«Отец» девятиста сыновей

«В те времена повсюду был мрак. Казалось, что и на небесах, и на земле все врата сочувствия закрылись. Убийца убивал, и евреи умирали, а внешний мир либо соучаствовал, либо оставался в стороне. Лишь у немногих хватило мужества не оставаться равнодушными... Что отличало их от своих сограждан? Почему их было так мало? Помните: больше всего жертву ранит не жестокость угнетателя, а безучастие наблюдателя... Не дайте забыть, что всегда наступает момент выбора... И поэтому мы должны знать об этих хороших людях, помогавших евреям во время Холокоста. Мы должны учиться у них и помнить их с благодарностью и надеждой».

Эли Визель

 

Эли Визель – писатель, журналист, лауреат Нобелевской премии мира. Имре Кертес – писатель и обладатель Нобелевской премии по литературе. Феликс Иржи Вайнберг – специалист в области физики горения и член Лондонского королевского общества. Эти и многие другие имена объединяет одно: все эти люди в период Холокоста, будучи детьми, прошли ужас концлагеря смерти Бухенвальд и выжили только благодаря одному, самому, на первый взгляд, обыкновенному человеку – чешскому политзаключенному Антонину Калине, обувных дел мастеру родом из города Тршебич.

Антонину Калине, старосте «детского» блока, удалось спасти в Бухенвальде более 900 детей со всей Европы, которые по праву считают его своим «отцом». У него на родине, в Чехии, в течение почти семи десятилетий по прошествии Второй мировой войны, о его подвиге практически никому не было известно. И только после своей кончины Калина был посмертно удостоен израильским мемориалом «Яд ва-Шем» почетного звания Праведникa народов мира. Он сделал всё что мог для спасения своих «сыновей», постоянно рискуя жизнью, несмотря на то что в его документах гестапо сделалo пометкy: «освобождение нежелательно».

Антонин Калина родился 17 февраля 1902 г. в Тршебиче, который был одним из центров еврейской жизни Моравии (в настоящее время территория Чехии), еврейская община там была даже более многочисленной, чем в Праге. Наверное, поэтому Антонин Калина с детства считал еврейское окружение вполне естественным, и среди его друзей наверняка были и еврейские дети.

Антонин вырос в бедной семье и был вторым из двенадцати детей. Его отец был сапожником, мать занималась воспитанием детей. В раннем возрасте уже начал работать, помогая семье. Образования он не получил, но активно занимался самообразованием, овладев несколькими иностранными языками, включая немецкий. Работать пошел на обувную фабрику «Будишовски и сын», которую в 1931 г. купил бизнесмен Томаш Батя. Женился, но детей в браке не было.

Вспыльчивый характер и обостренное чувство справедливости Антонина были причиной постоянных конфликтов с руководством фабрики. В 1923 г. он по примеру отца вступил в коммунистическую партию и вскоре стал ее активным членом, организатором ряда демонстраций в защиту прав рабочих.

В начале войны, 1 сентября 1939 г., за свою коммунистическую деятельность Антонин Калина был арестован нацистскими оккупантами. Прямо с места работы его доставили в Брненскую тюрьму в замок Шпильберк. Затем как политзаключенного отправили в Германию, в концлагерь Дахау, а через несколько месяцев – в Бухенвальд, где ему пришлось пробыть в заключении почти пять лет.

С наступлением Красной армии на Восточном фронте немцы начали в спешном порядке освобождать лагеря в Польше от заключенных, однако евреев они оставляли в них до последней минуты. Тех, кто был еще жив, отправляли вглубь Германии в различные концлагеря в надежде, что по дороге они неизбежно погибнут от голода и болезней или же будут расстреляны.

В последние месяцы войны, с конца 1944 г., в Бухенвальд прибыло около 100 тыс. еврейских заключенных, большей частью из Аушвица. Среди них находилось и немало детей – мальчиков в возрасте 12–16 лет, выходцев со всей Европы, разлученных с родителями или потерявших их. Большинство страдали дистрофией и душевными заболеваниями. К моменту прибытия в Бухенвальд, находясь в концлагерях на волоске от смерти, эти мальчики уже научились выживать в нечеловеческих условиях.

В то время в лагере существовало подполье, возглавляемое коммунистами, участниками которого были также политические заключенные – активисты антифашистских организаций. Они попали в Бухенвальд из разных стран Европы. Среди них были, например, такие люди, как премьер-министр Франции Леон Блюм и довоенный мэр Праги Петр Зенкл.

