«Я произношу в молитве имена людей…»

В городке Шядува Радвилишкского района Литвы не на словах, а на деле оберегается еврейская история – заметная часть местного исторического наследия. Речь на идише звучала здесь уже в XV в., а к середине XIX в. половину населения городка составляли иудеи. Они трудились врачами и в торговле, воспитывали детей, в их среде действовали культурная организация «Тарбут» и спортобщество «Маккаби». Учили и учились, молились, и никому это не мешало, хотя уже в 1930-е гг. евреи начали уезжать за океан или в Палестину. Особенно их положение ухудшилось после советской оккупации 1940 г., когда новая власть позакрывала синагоги, идишские школы и газеты, национализировала частный бизнес, взвалив на общины груз поддержки единоверцев, в считанные дни оставшихся без средств к существованию.

Сегодня о еврейских страницах в летописи района напоминает реализуемый здесь проект «Исчезнувший штетл», имеющий мало аналогов в мире. Восстановлено, приведено в порядок уникальное еврейское кладбище, в центре города появился памятник, посвященный всем евреям Шядувы. Установлены памятники в местах массового убийства евреев в лесах у деревень Ляудишкяй и Пакутяняй. Автор этих памятников – известный литовский скульптор Ромуальдас Квинтас, светлая ему память. Рядом со старым еврейским кладбищем строится Шядувский музей еврейской истории «Исчезнувший штетл». Автор идеи музея, инициатор и руководитель проекта – поэт, эссеист и переводчик Сергей Канович, сын писателя Григория Кановича. А минувший 2020 г. был объявлен в Литве годом выдающегося ученого и каббалиста XVIII в. Виленского Гаона и годом литовской еврейской истории.

История Холокоста в Литве пронизана судьбами сотен тысяч людей. Одни стали жертвами, другие – палачами. Одни спасали, другие – убивали. В еврейские семьи черной струей стала втекать река ужаса и отчаяния. Не вычеркнуть и не забыть. Но рядом нередко оказывались люди, не забывшие о человеческом достоинстве. Повинуясь христианскому долгу, они спасали жизни евреев, рискуя при этом жизнью своей и своих близких. Пройдет время, и уже на нашем веку в молодой Литве будет возрожден золотой Крест спасeния погибающих, начнут разыскивать сограждан – спасителей соотечественников иудейской веры и удостаивать их этой награды. Литовские имена помнят и в Израиле: иерусалимский мемориал «Яд ва-Шем» признаёт их Праведниками народов мира, вручая – тем, кто, слава Б-гу, выжил, или их потомкам – памятную медаль, на которой отчеканены на двух языках простые, но выразительные слова: «В благодарность от еврейского народа. Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир».

Обо всeм этом говорили на недавней встрече в Пакальнишкяй Радвилишкского района. Наша маленькая страна занимает второе после Нидерландов место в Европе по числу спасенных евреев в соотношении с общей численностью населения. По состоянию на 11 августа 2019 г. в списке Праведников насчитывалось 27 362 человека, из них 915 граждан Литвы. Первым нашим земляком-Праведником был признан настоятель католического прихода Миколас Каросас (1878–1955), служивший здесь с 1926 г. Исполнение обязанностей прелата и преподавание религии в прогимназии он сочетал с общественной прогрессивной деятельностью – распространял среди паствы запрещeнную литературу, участвовал в деятельности уездного самоуправления и сотрудничал в муниципальной печати.

Уже 25 июня 1941 г. нацисты вошли в Шядуву, в начале июля евреи были выселены из домов и изгнаны в соседнее село Павартичяй, в бараки аэродрома, которые были превращены в гетто, огороженное колючей проволокой и охраняемое местными коллаборантами. Здесь евреев продержали более месяца. А 25 августа до жителей округи докатилась жуткая весть: в Ляудишкском лесу расстреляны евреи – взрослые и дети. Их было там 664 человека...

