Гонки по вертикали

Имя ее мужа сегодня широко известно в мире благодаря фильму американского режиссера Стивена Спилберга «Список Шиндлера». В основе картины, задевшей самые потаенные струны в сердцах многих миллионов людей, – реальная история спасения более тысячи евреев в годы Катастрофы.

Немец Оскар Шиндлер вошел в число Праведников народов мира, которые, как говорится в положении об этом почетном звании, рисковали своей жизнью ради спасения евреев. Воздавая должное Шиндлеру, почему-то редко вспоминают о его жене. А ведь она тоже немало сделала для тех, кого нацистский режим обрек на уничтожение. И, быть может, успех благородной, но опасной акции немецкого предпринимателя был в немалой степени обусловлен участием жены. Эмили Шиндлер (1907–2001) навсегда осталась в тени мужа, хотя была не менее яркой и героической личностью.

…Этого парня по имени Оскар в моравском городе Цвиттау знали все. Он часто гонял по узким улочкам на своем красном «галлони». Прохожие прижимались к стенам домов, а девушки… девушки млели от восхищения и мечтали, чтобы мотоциклист притормозил и предложил им прокатиться с ветерком. Но такая честь была оказана вовсе не какой-то там первой красавице города, а простушке Эмили, жившей в деревне Альт-Монштейн к востоку от Цвиттау. Хотя, если приглядеться повнимательнее, фигурка у нее как выточенная, а лицо дышит первородной свежестью и чистотой, будто она каждый день по утрам умывается в горных источниках.

Вместе они обожали загородные поездки. Когда Оскар гнал мотоцикл, а Эмили, выпрямившись, сидела на заднем сиденье, только на поворотах невольно прижимаясь к спине водителя, он ощущал крепнущую уверенность в своих силах. Навстречу неслись горные кряжи, ветви деревьев едва ли не хлестали по лицу, скорость нарастала, однако Эмили хоть бы что: с Оскаром она ничего не боится.

Деревенские только головами качали. Девушка из приличной семьи, окончившая монастырскую школу, и – нá тебе, связалась с этим сорвиголовой, который знает только гонки на мотоциклах! Правда, есть у него и другое занятие – продавать тракторы местного производства, но эти машины с устаревшим типом двигателя пользуются все меньшим спросом. А посему отец Эмили, хоть и пообещал за дочь приданое в полмиллиона рейхсмарок, выплачивать его не спешил до тех пор, пока зять не остепенится. Тот же и после свадьбы, состоявшейся в 1928 г., продолжал вести привычную беззаботную жизнь, считая, видимо, что его молодая жена получает удовольствие от того, что коротает свой досуг в одиночестве.

Вскоре Оскар устроился на работу заведующим торговым отделом фирмы «Моравиан электротехник» в Брно, так что дома стал бывать совсем редко, да и то наездами. У него появились увлечения на стороне, и жена знала об этом. Спустя несколько лет, еще до вой­ны, Оскар предложил Эмили развод, но та отвергла его. Поступила ли она так как истинная католичка или потому, что продолжала питать любовные чувства к своему беспутному мужу, однозначный ответ дать трудно. В любом случае вой­ну они встретили, пребывая в законном браке: герр Шиндлер и фрау Шиндлер…

В 1939 г. Богемия и Моравия были объявлены протекторатом Германии. Моравские немцы, к которым принадлежала и чета Шиндлеров, благодаря этим событиям оказались в привилегированном положении. На них возлагалась обязанность поддерживать «новый порядок» и содействовать дальнейшей экспансии, осуществляемой фюрером на востоке Европы.

Но, с другой стороны, после того как германские дивизии вошли в Моравию, многие из тех же местных немцев отказались принять доктрину ненависти к неарийскому населению, включая евреев, с которыми их издавна связывали дружеские отношения. Так, товарищами Оскара по школе были сыновья рабби Кантора, стоявшего во главе синагоги Цвиттау. А лучшей подругой Эмили долгое время оставалась Рита Рейф, внучка владельца магазина (в 1942 г. ее средь бела дня на глазах у прохожих застрелил один из местных наци).

Шиндлеры быстро поняли, какие бедствия ожидают евреев и, в отличие от других добропорядочных сограждан, не стали с этим мириться.

Поселившись в Кракове, Оскар арендовал мелкое предприятие «Рекорд», переименовав его в Немецкую фабрику эмалированной посуды, потом выбил разрешение взять на работу сначала несколько сотен евреев, а позже этот «список Шиндлера» превысил тысячу. Он мог доверять только Эмили, которая должна была не только вести дом, но и помогать ему в руководстве предприятием, а главное – подстраховывать мужа в случае какой-то неожиданности.