В соответствии с иерархией заключенных, установленной СС, политзаключенные Бухенвальда были помещены на должности «старший по блоку», или, как их называли, капо.

«Управляли лагерями, естественно, сами нацисты, – рассказывает американский историк, профессор Кеннет Вальтцер, – но ни один крупный лагерь не мог обойтись без помощи им самих заключенных. Немцы использовали их ежедневно на самых разных работах, особенно в конце войны, когда по баракам гулял тиф. Сами они вообще опасались входить туда. А поскольку политзаключенные были, как правило, люди авторитетные, им доверяли и некоторые ответственные должности».

К авторитетным заключенным лагеря принадлежал и Антонин Калина, активный член местного подполья, назначенный капо в «детском» блоке (блок 66) в декабре 1944 г. Вместе со своим заместителем, евреем из Польши, коммунистом Густавом Шиллером, он собрал еврейских детей со всего лагеря и поселил их в бараках Малого лагеря Бухенвальда, находившихся в карантинной зоне. «Каждый раз, когда я встречал маленького, грязного, голодного и истощенного ребенка, я записывал его номер и переводил ко мне», – вспоминал позднее Антонин Калина.

Некоторые подпольщики были против этой идеи. Они считали, что если немцы решат подготовить к отправке очередной эшелон смерти, то им даже не нужно будет собирать детей по лагерю – они все сосредоточены в одном месте. У Калины был, однако, свой план: перед «детским» блоком он установил табличку с надписью «Осторожно: тиф!». Это было правдой, и немцы старались туда не заглядывать.

Нужно отметить, что условия жизни в блоке 66 были не легче, чем в основном лагере, – в частности, там отсутствовал водопровод. К тому же был страшный голод – постоянно прибывающим детям есть было практически нечего. В результате большинство из них умерло от недоедания и эпидемии тифа. На момент освобождения из 30 тыс. несовершеннолетних детей в лагере осталось только 904.

Блок 66 размещался в здании, служившем ранее конюшней. Оно находилось в стороне от других построек и не было приспособлено для размещения почти тысячи человек. Многие дети из-за тесноты спали на полу, в проходах между нарами. И несмотря на то, что в лагере активно поговаривали о приближающемся конце войны, члены подпольного комитета как могли пытались облегчить страдания заключенных, в особенности детей. Ужасы концлагеря скрашивало проявляемое к ним человеческоe и доброe отношениe старшего по блоку Антонина Калины, который старался относиться к детям по-отечески.

В отличие от других заключенных в Бухенвальде, мальчиков из блока 66 не выгоняли ежедневно дважды в день на перекличку в любую погоду – их пересчитывали внутри бараков. Повседневный распорядок дня у подростков старше 14 лет был аналогичен распорядку дня взрослых. Они работали в карьере или на оружейном заводе Вильгельма Густлоффа. Младшие дети отвечали за содержание бараков. Мальчиков не наказывали физически, что было почти невозможно в системе нацистских лагерей. Благодаря усилиям Калины ребята имели теплые одеяла. Можно себе представить, как необходимы были детям эти одеяла в январе в неотап­ливаемом бараке… Иногда Антонину удавалось организовать даже дополнительнoе продовольствие, которым некоторые заключенные добровольно делились с детьми, что было в условиях концлагеря невероятным чудом. Зная, что они – еврейские дети, Калина организовал, насколько это было возможно, для них учебу: подыскал взрослых заключенных, которые приходили, чтобы учить ребят идишу, вместе петь песни на их языке. Они также занимались с детьми математикой и историей.

«Антонин Калина и Густав Шиллер постоянно заботились о нас, приносили еду, достали одеяла, – вспоминает Нафтали Фюрст, проживающий ныне в Израиле председатель Совета бывших заключенных концлагеря Бухенвальд. – Мы забывали о том, что нас могут выгнать на мороз, избить или в любой момент уничтожить. То, что мы постоянно испытывали в Аушвице».

Нафтали Фюрст попал в Бухенвальд с «маршем смерти» и поначалу был помещен в блок 45. Несколько дней спустя его разлучили с братом Шмуэлем, переведя в блок 66. Когда Калина увидел, как мальчик страдает от разлуки с братом, он организовал перевод Шмуэля в свой блок. Нафтали сохранил живые воспоминания об уроках, проведенных в блоке, о том, как Калина вселял надежду в сердца детей, говоря им, что конец войны уже близок и что скоро их страдания закончатся.

