«Всегда верил, что буду историком»

Леонид Терушкин – коренной москвич, выпускник Московского государственного историко-архивного института. Вот уже 16 лет он заведует архивным отделом Российского научно-просветительного центра «Холокост». С его участием увидели свет, в частности, четыре выпуска «Сохрани мои письма… Сборник писем и дневников евреев периода Великой Отечественной вой­ны» и энциклопедия «Холокост на территории СССР». Он является одним из составителей книг «Собибор», «Собибор. Восстание в лагере смерти» и «Собибор: Взгляд по обе стороны колючей проволоки». В 2012 г. решением Брянской областной думы Леонид Терушкин награжден памятной медалью «В честь подвига партизан и подпольщиков». Наша беседа – о том, как не поддаваться эмоциям, занимаясь страшной темой Шоа, о деятельности НПЦ «Холокост» и о личных успехах и победах Леонида, его достижениях и огорчениях.

 

– Леонид, знаю, что в минувшем году вы посетили Берлин. С какой целью?

– Верно, в минувшем году посещал этот город дважды – в январе и в мае. 27 января, в Международный день памяти жертв Холокоста, мы демонстрировали в Русском доме нашу передвижную выставку «Холокост: Уничтожение. Освобождение. Спасение». Кроме того, проводили семинар с нашими немецкими и российскими коллегами, с местными исследователями, которые трудятся по «нашей» теме, и с преподавателями истории Холокоста. А весной демонстрировали в германо-российском музее «Берлин-Карлсхорст» дополненную немецкую версию выставки. Экспозиция была развернута 8 мая, а презентация проходила в том самом зале, где подписывалась капитуляция нацистской Германии. Таким образом, День Победы я встретил в Берлине. Вместе со мной в Трептов-парке эту дату отмечали и мои соотечественники, и российские немцы, во многом так и оставшиеся русскими.

– В чем заключается ваша деятельность в НПЦ «Холокост»? Как давно вы там работаете?

– Работаю в НПЦ «Холокост» с 2003 г., заведую его архивом и музеем. Моя задача – поиск документов, воспоминаний, свидетельств самого разного характера – письменных, устных, аудио- и видеоносителей, связанных с темой Катастрофы. Разыскиваю сведения о выживших, о погибших. У нас российский центр, и мы, конечно, занимаемся также поиском и сбором материалов о евреях – участниках Второй мировой вой­ны, служивших в Красной армии, участвовавших в партизанском движении и в Сопротивлении. Разумеется, мы не только разыскиваем письма, дневники, воспоминания, фотографии, личные вещи, но и фиксируем воспоминания тех свидетелей прошлого, с кем нам посчастливилось общаться вживую. Это первая составная часть нашей деятельности, вторая – издательская. Чтобы собранные нами уникальные документы не лежали мертвым грузом, выпускаем книги, в частности готовим к выходу уже пятый сборник писем советских евреев периода Великой Отечественной вой­ны, предоставляем контент для съемок документальных и художественных фильмов, создаем исторические пособия, систематизируем добытые «трофеи» для проведения различных тематических выставок.

– Поговорим о сборниках «Сохрани мои письма», которые вы издаете. Когда-то и мне довелось помогать вам с поиском информации для них, я даже попала на страницы четвертого сборника, получив благодарность от НПЦ «Холокост». Как возникла идея выпуска подобной серии сборников?

– Так получилось, что еще в середине 1990-х гг., после открытия центра «Холокост» и Мемориальной синагоги на Поклонной горе люди начали приносить нам свои реликвии, среди которых были и письма периода вой­ны. Лучше всего сохранились послания родным и близким воевавших евреев, солдат и офицеров Красной армии. Весточки погибших родные хранили особенно бережно. Мы уже тогда начали целенаправленно собирать, оцифровывать, расшифровывать эти бумажные свидетельства эпохи. В 2004 г., накануне 60-летия Победы, главный редактор выходившей тогда московской газеты «Еврейское слово» Владимир Дынькин, ныне покойный, воспользовавшись нашим предложением, решил публиковать эти письма. Я тогда предоставил редакции много накопившихся у нас писем, и целый год они еженедельно появлялись в газете. Откликнувшись на первые публикации, читатели стали активно присылать нам и в редакцию фронтовые письма из своих семейных архивов. А мы брали отправителей на заметку, старались общаться с ними, «копать глубже», искать и собирать так необходимые нам дополнительные сведения. Это были бумажные послания от граждан России, Израиля, стран СНГ, США, Канады, Германии. В 2007 г. появился первый сборник проекта «Сохрани мои письма», в 2012-м – второй, в 2013-м – третий, в 2016-м – четвертый. Сейчас готовим пятый, и этот процесс не остановить, потому что накопилось огромное количество документальных свидетельств той эпохи – писем с фронта, дневников. В розыске посланий военных лет нам активно помогают коллеги – историки, педагоги, музейные работники, а также школьники и студенты.