Но кто-то, оказалось, был спасен. Уже в первые недели фашистской оккупации отец Каросас во время мессы стал призывать прихожан не преследовать евреев, не выдавать их. Как мог, священник стал вызволять людей из гетто. Он решил покрестить несколько семей и тем спасти их от смерти. Были освобождены три семьи: торговец Самуэль Ноль, его жена Суламита Голцайте-Нолене и их дети Симона и Болеслов, а также Янкель Купер с супругой Софией и детьми Никодемом, Региной и Йоаной, главный врач города Моисей Патурский и его жена Рахиль. Эти семьи в Шядуве были очень уважаемыми. Например, Ноль и Купер, хотя и не брали в руки оружия, но вместе с другими жителями участвовали в борьбе за независимость Литвы в 1918–1920 гг. и в 1936 г. Были признаны волонтерами Литовской армии, за что награждены медалями.

Прошло три недели после лесной трагедии, и 16 сентября священник Миколас Каросас устроил крестины: были приняты в христианство шестеро взрослых и пятеро детей в возрасте от 9 до 18 лет. На необычное торжество собрался полный костел. Крестными стали уважаемые члены городской общины – директор прогимназии Сауле Она Буткене, бывший бурмистр городка Пятрас Линкявичюс, фотограф Станисловас Тауткявичюс, аптекарь Болесловас Шейкус и врач Станисловас Пуоджюкас. Но крещение не спасло новообращенных от общей трагедии шядувских евреев. Не прошло и месяца, а десять из одиннадцати крещеных были схвачены и отправлены на расстрел. Только по счастливой случайности во время задержания не было дома Суламиты Нолене, и ей удалось остаться в живых. Находиться в городке для нее стало смертельно опасно, и Миколас Каросас укрыл женщину прямо в костеле, в каморке позади алтаря. Там Суламита пробыла три дня, а потом отец Каросас нашел более безопасное убежище: женщину приняли в своей уединенной усадьбе Станисловас и Людовика Палуцкасы из окруженной лесом деревеньки Шнюконяй.

Сердечные люди, Людовика и Станисловас никого не оставляли в беде. Имея своих четверых детей, они приняли троих племянников, у которых отец погиб, а мать умерла. В семье жила еще одна сирота по имени Зося. Станисловас слыл среди односельчан добрым и образованным человеком, потому при каждой власти оставался старостой. Маловероятно было, что к ним придут с проверкой, но старым и малым было строго-настрого заказано говорить, что в доме появилась еврейка. Знали, что немцы не пощадят никого...

Из письма Ремигиюса Оранта, внука Станисловаса и Людовики Палуцкасов, в Музей Виленского Гаона 3 февраля 2016 г.: «Суламиты Нолене не было дома, когда ее мужа и двух сыновей забрали полицейские. Узнав об этом, она побежала в полицию и умоляла отвезти ее к семье. Полицейские угрожали, что расстреляют ее на месте, но, передумав, велели ей уйти. Тогда Нолене побежала к прелату Миколасу Каросасу, которого хорошо знала. Он спрятал женщину в самом костеле. Потом после мессы к моим бабушке и дедушке подошел ризничий и пригласил зайти к священнику. Отец Каросас попросил спрятать Нолене. По его мнению, их усадьба очень для этого подходила. Они сразу согласились. Так Нолене очутилась в доме моих дедов».

Ситуация сильно осложнялась тем, что Нолене была в положении. Она жила в небольшой комнатке, в дальнем конце избы, из которой выходила только по вечерам, чтобы помочь хозяйке на кухне. Работая, обе женщины придумали план, как выкрутиться из неловкой ситуации. Людовика Палуцкене несколько месяцев ходила с подушкой под одеждой, притворяясь беременной. Хотя в то время ей было 47 лет, соседи поверили, что она ждет пятого ребенка. Мать Станисловаса была сельской повитухой, и Нолене под ее присмотром смогла безопасно родить. Мальчика крестили как Пятраса Палуцкаса, сына Станисловаса и Людовики. И навсегда он остался для Палуцкасов как родной сын, а когда позже Нолене переписывaлась с Палуцкене, в письмах называла сыночка литовским ласкательным именем Пятрюкас. До конца войны Пятрюкас-Пинхас жил в безопасности в этой усадьбе, оберегаемый двумя любящими матерями – литовкой Людовикой и еврейкой Суламитой. По сей день он, взрослый человек, говорит о них «мамочки». Прошли годы, и в списке Праведников появились еще фамилии – это сельчане из деревни Шнюконяй Людовика и Станисловас Палуцкасы, а настоятель Миколас Каросас стал одним из 159 священников Литвы, спасавших евреев.

