«Иудаизм оставляет то, что нужно, и отсекает то, что не нужно»

Ученый совет Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) утвердил направление «Теология иудаизма» для бакалавриата и магистратуры. Его руководитель Леонид Кацис успел побывать химиком и литературоведом, отпраздновать бар-мицву в 34 года и отправиться на постдок в Hebrew University вместо беременной реформистской раввинши. Заменяет ли вуз иешиву, почему советским евреям кадиш был нужнее Талмуда и нужен ли фактчекинг хасидским историям – в его беседе с корреспондентом «Еврейского журнала».

 

Отделиться от религиоведения

– Насколько это значимое событие – появление образовательной программы «Теология иудаизма» в РГГУ?

– Это знаковое событие для Российской Федерации как таковой. Всё началось лет 15 назад с того, что другие традиционные конфессии решили вернуться к общеевропейской традиции, в которой теология является университетским предметом. Сразу встал вопрос о конвертации степеней, имеющихся внутри конфессий, таких, например, как доктор богословия в христианстве. Учитывая, что в России четыре традиционные конфессии, включая буддизм, было введено относительно нейтральное понятие «теология», чтобы, с одной стороны, никого не задевать и, с другой, приблизиться к давней университетской традиции Европы. Когда Высшая аттестационная комиссия (ВАК) приняла решение о создании такой научной специальности, возник новый вопрос: а что, бывает абстрактная теология? Бывает абстрактный теос? Ушло порядка восьми лет на то, чтобы каждая из традиционных конфессий Российской Федерации получила возможность преподавать собственную теологию. Проблема научности решается на общем экспертном совете ВАК, и этот, условно говоря, «круглый стол» исключает любые проявления агрессии или прозелитизма.

– Существовал ли до этого в современной России предмет «Теология иудаизма»?

– До нынешнего решения в РГГУ иудейская теология преподавалась в качестве профиля по так называемым Liberal arts – по направлению подготовки «Искусства и гуманитарные науки». То есть она не была отдельной специальностью. До этого в РГГУ была «иудаика» как специализация на разных специальностях. И эту специализацию, не специальность, мы преподавали при участии Еврейской теологической семинарии Америки (Jewish Theological Seminary of America) и раз в два года меняли факультеты. Религиозные дисциплины, конечно, преподавались, но специализациями были история, литература и т. д. Теперь же история, филология и т. д. оказываются направлением обучения.

– Чем различаются специализация и специальность в вузах?

– По сути, специальность – это то, что будет написано у выпускника в дипломе: например, не преподаватель вообще, а преподаватель математики или английского языка. То есть это сумма знаний и умений, которые выпускник вуза получает за время учебы. А специализация – это профиль, по которому студент учится, она определяет основное направление его подготовки.

– Вряд ли ученик московской иешивы пойдет в университет, где характерен критический подход к религиозным источникам. Кто целевая аудитория нового направления?

– Одной из наших главных задач было отделиться от религиоведения. Для простоты: это как бы взгляд снаружи, извне, когда ученый сопоставляет другие религиозные традиции с предметом своих интересов; и изнутри, когда преподаватель исходит из вероучительных, законодательных и прочих основ своей конфессии. Поэтому прямо в стандарте специальности записана норма согласования программ с учебными или научными организациями конфессий. В Федерации еврейских общин России это Совет по религиозному образованию под руководством главного раввина РФ Берла Лазара, куда входят руководители религиозных учебных заведений наряду с завкафедрами Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ, СПбГУ, РГГУ, одновременно это профессора и члены Экспертного совета ВАК, а секретарь совета – кандидат наук и выпускник ИСАА МГУ Гершон Коган.

– Как это связано с преподаванием в иешивах?

– Недавно государство захотело, чтобы религиозные учебные заведения были на уровне бакалавриата. Пока в иешивах такого нет, а вот в учебных заведениях других традиционных конфессий существует и общегосударственный компонент (история России, физкультура и пр.), и гуманитарные дисциплины уже специального цикла применительно к конфессии.