– Вы намеренно разбиваете все это по сборникам? Не лучше ли было собрать их под одной обложкой?

– Мы не в силах выпустить серию книг объемом 1000 и более страниц, это просто невозможно. Уверен, серия изданий объемом 300–400 страниц, включая иллюстрации, – вполне приемлемый объем информации для читателя. Кроме того, к нам постоянно приходят новые материалы, и мы включаем их в последующие выпуски.

– О каких конкретно материалах идет речь? Это только дневники и письма с фронта?

– Да, это прежде всего весточки с фронта и дневники военных, да и последних предвоенных лет, которые вели еврейские солдаты Красной армии. Потом идут послания на фронт – из тыла, из эвакуации, из Москвы, из Ленинграда, из освобожденных районов. Так называемая тыловая переписка, рассказывающая о том, как люди жили вне полей сражений, многие послевоенные годы не привлекала внимания исследователей, и напрасно. Мы находим и чудом сохранившиеся предсмертные записки погибших – жертв Холокоста. Есть письма на идише, на украинском и польском языках. К нам приходят бумажные свидетельства друзей евреев, их соседей, нееврейских родственников, которые рассказывают, как погибли их родные. Порой это единственное, что осталось у потомков, связанное с последними минутами жизни их родственников. Но большинство, 70% полученного нами – это письма с фронта, многие авторы которых были убиты в адском пекле, не вернулись домой. На этих клочках бумаги особенно пронзительно и мощно вырисовывается жуткая трагедия всего нашего народа и той его части, что погибла в оккупации.

– Название вашей передвижной выставки «Холокост: Уничтожение. Освобождение. Спасение» говорит само за себя, но все-таки не могли бы вы разъяснить для наших читателей ее суть и главные цели?

– Мы уже несколько лет занимаемся этой выставкой. Экспозиция, подготовленная изначально на русском языке, уже переведена на английский, испанский, чешский, иврит, немецкий, французский языки и побывала в Южной Америке, Великобритании, Германии, Австрии, США, Чехии, Франции, Израиле. Она посвящена роли солдат и офицеров Красной армии, советских врачей в освобождении и возвращении к жизни узников концлагерей и гетто. Нас интересует биография участников освобождения Терезина, Аушвица, Майданека, многих гетто на территории СССР. Мы стремимся узнать, кто были эти люди, как сложились их судьбы. Кому посчастливилось дожить до Победы, кто погиб в боях. Кто-то ошибочно полагает, что после выхода из плена вчерашние узники сразу зажили мирно, спокойно и благополучно, но это далеко не так. Медикам потребовались многие месяцы борьбы за их судьбы, дабы исключить смерть от дистрофии, истощения. Этот подвиг совершили советские военные врачи, среди которых было немало евреев. Мы с коллегами, прежде всего с Ильей Альтманом, успешно занимаемся данной экспозицией уже несколько лет, она постоянно дополняется, мы разрабатываем отдельные стенды для каждой страны. Мы также внимательно исследуем историю лагеря уничтожения Собибор.

– Об этом, пожалуйста, поподробнее…

– На протяжении длительного времени эта трагическая страница истории оставалась вне внимания исследователей. Только 10–12 лет назад организаторы и герои восстания в этом лагере заинтересовали специалистов. Первое наше издание на эту тему увидело свет тогда, когда мы – я, С. Виленский и Г. Горбовицкий – еще не располагали достаточным количеством источников. А недавно мы с моим соредактором Константином Пахалюком в рамках совместного проекта Российского военно-исторического общества и НПЦ «Холокост» выпустили более подробную книгу «Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки». Это сборник свидетельств и воспоминаний бывших узников лагеря Собибор. В этом нацистском комбинате по уничтожению людей за 1,5 года были убиты 250 тыс. евреев. А 14 октября 1943 г. здесь произошло уникальное событие – успешное восстание пленных, которое возглавил советский военнослужащий, еврей Александр Печерский. Впервые публикуются последняя прижизненная и наиболее полная версия его мемуаров, воспоминания многих его соратников по борьбе – Семена Розенфельда, Аркадия Вайспапира, Алексея Вайцена. Тех, кто жил после вой­ны в СССР, в Израиле, в США, в других странах. Любопытны также документы. касающиеся другой стороны – охранников лагеря, тех, кто принимал участие в убийстве невинных людей. Это следственные дела конца 1940-х гг. из архивов ФСБ. Исследования российских и зарубежных авторов (Арон Шнеер из Израиля, Сельма Ледейсдорф из Голландии) отражают общий контекст, открывая завесу тайны над рядом малоизвестных страниц истории Холокоста и лагеря Собибор.