«Благодаря своей смелости он позволил детям выжить в относительно гуманных условиях, насколько это было возможно», – рассказал в интервью «Яд ва-Шем» Израэль Ласло Лазар из Румынии, которому было 14 лет, когда его вместе с семьей депортировали в Аушвиц. Он тоже прибыл в Бухенвальд с «маршем смерти» и был помещен в «детский» блок к Антонину Калине.

В августе 1944 г., после вступления союзников на территорию лагеря Бухенвальд, несколько бараков были разрушены, включая отдел, где хранились личные дела заключенных. Эта ситуация дала возможность Антонину Калине приступить к спасательной операции по утаиванию еврейской принадлежности детей из его блока, что, по словам Кеннета Вальтцера, не имело аналогов в истории Второй мировой войны.

Поскольку основной список заключенных лагеря отсутствовал, а главной задачей Калины было не дать детям попасть из транзитного Бухенвальда в очередной эшелон смерти, он придумал гениальный способ – стал переименовывать детей, присваивая им нееврейские имена и фамилии погибших в лагере заключенных.

Йиндржих Флуссер, близкий друг и коллега, помогавший Калине в этой спасательной операции, вспоминает о нем: «Он понимал людей и заботился о них. Ему было доверено более 900 детей-сирот, чьи матери были уничтожены. В блоке 66, в Малом лагере Бухенвальда, за колючей проволокой они снова стали детьми. К ним вернулось детство: они играли, пели и снова учились смеяться. Тоник был их отцом...»

Флуссер вспоминает о своей первой встрече с Антонином Калиной: «На улице, неподалеку от бараков, стоял невысокий заключенный неопределенного возраста. Когда я подошел к нему, он представился мне по-чешски: „Меня зовут Тоник Калина“. Потом он посмотрел на меня своими серо-голубыми глазами из-под густых бровей и спросил: „Ты умеешь писать?“ Я посмотрел на него удивленно. Потом ответил: „Да. И что?“ – „Я спрашиваю, умеешь ли ты писать разборчиво, не какие-то каракули в стиле врача. Пойдем, попробуешь!“ – скомандовал он. По пути в барак он объяснил мне самое важное, что он имел в виду. Как староста в блоке 66 он собирал детей. Их прибыло в лагерь очень много. „Транспорты сейчас прибывают один за другим, – говорил Калина, – а в них – дети-сироты. Их нужно спасти – иначе все они погибнут“. И я стал блокшрайбером (писарем и регистратором) в Малом лагере, где помогал Тонику Калине».

Помогая в сокрытии еврейского происхождения детей блока 66, Йиндржих Флуссер принял активное участие в спасении более 900 еврейских мальчиков, рискуя при этом каждую минуту собственной жизнью. Он вел перепись юного населения карандашом, а не чернилами – так, чтобы в случае контроля немцев можно было быстро подправить еврейские имена. Сам же Калина строго-настрого запрещал детям признавать свою еврейскую принадлежность.

«Сначала он попросил моего отца, – рассказывает сын Флуссера, – чтобы тот написал имена отчетливо. И потом сам Калина стер все написанные карандашом еврейские имена типа Шломо или Давид и изменил их на имена христианские».

Калина присвоил детям номера и имена умерших, с тем чтобы их не искали, и составил общий список. Он собрал всех мальчиков в бараке, приказал сорвать с одежды желтые шестиконечные звезды, раздал вместо них красные треугольники – знак политического заключенного – и предупредил, что, если на общей перекличке будут называть еврейские имена или прикажут выйти из рядов всех евреев, ни в коем случае не отзываться. «Отныне вы не евреи, – говорил мальчикам Калина, – вы чехи, словаки, бельгийцы, поляки, венгры».

«Когда эсэсовцы приблизились к блоку, – вспоминает Нафтали Фюрст, – и приказали Калине вывести всех еврейских детей к транспорту, он спокойно ответил: „Здесь нет евреев“. – „А где все они?“ – „Не знаю. Здесь евреев нет. Пожалуйста, проверьте по общему списку“. Офицер проверил исправленный список, ругнулся и ушел. Дети начали прыгать от радости, обниматься и плакать».

Антонин Калина стоял на страже детских жизней до последнего. Когда исход войны уже был виден, немцы поспешно отправляли из Бухенвальда один эшелон смерти за другим. Благодаря тому, что Калина изъяснялся на немецком свободно, ему удалось убедить СС отправить «детский» блок последним – и в этом было спасение.

