко. Зима была очень мягкая, а летом постоянно, как по расписанию, дул ветер. Словом, это была благодать. Наверное, именно про такие места говорят: «райский уголок». Предполагалось построить здесь глубоководный морской порт, который смог бы принимать крупные морские суда. Планировалось со временем довести численность жителей города примерно до 250 тыс. человек.

МБ: – К нам в Ямит приезжали премьер-министры Израиля Ицхак Рабин и Менахем Бегин, все ведущие министры всех правительств, которые действовали в эти годы, все начальники Генштаба, многие депутаты Кнессета. И все они в один голос уверяли, что полуостров Синай навсегда останется израильским, что Ямит будет стоять вечно как символ творческого гения и трудолюбия еврейского народа.

 

«Мы плакали у развалин своих домов»

ЛБ: – В Израиле, насколько я знаю, всегда был общенациональный консенсус относительно Синая и, тем более, Ямита. То есть ни в коем случае ни полуостров, ни, тем более, город не должны быть разменной картой в переговорах с арабами, ни в коем случае нельзя даже думать о том, что они когда-нибудь будут отданы нашим врагам. Так мы все тогда думали и так считали. И когда в 1977 г. к власти впервые за долгие годы пришла правая коалиция во главе с Менахемом Бегинoм, мы еще больше уверились в своем мнении. Потом в Израиль прибыл президент Египта Анвар Садат, и все были очень рады этому обстоятельству: ну как же, впервые в истории правитель самой сильной арабской державы пожаловал к нам собственной персоной. Может, теперь и помиримся. (Поразительный факт, много говорящий о Садате: он приехал в Израиль и явился на встречу с израильскими руководителями в галстуке, украшенном фашистскими свастиками, и все молча проглотили этот демарш египетского лидера! – А. Б.) Потом Бегин засобирался в Америку, в Кэмп-Дэвид, на встречу с Картером и Садатом. Перед самым отъездом за океан он приехал к нам, в Ямит. И при всем честном народе заявил, что Израиль ни за что не отступит с Синая, что мы никогда не отдадим Ямит, и что, если только в Кэмп-Дэвиде возникнут разговоры об эвакуации поселений, он тут же соберет чемоданы и вернется домой.

Но когда Бегин вернулся из Америки, он вдруг начал говорить о том, что Синай переходит к Египту, что такова цена мира, что придется оставить и Ямит, и все поселения. И опять у нас никто не поверил в то, что это серьезно, что событие уже свершилось. Все думали, что это может быть просто тактический шаг, ход в переговорах или какой-то пропагандистский жест.

Но уже появились первые признаки грядущей угрозы. Сначала перестали продавать построенные, уже готовые к заселению квартиры и коттеджи. И заморозили уже начатое строительство третьей и четвертой очереди Ямита – а там был готов нулевой цикл, фундаменты, подвалы, все подземные коммуникации. Остановилось и строительство спортивного комплекса, других общественных сооружений.

Но никто не думал уезжать из Ямита и никто не уезжал, для всех нас это было просто дико: оставить Ямит! Как можно?! Такое двусмысленное положение продолжалось почти три года – с 1979-го до самой сдачи города в апреле 1982-го. Конечно, в последний год, когда правительство объявило, что жителям Ямита будут выплачены компенсации за их дома, за их бизнес, когда в прессе, в обществе началась кампания в поддержку мирного договора с Египтом и нашего отступления с Синая, нам всем стало ясно, что процесс необратим, что нашей жизни здесь пришел конец.

И странное дело... Общественное мнение как раз в это время круто, будто по команде, изменило свое отношение к нам, жителям Ямита. Изменило на 180°. Если раньше нами гордились, восхищались, нас любили, то теперь про нас стали писать всякие гадости. Что все мы приехали сюда исключительно из-за денег, что мы алчные корыстолюбцы, что мы беззастенчиво грабим бедное государство, что мы не патриоты Израиля и только срамим Отечество.