Наша целевая аудитория – выпускники еврейских школ, которые хотят получить светское образование под контролем вузовских преподавателей и с учетом мнения религиозных общинных авторитетов, литовских и хасидских. Курсы конфессиональной теологии имеют жесткий стандарт, который включает в себя литургику, вопросы религиозного лидерства, мистики и т. д., но преподаваемые в рамках традиции университетского образования и с учетом, естественно, современного состояния науки об этих предметах. Предметы с жесткой религиозной привязкой будут преподаваться людьми, согласованными с той или иной конфессией. В ряде случаев, если учесть наличие и такого направления, как «Практическая теология», ряд предметов должен преподаваться вне университетских стен, а оценка за них просто проставляется в диплом. Такой опыт у нас уже есть. На выходе будет очень хорошее образование по иудаике. Обычно преподают историю древнего Израиля, иврит, иногда библейский иврит, иногда арамейский язык, идиш. Нынешний же курс – это нормальная, полновесная иудаика. В наших общинах большое число людей, которые окончили только бакалавриат или вообще не окончили вуз по разным причинам. В РГГУ они получают возможность продолжать образование. Здесь есть и магистратура – это в нашей истории впервые: как и на бакалавриат, государство дает нам бюджетные места.

Человеку с высшим образованием, окончившему иешиву, ничто не мешает заниматься историей собственной общины либо историей евреев царской России, где в конце XIX в. во многих синагогах проповеди читали по-русски. Кстати, нужны и эксперты в области перевода классических еврейских источников. В одной из недавно вышедших книг попалась фраза: «Маймонид всегда открещивался от того-то и того-то», – вот этого быть не должно.

– Как бы вы определили отношения между собственно религиозным образованием и образованием по «Теологии иудаизма»: не мешает ли одно другому?

– На мой взгляд, нет. Я понимаю всю глубину вопроса. Но есть ведь и в светской жизни такие вещи. Например, если вы входите в кружок какого-нибудь поэта, что мешает быть филологом или получить любое гуманитарное образование? Или наоборот: неужели кому-то придет в голову, что за четыре года бакалавриата, и даже еще два – магистратуры, можно всерьез изучить Талмуд параллельно с тремя десятками других предметов? В вузе смиху не получишь, а вот после иешивы написать что-то типа книги Урбаха «Мудрецы Талмуда» для университетов вполне возможно.

Приведу и обратный пример. В одной из книг Моше Иделя, великого профессора каббалы, я прочел, что часто ученые не могут научными методами постичь мысль великих мистиков без самих продолжателей традиции. Но и мистики порой уже не помнят, почему поступают так, а не иначе, а исследователь это видит. Здесь возможен контакт и диалог, никак не выходящий за пределы учения иудаизма. А пределы обе стороны устанавливают самостоятельно.

– Где вы возьмете специалистов для каждой дисциплины?

– Есть довольно большое число образованных и грамотных людей, включая обладателей израильских докторских степеней. Достаточно назвать доктора Ури Гершовича, переводившего с профессором А. Ковельманом трехтомник талмудической агады под руководством академика С. С. Аверинцева и р. Адина Штейнзальца. Кстати, есть два издания этого труда: научное с большим комментарием, выходящим в разные области, и однотомное, которое можно найти и в синагоге в Марьиной Роще.

Надо сказать, что раввин Берл Лазар нам постоянно помогает. Он подписывал необходимые бумаги, контролировал процесс, давал помощников для составления программ и стандартов… Ведь есть много религиозных тонкостей. Галаху нельзя преподавать в таком виде, чтобы студенты принимали решения самостоятельно. Для этого и нужен контроль общины. Приглашается помощник, рекомендованный раввином, мы с ним обсуждаем программу: в книге «Сефер а-хинух», например, будет разобрано предисловие и две-три заповеди. Для остального есть колель по вечерам.

– Приведите, пожалуйста, пример такого «теологического» подхода, скажем, в литературе.

