Иерусалим объединенный

«Если забуду тебя, Иерусалим, да забудет тебя десница моя…»

В начале 2000-х судьба свела меня с отставным генералом Шломо Шамиром (Рабиновичем) – тем самым, который в 1948 г. командовал прорывом блокады Иерусалима. К тому времени ему уже было под 90, но он сохранял потрясающую ясность ума. Во время нашего разговора старый генерал заметил, что историки не знают всей правды. «В те жаркие дни мая 1948 г. Давид Бен-Гурион сосредоточил все имевшиеся у него силы на иерусалимском направлении, – сказал он. – С точки зрения военной науки это было самоубийством. После того как Бен-Гурион оголил все фронты ради одного направления, ему оставалось уповать только на Бога». – «Что-то мне не очень верится, что Бен-Гурион был тем человеком, который полагался на Бога», – заметил я. – «Ну, – ответил Шамир, – эти двое и в самом деле не очень любили друг друга. Но, видимо, иногда их интересы совпадали и им приходилось сотрудничать». Он помолчал и добавил: «Историки ошибаются и тогда, когда пишут, что евреи в лице Бен-Гуриона приняли раздел Палестины на арабское государство и израильское, а арабы – нет. То есть это, конечно, правда, но не вся правда. В одном позиция Бен-Гуриона и арабов совпадала». – «В чем же?» – «Как и арабы, он был не готов принять передачу Иерусалима под международный контроль. Когда ему сказали, что если он не пожертвует Иерусалимом, то евреи не смогут реализовать свою мечту о государстве, Бен-Гурион ответил: „А зачем нам страна без Иерусалима?!“».

Прошло столько лет, а я до сих пор помню тот разговор. Потому что в нем – квинтэссенция еврейского отношения к своей истории, Богу и Иерусалиму. Зачем нам страна без Иерусалима? Зачем нам мир с арабами без Иерусалима? И зачем вообще в этом мире нужны евреи без Иерусалима?! Город, право на который и сегодня оспаривают два народа и три религии. Город, который за свою историю перебывал под властью практически всех мировых империй, чтобы снова и снова возвращаться к евреям. Город, полный загадок и тайн.

 

Немного истории

Иерусалим – это второе место в Святой земле, которое было куплено евреями, чтобы потом никто не мог сказать, что у них нет на него права. Так же, как Авраам в свое время купил землю в Хевроне за 400 серебряных шекелей, так и царь Давид, завоевав Иерусалим, тем не менее выкупил землю для строительства Храма у иевусея Орнана, уплатив за нее 600 шекелей золотом – астрономическую по тем временам сумму.

И уже после смерти Давида, воздвигнув в Иерусалиме Первый xрам, его сын Шломо, Соломон, превращает этот город в духовный, политический, культурный и экономический центр еврейского народа. И уже потом пророки свяжут с ним будущее человечества, предскажут ему статус мировой столицы в те дни, когда история человечества как история вой­н и ненависти придет к концу и под властью Мессии из рода царя Давида народы перекуют мечи на орала.

В 586 г. до н. э. Первый xрам, а вместе с ним и Иерусалим были стерты с лица земли вавилонянами, но спустя 70 лет евреи вернулись на родную землю и в первую очередь приступили к возрождению Иерусалима и строительству Второго xрама. В 70 г. римляне во главе с Титом Веспасианом разрушают и сжигают уже Второй xрам, а сам Иерусалим превращают в груду развалин.

Римляне, а затем и византийцы запрещали евреям не только селиться в Иерусалиме, но даже посещать город, но в IV в. император Константин смилостивился и разрешил им 9 ава молиться у Стены Плача. Когда в 638 г. после завоевания арабами Иерусалима халиф Омар решил разрешить евреям снова селиться в Иерусалиме и других городах Святой земли, против этого выступил патриарх города Софроний. В итоге халиф разрешил поселиться в городе у Храмовой горы лишь 70 еврейским семьям. И он же построил на том самом месте, где некогда Авраам приносил в жертву Ицхака, а затем располагалась святая святых Иерусалимского xрама, мечеть «Купол скалы» с тем самым золоченым куполом, который стал одним из символов города.