В пылу всеобщей эйфории «мирного процесса» власти, да и массовое сознание пренебрегли такой «мелочью», как полуостров Синай, территория которого по площади больше всего остального Израиля, полуостров с богатейшими запасами нефти и газа, с отстроенными на нем городами и поселениями, в которых уже жило около 5000 израильтян. Полуостров, который был дважды завоеван Израилем в ходе не захватнических, а оборонительных и не нами развязанных вой­н. Полуостров, политый кровью тысяч еврейских солдат. Против соглашения в Кэмп-Дэвиде проголосовали лишь три депутата парламента из 120! Это были Геула Коэн, Моше Аренс и Ицхак Шамир. Честь им и хвала, конечно. Но что могла сделать столь малая группа депутатов, которая, собственно, и отражала соотношение сил в обществе, выступавших «за» и «против» отступления с Синая?

(Как тут не вспомнить откровения президента Египта Анвара Садата, высказанные им в октябре 1980 г. в интервью газете «Нью-Йорк Таймс»: «Бедный Менахем (Бегин), у него свои проблемы… В конце концов, я получил обратно Синай и нефтяные поля Альма, а что получил Менахем? Клочок бумаги». А стратегические цели арабского мира тот же Садат сформулировал еще в 1975 г.: «Наше правительство стремится вернуться к границам 1967 г. Затем следующее поколение возьмет ответственность на себя».

«В Синае, – сказал в разговоре со мной профессор Пол Эйдельберг, президент американо-израильского Фонда за конституционную демократию, автор ряда книг по актуальным проблемам Ближнего Востока, в том числе и книги „Стратегия Садата“, – мы еще раз доказали, что не можем выиграть ни одной вой­ны: мы всё равно всё отдаем. А что получили взамен? Нобелевскую премию для Бегина да хлопок по плечу: вы, мол, хорошие ребята!». – А. Б.)

ЛБ: – И вот наступил этот день – 31 марта 1982 г., день, когда началась эвакуации, очистка Ямита от жителей, от домов, от всего, что сделано руками человеческими. Представьте себе: город, который холили, в котором лелеяли каждый цветок, каждую клумбу, где не было ни соринки, вдруг наполнился десятками огромных грузовиков, и всё потонуло вокруг в грохоте и смраде. Тяжелые колеса ломали заграждения и барьеры, раздавливали, вминали в землю тротуары, газоны, дорожки, клумбы, уличные фонари.

Люди выносили из домов вещи, загружали в кузов какую-то их часть и не выдерживали напряжения – оставляли половину вещей на земле и стремительно уезжали прочь из города. Это было похоже на повальное бегство. За каких-то пару дней Ямит покинуло большинство жителей. В городе отключили электричество, воду, газ. И он превратился в город-призрак, город-привидение. А по ночам арабы и бедуины приходили грабить опустевший, вымерший, беззащитный город. Лишь около десятка семей оставались в своих домах, никуда не уехали. Мы тоже решили оставаться до конца – честно говоря, мы все еще очень надеялись на чудо, на то, что еще что-то изменится.

До конца оставались в Ямите и люди, приехавшие поддержать нас, в основном молодые ребята, учащиеся иешив, а также часть жителей соседних мошавов, тоже к тому времени разоренных, эвакуированных. Они разместились в новых, но пустовавших, так и не заселенных зданиях. И вот, когда началось «освобождение» города, солдаты стали выгонять их, чтобы приступить к разрушению домов. Но ребята сопротивлялись, не хотели выходить добровольно. Некоторые забаррикадировались, некоторые, например сыновья рава Ариэля, приковали себя цепями к батареям, к кроватям. Солдаты получили приказ освободить здания силой. Молодые люди – израильские солдаты и солдатки – должны были выворачивать руки своим же сверстникам, своим братьям и сестрам и тащить к автобусам, которые потом вывозили их из Ямита. И это было ужасно.

На крыши домов, на водонапорную башню забралось немало молодых людей. Солдаты соорудили большую лестницу и стали подниматься, чтобы снять их силой. Но те начали обливать солдат водой, бросать в них всё, что попадалось под руки. Тогда армия сделала так. Краном поднимали на крышу железную клетку, загоняли туда людей и краном же спускали клетку с людьми на землю...

А потом пришел и наш черед. Сели мы в машину, а двинуться не можем: кругом завалы бетона, щебня, арматуры. Но тут подошел бульдозер и прямо на наших глазах разрушил забор, дерево свалил огромное, росло у нас во дворе, расчистил проезд, и мы тронулись в путь. Оглянулись мы на Ямит в последний раз, а там ничего не видно: сплошное марево стоит над городом. Ямит был растоптан, как будто над женщиной надругались…

 

Александр БАРШАЙ