Украинская революция и евреи

«Как многоярусные соты, дымился и шумел и жил Город. Прекрасный в морозе и тумане на горах, над Днепром. Целыми днями винтами шел из бесчисленных труб дым к небу. Улицы курились дымкой, и скрипел сбитый гигантский снег. И в пять, и в шесть, и в семь этажей громоздились дома. Днем их окна были черны, а ночью горели рядами в темно-синей выси. Цепочками, сколько хватало глаз, как драгоценные камни, сияли электрические шары, высоко подвешенные на закорючках серых длинных столбов. Днем с приятным ровным гудением бегали трамваи с желтыми соломенными пухлыми сиденьями, по образцу заграничных... Сады стояли безмолвные и спокойные, отягченные белым, нетронутым снегом. И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами… Зимою, как ни в одном городе мира, упадал покой на улицах и переулках и верхнего Города, на горах, и Города нижнего, раскинувшегося в излучине замерзшего Днепра…» – так красочно-поэтически описывает Киев Михаил Булгаков в романе «Белая гвардия». Именно в древнем, «зимнеспокойном» Киеве разыгрались, «как ни в одном городе мира», главные действия еврейско-украинской драмы первой четверти прошлого столетия.

 

Медовый месяц

Февраль 1917 г. В России революция! Отброшены дискриминационные антисемитские законы, по бывшей империи пошла демократическая перестройка. Быстро и заметно охватила она и Украину, где в это время проживало более 2 млн евреев. Еще «в конце февраля 1917 г. в Киеве ничто не предвещало великих событий, на самом пороге которых мы находились», свидетельствует их участник, известный юрист, публицист Алексей Гольденвейзер. Но уже в начале марта украинская общественность создала свой представительный орган – Центральную pаду. Ее Первый универсал провозгласил Украину автономной территорией в составе Российской республики. «Хай живе вільна Україна!» Декларируется строительство Украины не только для этнических украинцев, но и для представителей всех народов, живущих в Украине, обеспечение прав национальных меньшинств. «Мы добываем государственное право для украинской земли не для того, чтобы властвовать над национальными меньшинствами Украины», – писал лидер украинского движения Михаил Грушевский.

Сначала в еврейско-украинских отношениях был очень теплый период. Канадский историк Генри Абрамсон в своей книге «Молитва о власти. Украинцы и евреи в революционную эпоху 1917–1920» называет его «медовым месяцем». Алексей Гольденвейзер отмечает в своих воспоминаниях: «…Все это было прекрасно и даже трогательно». Много говорилось о совместной деятельности украинской и еврейской интеллигенции на благо свободной демократической Украины. Руководство Центральной pады осуждало антисемитизм, перешедший в наследство от царского режима. Так, против юдофобской пропаганды, погромов публично выступали председатель украинского правительства Владимир Винниченко, генеральный секретарь межнациональных дел Александр Шульгин. Генеральный секретарь по военным делам Симон Петлюра заявил, что украинская армия не должна допускать погромов, иначе покроет себя позором. Антисемиты на какое-то время притихли и не слишком высовывались.

Еврейские партии (представители Объединенной еврейской социалистической рабочей партии «Фарейникте», Бунда, «Поалей Цион», «Фолкспартей» и сионистов) получили 50 (из 800 с лишним) мест в Центральной pаде и пять (из 58) мест в Малой pаде, заседавшей между сессиями Центральной pады. Кроме того, были в Раде и евреи, представлявшие различные общероссийские и украинские партии. Интересно, что в духе времени евреев представляли преимущественно социалисты, а присутствие самых популярных тогда среди еврейского населения Украины и наиболее благоприятно расположенных к украинскому движению сионистов было значительно слабее.

Как отмечает украинский историк Людмила Гриневич, евреи активно участвовали в разработке законов для становления украинской государственности. Владимир Винниченко вспоминал: еврейские партии «приняли в свое сознание Центральную pаду как свой орган и выступали в нем как равные члены его, с равными правами, политическими и национальными».