– Слабое знакомство с еврейскими источниками – проблема гуманитарных наук как таковых, и мы хотели бы улучшить ситуацию. Люди не понимают, что значит строчка Мандельштама «от вторника и до субботы». На одной из конференций я спросил американского раввина: «Что такое from Tuesday to Saturday?» Он, не задумавшись ни на секунду, сказал: «The Torah days», т. е. самый короткий период чтения недельного отрывка Торы. Подробности – как раз в наших курсах.

В новом журнале «Вопросы теологии» вышла моя статья о братьях Гординых, знаменитых русских анархистах. Один из них написал мемуары на идише, где рассуждал о футуристической зауми. Рассуждал, пока не дорассуждался, как сказано в комментариях к мемуарам, до «бессмысленных двухбуквенных сочетаний». Комментатор не понимал, что речь идет о каббалистических текстах «Сефер Иецира», т. е. базовом тексте каббалы, и молитвеннике р. Лурии, откуда была взята цитата об Имени Всевышнего. Не говоря уже о том, что русский поэт Маяковский назывался там первосвященником поэзии в кедаре и эфоде, т. е. в ритуальных коэнских одеждах. Поэтому давайте не будем говорить, что каббалистическое – это всегда непонятное, лучше своими словами объясним, о чем идет речь. Это и в интересах межнациональных, межрелигиозных отношений.

 

Самоучитель иврита и Пятикнижие

– Как вы стали одним из крупнейших российских специалистов по иудаике?

– По отцу я литвак, по матери – хасид. Мои предки по матери – из Белоруссии, кто-то из Озаричей, кто-то из Бобруйска; предки деда по отцу – из Бердичева, куда они попали через Вену и Вильно. Были среди них и идишские литераторы, и местные политики. Дед дружил с поэтом Ошером Шварцманом. Хасиды, р. Шнеур Пинский например, были земляками деда. Он поддерживал с ними отношения, но меня папа с мамой ограждали от такого «тяжелого мракобесия», поэтому я общался уже с его сыном – сидевшим в отказе р. Исроэлем Пинским. Постепенно отношения сложились и у меня, и когда реб Исроэль уезжал, он оставил самоучитель иврита «Мори» и Пятикнижие. Моим родителям он сказал: «Вы только ему не мешайте».

– Тонко.

– Класса с седьмого-восьмого я начал проявлять интерес ко всем этим еврейским делам, стал ходить в хоральную синагогу. На моем 13-летии младший брат бабушки спокойно сказал, невзирая на собравшихся одноклассников-пионеров: «Теперь ты совершеннолетний, это означает то-то и то-то». В качестве курьеза могу рассказать, что настоящую бар-мицву я отмечал в 34 года в епископском дворце города Майнца, на конференции Международного совета христиан и евреев (ICCJ). У меня даже соответствующая бумага есть за подписью раввинов.

В девятом классе я попросил родителей купить дореволюционную «Еврейскую энциклопедию» Брокгауза и изучил ее от корки до корки. Тогда же я побывал в Праге и первым делом ринулся искать еврейский район, оставив одноклассников в недоумении… Будучи студентом, я пытался искать еврейские книги. В библиотеке им. Ленина прикинулся «чайником»: мне, дескать, надо срочно изучить одно микроскопическое местечко, для чего нужны все 10 томов еврейской истории Дубнова. Никакого гуманитарного образования я не получал, ни в каких общественных еврейских делах не участвовал, у меня была очень приличная форма секретности. Окончил я мирный институт химического машиностроения, но потом мы занимались заправкой «Бурана».

– А дальше, в перестроечное время?

– Я очень много читал. Когда образовался Еврейский университет в Москве (ЕУМ) в помещениях журфака МГУ на Моховой, меня туда позвали. Я предложил читать курс русско-еврейской литературы, никто не знал, что это такое. Дальше были гранты Фонда Сороса по русской литературе, встречи в Америке и в Израиле с лидерами иудаики, ведь я занимался исследованием «дела Бейлиса». В один прекрасный момент издатель Михаил Гринберг, сменивший профессора Шауля Штампфера на посту ректора ЕУМ, попросил составить том материалов по «делу Бейлиса», что я и выполнил.