– Кто еще кроме вас работает в НПЦ «Холокост»?

– У нашего центре есть два сопредседателя – Алла Гербер и Илья Альтман. На плечах Аллы Ефремовны – представительские и организационные функции, а наукой в первую очередь занимается Илья Альтман, являющийся одновременно профессором Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Алла Ефремовна обязательно присутствует на всех наших мероприятиях, организует различные памятные вечера, встречи, особенно напряженно она готовится ко Дню памяти жертв Холокоста. Благодаря ей на протяжении многих лет мы 27 января проводили в Центральном доме литераторов памятные вечера. Илья Альтман преподает историю Катастрофы в РГГУ, у него колоссальные познания по этой теме, им же подготовлена энциклопедия «Холокост на территории СССР» и ряд других изданий. С ним вместе мы издаем наши сборники. У нашего центра имеется также образовательный отдел, призванный рассказывать о страшных страницах истории школьникам и студентам российских учебных заведений. Для этого разрабатываются и издаются учебные пособия, фильмы, организуются выставки, проводятся семинары в разных регионах России. Руководитель образовательных программ – Светлана Тиханкина. Мы гордимся нашей богатой, доступной для всех желающих библиотекой на русском, английском, иврите, немецком, польском и других языках. Книги получаем со всего мира. Научным сотрудничеством у нас занимается наша коллега, координатор международных и научных программ Мария Гилева. В архивном отделе вместе со мной трудится научный сотрудник Роман Жигун.

– Каковы главные задачи вашего центра? Насколько эффективно он способен бороться с современным ростом ксенофобии и антисемитизма?

– Одной из задач центра «Холокост» как раз и является противостояние ксенофобии и антисемитизму. С этой целью мы проводим лекции, встречи, беседы, издаем литературу, готовим преподавателей, которые потом могут работать в школе, организуем различные семинары, в том числе по противодействию национальной нетерпимости. На примере трагических страниц истории мы отчетливо видим, с чего начинается и к чему могут привести проявления антисемитизма. На семинарах мы разбираем не только преследование евреев, но и другие примеры геноцидов XX века, например уничтожение армян в годы Первой мировой вой­ны. При РГГУ у нас сейчас действует Центр изучения Холокоста и геноцидов. Издавая наши книги, проводя научно-просветительскую работу, стараемся наглядно продемонстрировать, чем заканчивается любая национальная нетерпимость, чем опасно возрождение нацизма. В Германии давно сотрудничаем с Домом-музеем Ванзейской конференции. Это то самое историческое место, где в январе 1942 г. нацистами было формально принято окончательное решение по «еврейскому вопросу». К тому же сегодня целый ряд наших коллег – российских историков – активно работает в германских научных учреждениях.

– Не могу спокойно, без слез, читать о Холокосте, смотреть об этом фильмы. Удается ли вам как историку при изучении этой темы избегать эмоций?

– Полностью абстрагироваться все-таки не удается, так как приходится значительную часть информации пропускать через себя. Но исхожу из того, что это было достаточно давно, а историк, каковым я являюсь, должен стараться оставаться хладнокровным. Если позволю эмоциям взять надо мной власть – не смогу работать. Чувства должны захватывать тех, кто будет читать наши книги, смотреть фильмы о том чудовищном периоде.

– Много ли переживших ужасы Катастрофы сегодня живы?

– Их немного, но они есть. Один из них – «сын полка» Виктор Гехт, с которым мы уже чаще общаемся по телефону, а не вживую. Он состоит в Московской организации бывших малолетних узников гетто и концлагерей, включающей более 100 человек, но эти люди уходят один за другим. Сегодня живы те, кто во время Шоа был ребенком. Почти все они потеряли родителей, спаслись чудом, так как вопреки всему им кто-то помог. Центр «Холокост» выпустил книгу воспоминаний Виктора Гехта «Воинское звание – воспитанник». Вышло два ее издания, последнее – в 2018 г. Наш друг родился в 1931 г., ему исполнилось 10 лет, когда началась вой­на. Он с семьей жил в небольшом городе Бучач на Западной Украине. Все его близкие погибли, а он на протяжении трех лет скрывался. Ему очень помогала бабушка – единственный уцелевший родной человек, находившаяся с ним до последнего дня нацистской оккупации, и еще одна польская женщина. Уже в наши дни стараниями Виктора она получила звание Праведника народов мира. Территорию, где прятался мальчик, освободили весной 1944 г., и после этого, в юном возрасте, Гехт служил в полевом госпитале Третьей гвардейской танковой армии. Там ему дали путевку в жизнь, научили русскому языку (ранее он владел лишь польским и украинским), помогли стать достойным человеком.