И уже лишь в конце VII в. халиф Абд аль-Малик объявляет Иерусалим еще одной мусульманской святыней – якобы тем самым городом, в котором находилась Аль-Акса, «Мечеть отдаленная», в которую пророка Мухаммеда доставило волшебное существо Эль-Борак и где он якобы и вознесся на небо. Аль-Малику это было необходимо, чтобы создать политический противовес двум другим святым городам – Мекке и Медине, но кто сегодня об этом помнит?

В 1099 г. Иерусалим переходит под власть крестоносцев, которые уничтожают все еврейское население города. Лишь спустя сто лет, когда Саладдин отвоюет у них Иерусалим, он призовет евреев вернуться, заявив, что «это город такой же ваш, как и наш». Любопытно, что все путешественники того времени указывают, что в городе существует большая еврейская община и немало евреев молится у Стены Плача. Но вот после 1333 г. все упоминания о Стене и евреях Иерусалима становятся крайне редкими, а если верить городским легендам, то в 1516 г., когда воины турецкого султана вошли в город, Стена оказалась сверху донизу засыпана мусором. Причем сделано это было по указаниям священников христианами Иерусалима.

Стену откопали и расчистили от мусора лишь к 1540 г., и султан Сулейман милостиво разрешает евреям молиться возле нее на участке длиной 28 м и шириной 3,6 м – и ни сантиметром больше!

А затем Храмовая гора, включая Стену, объявляется вакфом, то есть землей, переданной государством или частным лицом исключительно на религиозные цели. Так же начинает называться ведомство, которое управляет такой недвижимостью. ВАКФ обложил еврейскую общину огромным налогом за право молиться на крошечном участке у Стены Плача и одновременно категорически запретил им подниматься на Храмовую гору. Сумма этого налога постоянно росла, да и за вход на площадку у Стены каждый еврей должен был уплатить десять медных монет – деньги, на которые средняя семья могла жить две-три недели.

Вместе с тем еврейское население города непрерывно росло, так как в него прибывали евреи из разных стран. Первая волна такого роста была зафиксирована после 1492 г., когда Оттоманская империя приняла сотни тысяч еврейских изгнанников из Испании, и дальше одна волна следовала за другой – из стран Северной Африки, Йемена, Восточной Европы. В результате в Святом городе имелись несколько еврейских общин, каждая из которых говорила на своем языке и существовала в основном на халаку – пожертвования, собираемые представителями общин в различных странах.

Переломными для Иерусалима с точки зрения народонаселения стали, видимо, 1850-е гг. – с этого времени евреи начинают составлять большинство жителей города. Но одновременно росла и враждебность арабского населения Иерусалима по отношению к ним. Теперь им запрещалось приносить к Стене Плача не только свитки Торы, но даже стулья и скамейки, необходимые для того, чтобы старики могли отдохнуть во время молитвы. На просьбу чуть увеличить площадку для молитвы хотя бы на дни праздников последовал отказ. Попытка Моше Монтефиори, а затем и барона Эдмонда де Ротшильда выкупить эту святыню у ВАКФа была с негодованием отвергнута.

А затем наступили годы Первой мировой вой­ны и британского мандата над Палестиной. Набирающее силу сионистское движение вызвало ответную негативную реакцию арабов, и в 1920 г., в дни мусульманского праздника Наби Муса (пророка Моисея) под крики «Палестина – наша страна, евреи – наши собаки!» в городе начался еврейский погром. Пять евреев были убиты и 216 ранены. Организатор еврейского сопротивления этому погрому Зеэв Жаботинский был приговорен к 15 годам тюрьмы.

Потом были кровавые события 1929 и 1936 гг., во время которых англичане не потворствовали, но и не мешали арабам резать евреев. Одновременно англичане стояли на страже статус-кво, отказывая евреям в праве приносить к Стене Плача стулья и скамейки, трубить у нее в дни праздников в шофар, не говоря уже о чем-то большем. А арабы все громче утверждали, что и Стена Плача, и Храмовая гора – это их национальные святыни и что евреи не имеют к ним никакого отношения.

И все же город менялся. Теперь он разделился на «старый ишув», то есть тех, кто жил в Иерусалиме до начала первой сионистской алии 1881 г., и тех, кто приехал сюда позже. Среди последних были как религиозные, так и светские евреи, и в городе стали появляться еврейские больницы, аптеки, а затем и светские школы, художественная академия, университет. Евреи составляли свыше 60% населения города, а арабы – менее 40% (ведь были еще армяне, греки, грузины и пр.). Тем временем часы истории уже завершали свой двухтысячелетний круг и приближались к 1948 г. – году возрождения Государства Израиль.

