О чем писала Jüdische Rundschau 100 лет назад

 

На немецкий язык название нашей газеты переводится как Jüdische Rundschau. Именно так называется наше немецкоязычное издание. Еженедельная газета с таким же названием выходила в Берлине с 1902 г. Она была органом Сионистского союза Германии и до 1938 г. (когда была запрещена властями нацистской Германии) оставалась одним из самых популярных немецкоязычных еврейских изданий. В этой рубрике мы регулярно знакомим наших читателей с избранными материалами, которые ровно 100 лет назад публиковались на страницах Jüdische Rundschau.

Достоевский и евреи

Когда Макс Брод в своей недавней статье, опубликованной в Jüdische Rundschau, описал сцены из романа Достоевского «Записки из мертвого дома», в моей голове снова возник образ того самого еврейского каторжника Исайи Фомича, одного из главных героев романа. Он, обвиненный в убийстве, отбывает срок в сибирском остроге среди политзаключенных и уголовников, будучи там единственным евреем. Подробное описание дает нам представление о его внешности, характере, повадках. Итоговое общее впечатление: карикатура на еврея. Маленький ростом, он сочетал в себе «комическую смесь наивности, глупости, хитрости, дерзости, простодушия, робости, хвастливости и нахальства». Даже в заключении он работал ювелиром и занимался ростовщичеством, а потому не терпел лишений и жил «расслабленно». Над ним не издеваются, его даже охраняют, так как он невольный домашний шут всей преступной шайки, который ее забавляет. И еще его молитва: она афишируется, что привлекает всех любопытствующих, а еврей так безобидно кокетлив и тщеславен, что это любопытство доставляет ему удовольствие.

Тфилин используют при утренней молитве каждый день недели, кроме Шаббата. У Достоевского все не так: годами он наблюдает за своим Фомичем, у которого в пятницу вечером после того, как тот зажжет свечу, изо лба словно вырастал смешной рог, затем началась молитва.

Ремень для молитвы в Шаббат: поэтическая свобода. Рог на лбу: поэтическая аллегория. Так можно было бы сказать. Кажется, однако, что отношение писателя к еврею ничем не отличается от отношения заключенных: «каторжные вовсе не смеялись над ним, разве только подшучивали для забавы».

При жизни Достоевский имел репутацию врага евреев. «Образованные» евреи из России засыпали его письмами, в которых защищались. Писатель счел необходимым определить свою весьма официальную позицию в статье под названием «Еврейский вопрос» (на немецком языке она впервые вышла в полном собрании сочинений Достоевского (R. Piper, München, Band XIII, Politische Schriften), ее также опубликовали отдельной брошюрой (Einhornverlag, Dachau)). Поскольку эта работа не является общеизвестной, то расскажу о ней в нескольких словах.

Сочинение чрезвычайно интересное. В нем есть отрывки из писем Достоевскому «образованных» евреев. В качестве девиза можно использовать слова, с которыми автор обращается к еврейским авторам писем: «Но самое поразительное, что они даже не замечают, что пишут с ненавистью».

Содержание статьи по существу ограничивается восприятием еврейского вопроса в России. Читая каждую страницу, удивляешься, как может столь глубокий психолог касаться лишь поверхности и быть слепым к сути вещей. Нарочно? Нет! Только дремлющая в глубине души ненависть к евреям, которая, несмотря на все уверения словно впитана с молоком матери, объясняет элементарную недальновидность и слабость доброй воли.

Вот краткий пересказ содержимого статьи.

В предисловии Достоевский указывает, что решить еврейский вопрос в России ему не под силу. Он хочет только защититься от обвинений в ненависти к евреям. Ему говорят, что он ненавидит еврея не за его недостатки, не как эксплуататора, а именно как представителя еврейского народа, в смысле «Иуда, дескать, продал Христа». Он отрицает это, мол, никогда ничем подобным не проявлял себя. Разве что говорил «жид» вместо «еврей»? Это не может быть оскорблением.

Он продолжает: «Положим, очень трудно узнать сорокавековую историю такого народа, как евреи; но на первый случай я уже то одно знаю, что, наверно, нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, на свое принижение, на свое страдание, на свое мученичество. Подумаешь, не они царят в Европе». Но, по мнению писателя, русский народ, русские крестьяне несут гораздо большее бремя. Для евреев требуют свободного выбора места жительства, гражданских прав. Но в то время, как евреи были ограничены чертой оседлости, 23 млн. трудолюбивых русских людей должны были жить и страдать в крепостном праве. Даже тогда евреи не жалели их, а кричали о своих правах. А когда крестьян освободили, кто на них бросился? Евреи. Они изнуряли крестьян больше, чем помещиков: «...а еврею до истощения русской силы дела нет, взял свое и ушел». Точно так же, согласно сообщениям прессы Северной Америки, «евреи набросились всей массой на многомиллионную массу освобожденных негров». Писатель также ссылается на статьи из европейских газет, из которых следует, что евреи чуть не сгубили водкой почти все литовское население. Евреи, мол, отвечают: это еще ничего не доказывает, это «борьба за существование». Но негры и литовцы, еще более бедные, чем выжимающий из них соки еврей, гнушаются таким стилем торговли, на которую так падок еврей. Не трудно быть гуманным и нравственным, когда самому жирно и весело. «Ангелы» имеют право. Можно найти сотни тысяч таких и даже более ярких фактов. И не в библиотеках, старых книгах, собственных заметках, нет. Стоит только взять в руки любую лежащую перед вами газету. Там прочтешь то, что наиболее характерно для евреев «и непременно одно и то же – то есть все одни и те же подвиги». Это должно что-то значить! Они говорят: это все ложь, ненависть. Что ж, тогда ненависть должна иметь свою причину.