…В тяжелые годы, когда жизнь каждого висела на волоске, эти двое, наверное, вновь почувствовали себя на красном «галлони», бешено мчащемся навстречу судьбе: Оскар за рулем мотоцикла, Эмили, как всегда выпрямившись, на заднем сиденье. Супруги старались поддерживать самые тесные отношения с оккупационными властями, появлялись вместе на приемах, принимали гостей у себя и… всячески оберегали от опасности евреев, которые оказались под их покровительством.

В самые тяжелые минуты существования шиндлеровского предприятия, уже за проволокой концентрационного лагеря, когда муж ездил умасливать эсэсовских чинов, Эмили ухаживала за больными и умирающими, сама готовила для них супы и каши, сама кормила с ложки. Эта лишенная всяческих сантиментов неулыбчивая женщина всегда была с теми, кто более всего нуждался в ее сочувствии. Один из рабочих вспоминал, как у него разбились очки, и Эмили тайком заказала для него новую пару в городском магазине оптики. Вроде бы ничего особенного, если не принять во внимание тот факт, что евреям в оккупированной стране было категорически воспрещено пользоваться очками, и оказавшему подобную услугу угрожало суровое наказание вплоть до смертной казни.

Когда войска союзников приближались к лагерю, где находилось предприятие Шиндлера, супруги и спасенные ими евреи поменялись ролями. Оскара и Эмили облачили в лагерные робы и под охраной восьми добровольцев вывезли из советской оккупационной зоны в американскую. Они прожили четыре года в баварском городке Регенсбург, потом с помощью «Джойнта» переехали в Аргентину, откуда Шиндлер в 1957 г. вернулся назад в Германию и там находился до конца своих дней. Эмили же осталась в их аргентинском доме, выплачивая многочисленные долги сбежавшего мужа.

…Он всю жизнь изменял ей с другими женщинами. И даже во время вой­ны, балансируя на проволоке над пропастью, просто не мог не обольстить молодую девушку или чем-то приглянувшуюся женщину постарше. Это происходило вовсе не потому, что Оскар хотел досадить жене, – кажется, он все же любил ее. По-своему, но любил. Просто таков был стиль его жизни, и он не потерпел бы в нем никаких перемен.

И живя в Южной Америке, и переехав в Германию, Шиндлер по-прежнему был женским баловнем. Даже оперировал его, тяжело больного, муж любовницы, которая, презрев запреты, находилась в этот момент возле операционного стола. Пассии Шиндлера приходили и уходили, а Эмили, пусть далеко, за тридевять земель, но оставалась – со своей преданностью раз и навсегда избранному мужчине, своим долготерпением и своей гордостью, не позволявшей опуститься до унизительных семейных разборок.

…В одной из журнальных статей, появившихся еще при жизни этой женщины, так рассказывалось о ее встрече с Иерусалимом: «Успех фильма Спилберга внешне переменил жизнь Эмили Шиндлер, заставив мир вспомнить о ее существовании. Самое удивительное – Спилберг понятия не имел, что вдова Оскара Шиндлера жива. В 1993 г. на съемку знаменитой финальной сцены в Иерусалиме, где все „евреи Шиндлера“ собираются у его могилы, ее пригласили как… одну из „списка“, дожившую до наших дней. Спилберг, по ее словам, понял, что она та самая Эмили Шиндлер, когда едва ли не все триста оставшихся в живых человек из „списка Шиндлера“ (тоже не ведавших, что она жива), мгновенно узнав ее, кинулись к ней, „как сумасшедшие“, с криками: „Мама! Наша мама!“.

– Какая я им мама? – со своей вечной презрительной гримасой отмахивается она. – Я была тогда слишком молодой, чтобы заменить им мать.

– А вы сами кого-нибудь из этих людей узнали через пятьдесят лет?

– Да что вы! Их на фабрике было больше тысячи человек, разве можно было кого-нибудь запомнить. Там, в Иерусалиме, они подходили ко мне, говорили: вы мне однажды дали плитку шоколада… а мне помогли достать новые очки вместо разбитых… Но я никого из них не помню».

После премьеры «Списка Шиндлера» Эмили спросили, действительно ли реальный Оскар Шиндлер был так красив и обаятелен, как играющий его актер. Она в ответ только усмехнулась:

– Да ваш актер Оскару в подметки не годится!

Он для нее навсегда остался Оскаром. Тем самым Оскаром, с которым она мчалась на красном «галлони». Это были настоящие гонки, длившиеся, кажется, всю жизнь. Гонки по вертикали.

 

Бина СМЕХОВА, Алекс РЕЗНИКОВ