 

Битва за Иерусалим

23 ноября 1947 г. Генассамблея ООН 33 голосами против 13 утвердила решение о разделе Палестины и о том, что до 1 августа 1948 г. британские войска и администрация должны оставить ее территорию. И уже на следующий день арабы, по сути, развязали вой­ну против евреев, нападая на них всюду, где только можно.

В марте 1948 г. Иерусалим оказался в блокаде – арабы перерезали все ведущие к нему дороги. В городе начался голод; в еврейских кварталах гремели взрывы, устраиваемые арабскими террористами и присоединившимися к ним антисемитски настроенными британскими военными.

14 мая 1948 г., за день до того, как англичане собирались окончательно покинуть Палестину, Бен-Гурион зачитал Декларацию независимости Израиля. В ночь на 15 мая армии Египта, Ливана, Сирии, Ирака и Иордании с разных сторон двинули свои войска против возрожденного еврейского государства. Никто уже не вспоминал о том, что Иерусалим должен остаться под международным контролем. Почти все в мире ощущали, что речь идет не просто о военном, а о метафизическом столкновении, в котором проверяется истинность откровений пророков всех трех мировых религий. И, само собой разумеется, взгляды всего мира были прикованы к Иерусалиму, к еврейскому кварталу Старого города, где горстка еврейских бойцов отражала атаки в десятки раз превосходивших их по численности, не говоря уже о вооружении, бойцов Иорданского легиона.

Несмотря на то что немногочисленным еврейским отрядам дважды удавалось прорываться в Старый город на помощь к его защитникам, силы были слишком неравны, и 28 мая 1948 г. защитники Еврейского квартала вынуждены были сдаться в плен. Оставлены были и еврейские населенные пункты, лежащие севернее Иерусалима. Вслед за тeм иорданцы заняли Латрун и перерезали шоссе Тель-Авив – Иерусалим. Отрезан был также и водопровод, доставлявший в город воду. Теперь и все остальные еврейские кварталы Иерусалима оказались в блокаде. Вода и продукты их жителям выдавались в самых ограниченных количествах. И все же еще до объявленного 11 июня 1948 г. перемирия сроком на месяц евреям удалось восстановить связь с Иерусалимом по специально проложенной для этого новой дороге – в обход Латруна.

10 июля 1948 г. боевые действия возобновились, но с этого времени удача была явно на стороне израильтян. Один за другим они отбивали у арабов занятые теми населенные пункты и заставляли местное арабское население в панике покидать их – из опасения перед местью евреев.

И все же на одном направлении израильтянам так и не удалось переломить ситуацию. Несмотря на то что бойцы новорожденной израильской армии под командованием Узи Наркиса перешли от оборонительных боев к наступательным, восточная часть Иерусалима по-прежнему оставалась в руках иорданцев. Несколько раз казалось, что еще немного – и евреи выбьют арабов из Старого города. Узи Наркис уже видел в мечтах, как он поднимается на Храмовую гору. Он даже заготовил и всюду таскал с собой белого ягненка, которого собирался принести в жертву на этой горе, но его мечте тогда не суждено было сбыться.

12 января 1949 г. на Родосе начались переговоры о прекращении огня и достижения перемирия между Израилем и арабскими странами. 3 апреля эти переговоры были завершены. Израиль получил 80% подмандатной Палестины, включая западную часть Иерусалима. Но самая сокровенная, самая сакральная восточная его часть, согласно этому договору, осталась в руках Иордании. Правда, 8-й пункт соглашения о прекращении огня между Израилем и Иорданией обязывал последнюю обеспечить евреям свободный доступ к Стене Плача, но иорданцы его игнорировали. Лишь некоторые американские туристы-евреи смогли побывать в тот период у Стены, и они рассказывали, что арабы назвали идущую вдоль нее улицу Эль-Борак, а сама Стена находится в крайнем запустении.