Рада учредила Секретариат национальных дел, куда входили три вице-секретаря по национальным делам от наибольших национальных меньшинств: русских, евреев и поляков. Позднее было создано Министерство еврейских дел, ведавшее вопросами национальной культуры, образования, защиты интересов евреев, еврейского самоуправления. Вице-секретарем, а позже министром по еврейским делам стал представитель «Фарейникте» Моисей Зильберфарб (Базин; сегодня его имя носит улица в Ровно, где он родился). Затем это кресло занимали другие еврейские деятели. Моисей Рафес из Бунда получил в украинском правительстве должность государственного контролера. Соломон Гольдельман («Поалей Цион») был заместителем министров труда, торговли и промышленности, а адвокат Арнольд Марголин – членом Верховного суда, заместителем министра иностранных дел.

Идиш стал одним из официальных языков Украины, присутствовал в документах и на украинских деньгах (карбованцах). Главный библиотекарь отдела фонда иудаики украинского Института рукописи Г. Ривкина подчеркивает развитие еврейской культуры в этот период. Киев представал центром образования, театра, литературы на идише и иврите, музыки. Заметно способствовала этому созданная в январе 1918 г. «Культур-Ліга», которая консолидировала выдающихся представителей идишистской культуры.

Еврейские партии поддерживали автономию Украины в составе федеративной России. Они крайне негативно восприняли приход большевиков к власти в Петрограде. Проголосовали в ноябре 1917 г. за ІІІ Универсал, провозгласивший Украинскую Народную Республику (УНР) автономной частью будущей демократической федеративной России и одновременно признающий право этнических меньшинств на национально-персональную автономию для обеспечения самоуправления в делах национальной жизни. Немного позже автономия меньшинств обрела и статус закона. Одним из его авторов был М. Зильберфарб, сравнивавший принятие закона с достижениями Великой французской революции: тогда были провозглашены права человека, теперь – права нации. В то время подобного не было ни в одной стране мира. Г. Абрамсон отмечает, что евреи в УНР получили такие привилегии, которые даже превышали права меньшинств в Западной Европе и Америке. Украинский опыт послужил образцом для решений по «еврейскому вопросу» в странах Балтии. Однако за внешним благополучным фасадом уже просматривались и заметные трещины в фундаменте.

 

Недоверие

Участник событий, известный сионист Йосиф Шехтман подчеркивал, что благожелательность украинских партий к евреям, преобладавшая в первые послереволюционные месяцы, постепенно, по мере усиления власти большевиков, сменилась недоверием и недоброжелательством: «Теряя почву под ногами, Рада нервничала, впадала в болезненную подозрительность и срывала досаду на меньшинствах, упрекая их в двуличности и в недостатке гражданского патриотизма». И уже обсуждение законопроекта о национально-персональной автономии проходило в накаленной атмосфере, периодически прерывалось антисемитскими репликами, насмешками, выкриками.

IV Универсал, объявивший в январе 1918 г. государственную независимость Украины, еврейские партии не поддержали. Бунд высказался против, сионисты на голосование не пришли, остальные – воздержались. Стремительное отделение Украины от России оказалось очень болезненной темой. Имело место нежелание разрушать единство общероссийской еврейской общины, разрывать связь с демократическими силами России. В традиционном представлении большинства жителей Украины разных национальностей она была только одним из регионов России, а независимость – сепаратизмом. И далеко не все украинские политические деятели понимали ценность самостоятельной украинской державы. Как отмечает украинский историк Юрий Шаповал, «…мы должны учитывать, откуда взялась Украина: ее не было, и вдруг – нá тебе, возник и лидер в образе Грушевского, и какие-то опереточные персонажи, ряженые в костюмах, которые многих раздражали».