– Это всё неформальное самообразование и его плоды. А как выглядела ваша академическая карьера в сфере иудаики?

– Мне сказали: «Ты же доктор филологических наук (у меня степень была по литературе за диссертацию о Маяковском в Польше), у тебя есть книга по еврейской истории. Обратись в израильский фонд „Яд а-Надив“ – авось дадут грант на постдокторантуру через пару лет». Обратился. А потом американская реформистская раввинша, которая была в списке претендентов на грант, родила. Мне позвонили в апреле и спросили, не хочу ли я в сентябре начать учебу. Я приехал в Иерусалим на постдок по иудаике, бросив всё. Мне преподавал профессор Шауль Штампфер, которого раввин Адин Штейнзальц в свое время отправил в кунцевскую иешиву и которому принадлежала эта идея. В Израиле я занимался исследованиями того, как евреи-выкресты, причем экстатики, искали в иудаизме подтверждения кровавому навету.

– А с раввином Адином Штейнзальцем встречались?

– Когда раввин Штейнзальц приехал в Москву, в Кунцево, он приглашал по одному тех, на кого ему показывали пальцем: «Вот этот знает пару слов на иврите». Я оказался среди приглашенных. Первый вопрос был такой: «Скажите, какой трактат Талмуда лучше прежде всего перевести на русский?» Я ответил довольно грубо, но Штейнзальц не обиделся: «Переводить надо поминальную молитву кадиш, желательно с базовым комментарием». Советские евреи ничего не знали, а те, кто знал, сидели на чемоданах.

Помню презентации этих первых томов Талмуда: толпы людей, книги расхватывались как знаковая вещь. Хотел бы я знать, сколько человек их реально прочли. При этом из кунцевской иешивы вышло немало хороших раввинов и общинных лидеров.

 

Не самый глупый в мире народ

– С чего начать молодому российскому еврею, который хочет узнать о традициях и истории? Кадиш, слава Б-гу, ему читать не надо. Талмуд для начинающего сложен.

– Самое главное – прикосновение к общинной жизни. В одиночку возникают самосвятство, чрезмерная гордыня, как мы это в 1990-х называли, «радость неофита». Люди приходили в синагогу и на второй день начинали поучать других, как и что им соблюдать. Сейчас этого, слава Б-гу, почти нет. В Марьиной Роще по субботам сидят в зале небольшие группки и друг с другом занимаются. Уровень очень поднялся. Тот, кто слушает раввина Ури Камишова, человека далеко не рядового, переводчика важнейших текстов, или раввина Нахума Раппопорта, обязательно узнает что-нибудь новое и важное.

– Как насчет конкретных письменных источников?

– Это очень индивидуально. Есть популярные книжки, например «Библейские поколения»: огромный труд, где описано, кто за кем стоял, как говорится. Вводные книжки р. Штейнзальца тоже подойдут. А вот раввин Телушкин писал для американской аудитории, чересчур облегченно и либерально. Лучшая книжка, на мой взгляд, – это «Еврейская традиция» Зеэва Гейзеля. Она есть на сайте организации «Маханаим» в электронном варианте (www.machanaim.org/yearroun/inb_trad.htm). Мне эту книжку случайно в «Сохнуте» подарили, и с тех пор основы иудаизма я преподаю по ней. «Еврейская традиция» написана образованным человеком, который и с традицией знаком, и может Бродского перевести на иврит.

– Возвращаясь к громадью планов покойного раввина Штейнзальца: нет ли ощущения, что российская еврейская община могла пойти своим, более элитарным путем?