Жизнь в еврейской части Иерусалима шла своим чередом. Вот только, как вспоминал Биньямин Нетаньяху, жителям домов на самой границе линии перемирия с Иорданией приходилось заставлять окна матрасами, так как их постоянно обстреливали иорданские снайперы. Через сам пограничный забор в еврейскую часть города время от времени проникали террористы. Тем не менее по субботам жители Иерусалима любили выходить на экскурсии к этому забору, чтобы показать детям Стену Плача и Храмовую гору и повздыхать о том, что евреям там уже никогда не суждено молиться. Разве что произойдет чудо…

 

И было чудо

В сущности, вся история Шестидневной вой­ны, в ходе которой значительно уступавшая арабам в численности и технике израильская армия одержала грандиозную победу, настолько противоречит логике и теории вой­н, что объяснить ее на рациональном уровне практически невозможно. И история перехода восточной части Иерусалима под контроль Израиля тоже с трудом поддается осмыслению.

Иорданский король Хусейн вступил в эту вой­ну, потому что жаждал обладать всем Иерусалимом. Произведенный иорданцами шквальный артобстрел жилых кварталов еврейского Иерусалима и переход ими пограничного забора были расценены однозначно: Иордания вступила в вой­ну, и теперь пришло время расплатиться с ней за все нарушения договора о прекращении огня. И, прежде всего, пунктов, по которым она обязалась обеспечить свободный доступ израильтянам к Стене Плача и на гору Скопус, где стоял Еврейский университет.

Но Старый город после долгих споров было решено взять без поддержки артиллерии и без применения гранат, чтобы, не дай Бог, не нанести ущерба мусульманским и христианским святым местам. И все же он был взят. И Мота Гур произнес свою великую фразу: «Храмовая гора в наших руках!» Все это означало начало новой эпохи – и для Израиля, и для всего мира.

 

«Тедди отвечает за всё!»

Если сразу же после окончания Шестидневной вой­ны спор о том, что делать с завоеванными землями, расколол Израиль на два политических лагеря, то по вопросу о судьбе Иерусалима было почти полное согласие: на какие бы уступки ни пошел Израиль ради достижения мира, Стена Плача и территория Старого города не могут быть предметом политического торга. Израиль не оккупировал, а освободил Иерусалим и уже никогда не откажется от своего права на него. В связи с этим следовало немедленно создать в Иерусалиме в целом и в районе Стены в частности новую политическую и демографическую реальность, которая бы утвердила суверенитет Израиля над Иерусалимом. Проще говоря, вернуть евреев в Старый город и заселить евреями восточные кварталы столицы. И мэр новой единой столицы Израиля Тедди Коллек решил первым делом обеспечить свободный доступ к Стене Плача и создать возле нее достаточно места, чтобы она могла вместить всех желающих.

Уже первые послевоенные дни показали, что ежедневно к Стене приходят тысячи людей и им негде разместиться на пятачке размером 28х3,6 м. Выполнение задачи по расширению площади перед Стеной облегчалось тем, что уже в момент штурма Восточного Иерусалима значительная часть его жителей поспешили покинуть город, бросив свои дома. Так поступили и многие обитатели квартала Муграби, который непосредственно примыкал к Стене Плача. В результате на момент окончания Шестидневной вой­ны в его ветхих домишках осталось меньше сотни семей. И Коллек предложил оставшимся жителям Муграби переселиться в оставленные хозяевами просторные дома кварталов Силуан и Шуафат в восточной части города.

Как рассказывают, для начала жителей Муграби просто повезли показать эти дома, но, войдя в них, они уже наотрез отказались выходить. В результате в Муграби осталось лишь 10 самых обеспеченных семей, живших во вполне приличных домах. Они не пожелали их покидать, во-первых, потому, что эти дома их вполне устраивали, а во-вторых – из стремления сохранить свое родовое гнездо, а вместе с ним и право арабов жить в этой части города. Тем не менее теперь Коллек, а вместе с ним и Израиль могли с чистой совестью заявить, что они не применили к жителям Муграби насилия и те покинули свои дома добровольно, получив за это куда более просторное жилье и денежную компенсацию.