После еврейских погромов, периодически происходивших уже осенью 1917-го, росло и недоверие евреев к украинским политикам. Да, в основном погромы совершали солдаты российской армии, дезертировавшие с фронта Первой мировой вой­ны. Да, Центральная pада выступала против погромов, но часто как-то вяло, уже тогда далеко не всегда могла обеспечить порядок. В общем, не выглядела мощной властью, способной защищать население от насилия.

Кроме того – фактор культурный. В этот период большинство украинцев еще жили в селах. А евреи были преимущественно жителями городов и местечек, говорившими на идише и русском. В городах Украины значительную часть населения составляли русские и русифицированные представители других этносов. И еврейская интеллигенция городов чаще всего пребывала в русском культурном поле. Пресекавшаяся царизмом украинская культура сохранялась в селах, но в городах развивалась только в небольших «островках украинства». Украинский язык можно было услышать достаточно редко. Немудрено, что в выросших в этой имперской среде еврейских общинах идеи украинизации культуры не получали популярности.

 

Трагедия

IV Универсал и усиление опасности большевизма стали точками отсчета в резком ухудшении еврейско-украинских отношений. Украинских политиков обидело нежелание евреев проголосовать за независимость Украины. А поддержка частью евреев большевиков и их присутствие среди большевистских лидеров (хотя обычно руководители старались забыть о своем еврейском происхождении) привели к тому, что многие стали ассоциировать большевиков, «красный террор» с евреями. И по всем сопутствующим факторам это было проще всего. Замечать участие в большевизме украинцев многим украинцам не хотелось. Отличать от украинцев русских и поляков с учетом религии, языка, внешних этнических признаков было сложнее, чем евреев. К тому же отказ от акцентирования различий позволял надеяться, что часть русских и поляков захочет выйти из статуса национальных меньшинств и присоединиться к украинцам. Вот «этнический» удар и сосредоточился на евреях. Хотя большевизм с его борьбой с частной собственностью и «религией – опиумом для народа» явно противоречил традиционному укладу жизни и мировоззрению большинства еврейского населения. И Всеукраинский съезд раввинов, состоявшийся в мае 1918 г. в Одессе, объявил проклятие советской власти. И в составе войск Петлюры были еврейские подразделения. И негативной была реакция еврейских партий на противостоявший Центральной pаде режим гетмана П. Скоропадского, целью которого называли разрушение демократических институтов и возобновление буржуазно-помещичьей монархии.

Но среди значительной части украинского общества установился образ еврея – предателя украинского дела, настроенного русофильски и пробольшевистски. Это вело к погромам, проводимым войсками Центральной pады. Так, выбив в марте 1918 г. большевиков из Киева, многие солдаты занялись грабежами и расстрелами евреев, не имевших никакого отношения к большевикам и вообще к политике. Хватало и банальных мародеров, и расправляющихся с неугодными евреями «под соусом» их большевизма.

В то же время погромы во время Гражданской вой­ны в большей или меньшей степени устраивали и другие военные формирования всех цветов и окрасок – и белые, и красные, и зеленые (различные повстанцы и банды). Длительные военные действия и травмированная этим психика, развал государственных институций и экономики, резкое падение уровня жизни, кошмар хаоса, накал политических страстей, потребность в выживании и страх перед будущим – все это чрезвычайно нивелировало в глазах многих элементарные человеческие ценности, нравственность, обесценивало человеческую жизнь. Грабежи и убийства мирных людей приобрели массовый характер. Но благодаря разным вариациям черносотенной пропаганды, особенно и уже за одну только этническую принадлежность доставалось евреям.

Oснову всех армий составляло сельское население – непросвещенное, без каких-либо намеков на политическую культуру. Евреев же к сельскому хозяйству царизм почти не допускал. В нем было занято менeе 3% еврейского населения. Соприкосновений деревни и города, деревни и местечка было не так уж и много. Тем более – соприкосновений крестьян с евреями (хотя бывало, что в погромах участвовали и соседи). В политических хитросплетениях широкие массы не разбирались, легко поддавались на привлекательные для них обертки пропаганды и давали самые простые ответы для выявления врагов. О евреях, еврейских общинах, ведущих достаточно замкнутый образ жизни, многие знали понаслышке, по слухам. Незнакомое же, как известно, часто пугает и объявляется виновником бед.