После войны Суламита Нолене в поисках работы уехала в Шяуляй, а Пятрас-Пинхас оставался там, где родился. Через пару лет воссоединившиеся мама с сыном продолжат скитания по чужому для них Союзу: сперва жизнь у родственников в Сибири, потом в киргизском Фрунзе (ныне Бишкек), снова в литовских городах Каунас и Вильнюс, а в 1958 г. они вырвались в Польшу, чтобы оттуда, прождав разрешения полтора года, наконец переехать в Израиль.

Там Пинхас Нолис окончил школу и отслужил в армии, в Тель-Авиве получил диплом архитектора, его приглашали на стажировку в Милан. Как бы возвращая моральные долги, он решил специализироваться на проектах пансионатов для стариков и немощных, по его работам возведено много зданий. Сейчас ему под 80, на пенсии он занимается живописью, устраивает персональные выставки. В будущем музее штетла хранятся его письма, где он пишет о детских воспоминаниях, лесном доме и родных людях, очень тепло отзывается о Вильнюсе: «...это особенный город, со своим воздухом, архитектурой, которая немножко напоминает Милан. Его частички я ощущаю в себе».

Его родная мама Суламита Нолене ушла из жизни в 1985-м. Пинхас хранит память и о семье Палуцкасов, которых называет своими ангелами. Вместе с Сергеем Кановичем он собрал свидетельства для музея «Яд ва-Шем», и в декабре 2018 г. в скромном городке Шядува состоялось большое торжество: посол Государства Израиль Амир Маймон вручил потомкам Палуцкасов медали и грамоты Праведников. Их приняли внуки этих благородных людей – Римас, Гинтарас и Видмантас Палуцкасы. На церемонию приехали спасенный Пинхас Нолис с дочерью Симоной и внучками Тамарой и Эллой, также присутствовали мэр Радвилишкского района Антанас Чяпононис и настоятель костела Шядувы Виргиниюс Казайтис. Медаль для священника Миколаса Каросаса будет храниться в шядувском музее «Исчезнувший штетл». Самый волнующий момент был, когда Пинхас Нолис читал сохранившиеся письма, показывал фотографии... Люди затаили дыхание в эти минуты.

Хочется отдельно рассказать о беспредельно смелой женщине Людовике Палуцкене (1896–1977). Во время войны она часто ездила на лошадях в Шяуляй на фабрику, чтобы приобрести куски кожи, из которых шила постолы для детей. В 1942 г. на этой фабрике она встретила давнего знакомого из Шядувы – сапожника Гершона Кирпичника. Его отобрали из шяуляйского гетто как специалиста и отправили на обувную фабрику, где он работал приемщиком сырых кож и шил сапоги для немецких солдат. Понимал: сегодня работает, потому что нужен, а завтра... Людовика и Станисловас решили спасти и этого человека. План был весьма рискованный. При следующей поездке в телеге под сеном лежали комплект женской одежды и немного продуктов. Людовике повезло: часовой от ворот куда-то отлучился, и поклажу не переворошили. Когда выходили как две женщины, то Людовика предложила появившемуся солдату продукты, это выручило. Так в деревне Шнюконяй появился еще один званый гость.

Внук Палуцкасов Римас знает из истории семьи, что Людовика была очень верующей и всю неделю до рискованного похода молилась сама и просила молиться детей, чтобы всe обошлось благополучно. Некоторое время Гершон прятался в их усадьбе, затем его укрыли соседи по фамилии Вирвичай. После войны, как рассказал Римас, Гершон Кирпичник уехал в Вильнюс, где до конца жизни проработал на обувной фабрике.

Однажды писатель Ицхокас Мерас, ребенком потерявший в Холокосте родителей и воспитывавшийся в приютившей его семье литовских крестьян, заметил: «Я произношу в молитве имена людей, знакомых и незнакомых, тех людей, которых видел и которых никогда не увижу, кто по всей Литве, в городах, селах и деревнях, несмотря на жестокий террор, спасали людей от смерти». Помним и храним их имена.

 

Рамуте СМАЙЛЕНЕ

 

Перевод с литовского Алдоны Пилитаускене