10 апреля 1945 г. был отдан приказ об эвакуации блока 66 и собрании всех евреев на центральной площади лагеря. Но, к счастью, прозвучала сирена, и к лагерю уже подлетали самолеты союзников. Калина приказал детям бежать обратно в барак и оставаться там. На следующий день, 11 апреля, заключенные, взяв в руки оружие, добытое подпольем на оружейном заводе, где они работали, и захватив в плен охрану, овладели территорией лагеря. Бежавших эсэсовцев отлавливали по близлежащим лесам. Американские войска вошли в Бухенвальд после окончания восстания и взяли на себя управление лагерем. Более 900 еврейских мальчиков благодаря усилиям их «отца» остались в живых.

После окончания войны Антонин Калина вернулся в Тршебич, работал, как и до войны, на обувной фабрике «Батя», потом переехал жить в Прагу, где стал работать в Министерстве легкой промышленности. Он всегда считал, что остался в живых только благодаря своему оптимизму. «Знаете, я – оптимист, – говорил он. – Если бы я таким не был, я бы давно погиб. Я верю в жизнь. А те, кто потеряли эту веру, не выжили».

Его «сыновья» начали новую жизнь в Израиле, США, Австралии и Европе. Они никогда не забывали о своем «отце», который рисковал своей жизнью ради них. Однако в течение многих десятков лет о подвиге Калины не было известно. Он, как и большинство Праведников, был на редкость скромным человеком, и даже самые близкие люди не знали о его героизме. Так же как и он, в течение многих лет после вой­ны многие из им спасенных по разным причинам не рассказывали о том, чтó они пережили во время Холокоста.

После смерти второй жены Калина переселился в небольшой поселок Глоубетин неподалеку от Праги, где занялся выращиванием винограда и изготовлением вина. Перед самой кончиной у него был диагностирован рак, но, несмотря на уговоры своего давнего друга-врача, бухенвальдского доктора Флуссера, он отказался от лечения.

Йиндржих Флуссер умер в Праге в 1994 г., пережив своего друга всего на четыре года. В конце 1980-х он неоднократно пытался сообщить о его геройском поступке в «Яд ва-Шем» для присвоения Калине заслуженной награды – звания Праведника народов мира, однако по непонятным причинам Антонин Калина при жизни не был удостоен этого звания.

26 ноября 1990 г., не дожив чуть более года до своего 90-летия, Антонин Калина скончался.

В начале 2000-х несколько спасенных «сыновей» совместно с Кеннетом Вальтцером продолжили добиваться от «Яд ва-Шем» признания Антонина Калины Праведником народов мира посмертно. Толчком к этому послужил выход в 2012 г. фильма «Детский блок 66: возвращение в Бухенвальд», продюсером которого стал Стивен Московиц, сын спасенного Калиной Алекса Московица.

И только 3 июля 2012 г., через 22 года после своей кончины, Калина был удостоен этого почетного звания. На церемонии награждения присутствовали трое из спасенных им «сыновей». После этого о подвиге Калины узнали у него на родине. Жаль, что признание пришло к нему слишком поздно...

В 2013 г. чешский тележурналист и писатель Станислав Мотл написал книгу «Дети Антонина Калины», по которой телевидение Чехии три года спустя сняло документальный фильм.

В октябре 2014 г. президент Чешской Республики посмертно наградил Антонина Калину медалью «За заслуги перед обществом» I степени. Через год на здании бывшей еврейской школы в Eврейском квартале Тршебича была установлена мемориальная доска.

17 февраля 2017 г. по случаю 115-летия со дня рождения Антонина Калины в галерее Ладислава Новака в Еврейском квартале в Тршебиче был открыт мемориальный зал Антонина Калины с посвященной ему постоянной экспозицией. О подвиге Антонина Калины также рассказывает выполненное учащимися Тршебичского промышленного училища и установленное в мемориальном зале «Древо жизни», на 900 лепестках которого начертаны имена всех спасенных им детей. А год назад в родном городе Антонина Калины появилась улица, носящая его имя.

«Большая часть моей жизни уже позади, – отмечал Калина в своем последнем интервью, – а этим детям еще оставалось ее прожить». На вопрос, повторил бы он еще раз свой подвиг, он, не задумываясь, ответил: «Конечно».

 

Эстер ГИНЗБУРГ