Достоевский пишет, что не существует свободы передвижения и для русского простолюдина. Для еврея, с другой стороны, в этом плане многое улучшилось. Ненависти на религиозной почве не существует. «Иуда, дескать, Христа продал» – такое говорят дети или пьяницы. Остальной же народ толерантен. В казармах, в сибирских тюрьмах никогда не нападали на евреев и не издевались над ними из-за их религии или религиозных обычаев. Но русский простолюдин слишком хорошо понимает, что еврей не хочет с ним есть за одним столом, что еврей его ненавидит и избегает как может. Русский не обижается, прощает его, говорит: «Он это делает, потому что у него вера такая». Писатель размышляет: и наоборот, как вели бы себя евреи, если бы они составляли большинство? Нет предвзятой ненависти к евреям, есть только антипатия, «но происходит это вовсе не от того, что он еврей, не из племенной, не из религиозной какой-нибудь ненависти, а происходит это по иным причинам, в которых виноват уже не коренной народ, а сам еврей».

Далее Достоевский отмечает, что за время самых ужасных преследований, длившихся тысячелетиями, евреи сохранили принцип status in statu («государство в государстве»). Это, дескать, не обвинение, а просто констатация факта, у которого есть характерные признаки: возведенное в степень религиозной догмы отделение и изоляция от всего, что не является иудаизмом; несовместимость с другими расами; вера в то, что «в мире есть только одна народная личность – еврей», другие есть, но надо считать, что их будто бы не существует. Затем следует фраза, передразнивающая библейскую цитату: «Верь всему тому, что тебе обещано, раз навсегда верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и – ожидай, ожидай». «Вот суть идеи этого status in statu, а затем, конечно, есть внутренние, а может быть, и таинственные законы, ограждающие эту идею», – считает Достоевский.

Несмотря на принцип status in statu, все, что диктует человечность и справедливость, должно быть сделано для евреев. Но тогда разве они не окажутся в лучшем положении, чем русский народ, у которого уже есть только одна жалоба: на беспощадность евреев. У них уже достаточно прав на русских простолюдинов. Евреи всегда умели дружить с теми, от кого зависит народ. Причина: status in statu, неуважение к народу. И в остальной Европе status in statu вряд ли можно назвать безобидным, как может показаться на первый взгляд. Торжество материализма и упадок христианства произошло там «не по вине еврея, а по своей вине, тем не менее нельзя не указать и в Европе на сильное торжество еврейства, заменившего многие прежние идеи своими».

Вот вам и защита Достоевского от обвинений в ненависти к евреям. Две вещи отличают от других памфлетов сей памфлет, в котором отражены особенности наших дней. Во-первых, в нем есть сила убеждения, и автору нельзя отказать в искренности. Во-вторых, он старается быть учтивым и вести себя достойно, даже делая самые резкие выпады, что позволяет дочитать материал до конца. Возникает желание произвести серьезную дискуссию с автором, понять все движущие им мотивы. Но все подобные доводы уже были тысячекратно опровергнуты. И он должен был их слышать, если только не глух или не преисполнен злой волей.

Достоевского уже нет в живых. Но ненависть к евреям пережила и его. Вот только сегодня большинству тех, кто ей руководствуется, не хватает силы убеждения и благородных чувств.

В любом случае статья говорит сама за себя. Ее стоит прочитать даже сегодня, именно по вышеуказанным причинам. Рассуждения Достоевского не ведутся в строго агитационном ключе, они часто носят откровенно фельетонистский характер, временами неуравновешенный. С точки зрения формальной логики статья не является безупречной. Ничего нового она не принесла, но и позже добавить ничего нового не удалось. Его «Еврейскому вопросу» практически невозможно стать прекрасным литературным трудом, напечатанным в конце какой-нибудь книги.

Проблема евреев, как проблема человеческая, не существует ни для какого бы то ни было антисемита, ни для Достоевского.

 

Д-р Вернер Баб, Берлин

 

Jüdische Rundschau № 24,

24.03.1922