Еврейский историк первой половины XX в. Илья Чериковер, занимавшийся изучением погромов в Украине, констатировал неразрывную, почти органическую связь между повстанчеством в Украине и еврейскими погромами, «яростное движение деревни против еврейского населения». Свою злобу против немцев (во время пребывания в 1918 г. австро-германской армии в Украине), гетманской власти, большевиков крестьяне зачастую вымещали именно на евреях.

Классик еврейской поэзии Перец Маркиш писал в поэме на идише «Ди Купэ» («Куча») о резне в местечке Городище в 1919 г. (перевод Х. Дашевского):

Полночный ветер плачет, и визжит,

и знает: из живых

ни одного не встретит.

Ошмётки мёртвых тел

кровавые кружит

и красным сургучом

свою дорогу метит.

Конечно, такие лидеры украинства, как историк Михаил Грушевский, писатель Владимир Винниченко, литературовед Сергей Ефремов, экономист Михаил Туган-Барановский, никогда не были антисемитами. Грушевский и Ефремов протестовали против «дела Бейлиса». Грушевский уважительно рассматривал в своих научных трудах еврейскую историю в Украине. Супругой Винниченко была еврейка Розалия (в девичестве – Лифшиц). Еврейские корни были и у жены Туган-Барановского.

Заместитель министра иностранных дел УНР Арнольд Марголин подчеркивал, что у украинского движения, безусловно, «были самые благие намерения не только предотвратить гибельные для его целей анархию и погромы, но и всячески обеспечить мирное и дружное сожительство всех народов на началах полного равенства». Известно мнение одного из идеологов сионизма Владимира Жаботинского, писавшего о представителях украинского правительства: «…я хорошо знаю этот тип украинского интеллигента-националиста с социалистическими взглядами… Ни меня, ни остальных думающих сионистов южной России не убедят, что людей этого типа можно считать антисемитами».

Но, как и во всей Российской постимперии, в Украине существовал очень большой культурный разрыв между тонким слоем интеллигенции и темнотой глубинного народа, для которого антисемитизм стал одним из двигателей, стимуляторов, развлечений. Бросался в глаза даже водораздел между украинской политической и культурной элитой и многими депутатами Рады. А. Гольденвейзер в своих киевских воспоминаниях тепло отзывается о роли Михаила Грушевского как председателя Центральной pады: «Он стоял неизмеримо выше их по своему образованию, европейскому такту и умению руководить заседаниями. Отношение членов Рады к Грушевскому было чрезвычайно почтительное; его называли „профессором“, „батькой“ и даже „дедом“. Он и по возрасту годился в деды большинству депутатов… напоминал на своем председательском кресле сказочного деда Черномора...»

Когда Грушевский (в апреле 1918 г.) и Винниченко (в феврале 1919 г.) отошли от политики, антисемитская тенденция в украинских войсках (уже времена Директории) заметно усилилась. Как подсчитали историки, до 1919 г. произошло 6% погромов из общего числа более чем 1200, проводимых разными политсилами в 1917–1921 гг. Хотя нужно учитывать и другие факторы. Стихия вой­ны и политической безграмотности захлестнула все демократические инициативы.

Абсолютное большинство евреев не входило ни в какие партии, не участвовало в политической жизни, но вихрь столкновений Гражданской вой­ны, политическая анархия заставляли многих из них делать свой политический выбор. Большевики выступали против антисемитских эксцессов гораздо более решительно и эффективно, чем их основные оппоненты. Понятно, что, ища убежищa от насилия, стремясь разомкнуть замкнутый круг наваливающихся от разных политических сил бед, значительная часть евреев вынужденно примкнула к большевикам и стала играть по их правилам.