– «Хабад» абсолютно прав, восстановив все формы религиозной жизни, невзирая на мнение советской интеллектуально-инженерной общественности. Надо понимать, что мы не самый глупый в мире народ. Если за две-три тысячи лет что-то приличное наработано, ничего выкидывать не надо. Сейчас людям нужно больше мистики и ощущений. А параллельно кто-то Талмуд лист за листом по компьютеру изучает. Раньше нью-йоркские залы можно было битком заполнить читателями идишской газеты «Форвертс», а сейчас зато проводятся многотысячные праздники, приуроченные к очередному окончанию цикла Вавилонского Талмуда.

– Вы занимались точными науками, затем перешли в гуманитарную сферу. Нет ли ощущения, что «там» всё четко и ясно, а «здесь» сплошные предположения и даже домыслы?

– Это глубокое заблуждение. Гуманитарные науки требуют даже большей строгости. Вдобавок не надо думать, что точные науки абсолютно точны. Я занимался метрологией, и мы изначально закладывали в вычисления возможные ошибки. То же самое и в гуманитарных штудиях. Наука отличается от религии тем, что всегда работает в условиях недостатка информации. Цели разные. Я хочу, например, узнать возраст раввинской рукописи, абстрагируясь от ее содержания, ведь для науки это текст, изготовленный так-то и там-то. И еврейская это премудрость или царский антисемитский указ, на возраст бумаги и почерк не влияет.

– Возможно ли полностью абстрагироваться? Несколько лет назад раввин Йегошуа Мундшайн проверил популярные в «Хабаде» хасидские истории и обнаружил, что среди них немало абсолютных выдумок, оторванных от исторических реалий, а также пересказов художественных произведений.

– Есть и параллельный пример: профессор Аркадий Ковельман любит рассказывать, сколько талмудических историй являются пересказом греческих эротических романов, за вычетом эротики и с включением моральной еврейской компоненты. А я студентам всегда говорю, что на фоне традиционной Галахи надо изучать анекдоты о Рабиновиче и подобных персонажах. Помните историю про «там, где у вас суббота, у моего ребе четверг»? Вроде бы цинизм, ан нет: по субботам религиозные врачи при необходимости работают без остановки, гоняя «скорые помощи» (здоровье еврея как было, так и есть выше субботы). У них что, получается, нет Шаббата? Есть, когда надо. Анекдот превратился в Талмуд с законами об угрозе жизни, которая отменяет субботние запреты. Если литературный рассказ превратился в анекдот и его приписали раввину, такая штука называется фольклоризацией. Ничего страшного. В мистических школах часто бывает, что сюжет передается от одного к другому.

– Как вы передаете иудаизм следующим поколениям?

– Моя старшая дочь училась в хасидской школе, но семья у нее в Израиле литовская, трое детей. С младшим сыном я по субботам вместо детской книжки читаю главы из Торы, пока детской. Летом, когда мы на даче и от меня ничего особенного по расписанию университета не требуется, сын напоминает: «А будет ли сегодня праздничек?» Шаббат в смысле. Будет, не волнуйся, дорогой.

Возвращаясь к нашей учебной программе, хочу сказать: иудаизм оставляет то, что нужно, и отсекает то, что не нужно. Мы в РГГУ строим еще одну ступеньку на пути к укреплению еврейской идентичности. Это как урок физики, где учитель ставит эксперименты. Получите образование и потом ставьте свои собственные эксперименты. Правда, этот эксперимент – жизнь человека, принадлежащая только ему, и душа, о которой стоит заботиться ради будущих поколений.

 

Беседовала Сара ФЕЛЬДМАН (jewishmagazine.ru)

 

Из химиков в филологи

Леонид Кацис родился в 1958 г. в Москве. Филолог, литературный критик, специалист по русско-еврейской культуре. Заместитель председателя Экспертного совета ВАК при Министерстве образования и науки РФ по теологии. Член академического совета Центра научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер».

Окончил факультет технической кибернетики в Московском институте химического машиностроения. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации по филологии (обе по Владимиру Маяковскому). Автор более 200 научных работ и публикаций. С 1997 г. внештатно преподавал в Российско-американском учебно-научном Центре библеистики и иудаики РГГУ, с 2003 г. стал его штатным сотрудником.