Одновременно Коллек собрал в своем кабинете строительных подрядчиков. Разговор был коротким: мэр попросил их снести почти все прилегающие к Стене дома квартала Муграби и расчистить площадь перед ней еще до Шавуота – праздника дарования Торы. «Денег, чтобы оплатить вам эту работу, в муниципальной казне нет, – добавил Коллек, – но я надеюсь, что вы согласитесь сделать это бесплатно, понимая, что вам поручили выполнить поистине историческую миссию. И еще: кто бы ни попытался остановить вас – наблюдатели ООН, депутаты Кнессета, премьер-министр, члены правительства или генералы, – не обращайте на них внимания и продолжайте делать свое дело. На любое требование прекратить работы отвечайте: „Скажите это Тедди. Тедди отвечает за всё!“».

Всё это, безусловно, правда, но не вся правда. На самом деле, отдавая указание о разрушении целого арабского квартала, Коллек заручился поддержкой и премьер-министра Леви Эшколя, и начальника Генштаба Ицхака Рабина. Те прекрасно понимали, что этот шаг вызовет возмущение и в ООН, и в арабском мире, но, как и Коллек, считали его необходимым. То, что разрушение домов производила не армия, а частные лица, причем по указанию мэрии, а не правительства, давало Израилю возможность снять с себя часть ответственности.

Уже к вечеру, спустя пару часов после разговора с Коллеком, иерусалимские подрядчики подогнали к Муграби десятки бульдозеров. К рассвету следующего дня все было зaкончено: более 130 домов квартала превратились в груду развалин. Длина площади для молитвы перед Стеной была увеличена с 28 до 57 м, а ширина – до 17 м. И это было только начало…

Просите мира для Иерусалима

Автору этих строк, к сожалению, не удалось выбраться в Иерусалим на празднование 50-летия со дня его освобождения. Но мы с женой побывали в нем в День Независимости: сначала погуляли по городу, а затем отправились в гости к старым друзьям в Рамот. Когда началась трансляция праздничной церемонии, хозяин дома поднял бокал и сказал: «Если бы кто-то 100 лет назад сказал, что такое возможно, его сочли бы сумасшедшим. Болeе того, если бы еще 50 лет назад кто-то заявил, что евреи будут праздновать День Hезависимости у Стены Плача, его бы тоже отправили в психушку. Так выпьем же за Того, кто делает невозможное возможным; Кто велик в святости, грозен в восхвалениях, творит чудесное!»

С балкона, где мы жарили шашлык, открывался вид на Иерусалим – город, население которого тогда стремительно приближалось к 900 тыс. человек и уже давно в десять раз превысило этот показатель на 1948 г. Да, около 40% населения города составляют жители его арабских кварталов, но и большинство из них, согласно опросам, предпочитает, чтобы Иерусалим остался под суверенитетом Израиля – пусть и ради социальных пособий и более высокого уровня жизни.

Да, кому-то не нравится то, что лишь 23% еврейского населения города определяют себя как светские, но думается, что в таком городе, как Иерусалим, и не может быть иначе.

Само собой, трения между различными группами еврейского населения существуют, и все же, по моим наблюдениям, их масштабы сильно преувеличивают разного рода интересанты.

Вне сомнения, вой­на за этот город продолжается. Об этом можно судить и по попирающим не только историческую правду, но и здравый смысл постановлениям ЮНЕСКО; и по продолжающимся терактам; и по тем страстям, которые временами бушуют на Храмовой горе. Но у меня нет сомнений, что победим в этой вой­не именно мы.

Потому что сама история доказывает, что, как бы много ни значил этот город для мусульман и христиан, он все равно значит для них куда меньше, чем для евреев. Достаточно вспомнить, что Салах ад-Дин был готов оставить Иерусалим крестоносцам, так как для него важнее было сохранить Дамаск, а Ричард Львиное Сердце решил отказаться от штурма города, так как ему надо было возвращаться в Англию, чтобы отстоять свое право на трон. И ни один из них не был готов сделать Иерусалим своей политической столицей!

Что касается евреев, то для них замены Иерусалиму нет. И чтобы доказать это, достаточно просто открыть молитвенник и найти там многократно повторяемые слова о возвращении в Иерусалим, о проращивании в нем ростка семени Давида. Или просто перечитать 122-й псалом Давида и вдруг понять, что, в отличие от наших дедов и прадедов, мы можем с полным правом отнести его слова не к прошлому, а к настоящему: «Стояли наши ноги в воротах твоих, Иерусалим. Иерусалим отстроенный, город, слитый воедино…».

 

Петр ЛЮКИМСОН (jewishmagazine.ru)