Отлично понимая это, В.  Винниченко точно передает картину происходившего: еврейская интеллигенция, которая не успела выбраться за границу, оставалась в захваченных большевиками городах, потому что «ни с украинскими, ни с белогвардейскими войсками, где был антисемитизм, не могла пойти». Не могла она спрятаться и в наполненных антисемитизмом селах. Но в городах проходила национализация всех отраслей хозяйственной жизни, отмена свободных профессий, в которых была востребована заметная группа еврейской интеллигенции, запрещение даже мелкой торговли и ремесла. Большое количество людей оказались выброшенными на улицу, на голодную смерть. «Оставалось выбирать: либо умирать голодной смертью, либо идти на советскую службу, куда рьяно звали большевики. Вполне естественно, что выбор должен был остановиться на последнем».

 

Самооборона

Говоря о погромах, нельзя обойти и тему самообороны. Уже в октябре 1917-го, на конференции Союза евреев-воинов в Киеве прозвучала точка зрения о необходимости создания еврейских отрядов самообороны. Однако еврейские социалисты полагали, что такие действия будут только способствовать разжиганию антисемитизма, еврейское население должно получать защиту от органов власти. В результате борьбой с погромами занялись формирования «Вільного козацтва». Они были задуманы для выполнения функций народной милиции, но выродились в воинскую касту с антисемитским привкусом. В некоторых местах евреев не принимали в эти подразделения, в других – по процентной норме. Сначала «вольное казачество» действительно где-то препятствовалo погромщикам, но уже в конце 1917-го само стало в ряде районов их coучастником.

А отряды еврейской самообороны в некоторых населенных пунктах стихийно все же были созданы. Так, с августа 1917 г. действовала хорошо вооруженная еврейская боевая дружина в Одессе. В разные периоды в нее входило от 400 до 600 бойцов. Большую роль в дружине играли евреи-уголовники во главе с легендарным Мишкой Япончиком. Получили известность защищавшие от бандитов еврейские отряды в местечках Погребище, Голованевск, Тетиев…

 

Наломали дров

В Российской империи евреев и украинцев многое объединяло. И те и другие не имели собственной державы. Как и евреи, национально сознательные украинцы угнетались царским режимом, возводились препятствия для развития украинской культуры. Имперский колониализм не признавал украинцев нацией. До революции евреи и украинцы часто вместе боролись против антисемитов и русификаторов.

Попытка государственного строительства в Украине былa делом новым, совершенно незнакомым, да и достаточно неожиданно свалившимся на голову и для украинцев, и для евреев, и для представителей других проживающих в Украине народов. Много тогда дров наломали со всех сторон. Сегодня, более чем столетие спустя, все выглядит гораздо проще, понятнее, и легко давать советы, как нужно было действовать. Но тогда им довелось творить историю, не зная, что будет завтра.

У Василия Аксенова есть известный замечательный роман «Остров Крым», предлагающий альтернативное развитие истории – как могло бы быть, если бы Крым не вошел в состав СССР, а остался за белогвардейцами. Можно и здесь умозрительно строить ретроспективу и гадать, по какой линии пошло бы историческое развитие, окажись многие тогдашние украинские и еврейские политики мудрее, политически трезвее, выступи они единым фронтом, найди они общий язык без взаимных подозрений, победи тогда в противостоянии с большевизмом Центральная pада, УНР.

Понятно, что сослагательного наклонения «если бы, да кабы» история не знает и не терпит, но все-таки. Если бы осталась весна в тогдашних еврейско-украинских отношениях, не проявилась зима, тo, может, и вся история бывшей царской империи развивалась бы во многом иначе?! Но получилось как получилось. Пришла политическая зима, трагические дни уничтожения украинской демократии и еврейских погромов, а затем сталинщина с репрессиями, Голодомором, «борьбой с космополитами» и украинофобией. Лед на реке истории напрочь замерз на долгие-долгие десятилетия.

 

Александр КУМБАРГ