– Российский историк В. Ключевский писал: «В истории мы узнаем больше фактов и меньше понимаем смысл явлений». Осознанно ли вы стали историком?

– Да, еще в 1981-м, когда окончил школу, для меня не стоял вопрос выбора профессии. Я всегда стремился поступить в Историко-архивный институт, хотя еще не знал, какой темой стану заниматься. Меня очень привлекал этот вуз, тем более что туда не нужно было сдавать никакие точные науки, к которым у меня имелась стойкая неприязнь. Поступить оказалось трудно, но мне удалось. В 1986 г., после получения диплома, работал в разных московских архивных учреждениях, на какое-то время ушел в бизнес, но в начале 2000-х вернулся в историческую науку, когда Илья Альтман пригласил меня на работу в центр «Холокост». Туда как раз требовался заведующий архивом, и я сразу согласился, благо у нас с начальником оказалось много общего – ведь мы оканчивали один институт.

– За что вы любите свою профессию? Получаете ли от работы моральное удовлетворение или просто ежедневно ходите на службу, чтобы обеспечить финансовую сторону жизни?

– Просто ходить на работу неинтересно. Отдачу чувствую колоссальную, тем более что люди нас часто и искренне благодарят. Тех, кто еще с нами, мы можем выслушать, а они – поделиться с нами пережитым. Многие немало десятилетий хранили самое сокровенное в себе, им очень сильно не хватало достойных и умных слушателей. Благодаря их воспоминаниям мы увековечиваем память, имена жертв и героев. Конечно, в центр «Холокост» часто пишут школьники, студенты, взрослые и юные читатели, которые прослушали наши лекции, прочли наши книги. Они говорят спасибо, задают вопросы, стремятся сотрудничать. Архив помогает исследователям многих стран, мы регулярно работаем с коллегами из Израиля, США, Германии, Австрии, Польши, Великобритании, Латвии, Франции. Вместе с коллегами мне удается часто и активно путешествовать по миру и по России, что очень радует и к тому же позволяет собирать значимые документы и общаться с замечательными профессионалами. Благодаря научной деятельности у меня теперь масса друзей в самых разных точках планеты.

– Какую роль в деятельности НПЦ «Холокост» играет Алла Гербер?

– У истоков центра «Холокост» стояли философ Михаил Гефтер и историк Илья Альтман. Алла Ефремовна пришла туда немного позже, но в том, что нам удалось чего-то достичь, привлечь знающих людей, педагогов, завести нужные знакомства и полезные связи, наладить плодотворное сотрудничество, заслуга Аллы Гербер, это результат ее горячего энтузиазма, умения зажечь, добиться иногда, казалось бы, невозможного. Она всегда считалась публичным человеком и остается таковым. Алла Гербер – «лицо и голос» нашей организации. Илья Альтман – ученый-историк, спокойный, рассудительный, внешне хладнокровный. Алла Ефремовна – достаточно медийная личность, которую хорошо знали и в первые годы перестройки, и до этого. Ее круг общения в среде деятелей культуры очень помогал в нашей работе. Сейчас ситуация иная, осталось, увы, мало ее соратников. Но Алла Ефремовна по-прежнему проводит многочисленные яркие и волнующие встречи, выступает и пишет так, что, прослушав ее выступления или прочитав ее статьи, равнодушным оставаться невозможно.

– Можно ли утверждать, что благодаря вашей деятельности и работе ваших коллег во всех уголках России сегодня больше знают о Катастрофе европейского еврейства?

– Да, о Холокосте знают достаточно даже те, кто терпеть не может евреев. Другое дело, что люди часто имеют о Шоа неправильное представление, не всегда понимают смысл этого слова. Порой путают термины «Холокост» и «геноцид». А за рубежом и вовсе плохо представляют, что творилось во время вой­ны на территории СССР. Для них весь ужас произошедшего – это Европа, лагеря уничтожения, а кровавые преступления на территории бывшего СССР им неведомы. Раньше даже наши германские коллеги поражались тому, что мы им рассказываем, тем материалам, документам, которые предоставляли. То есть все еще существует проблема качества знаний о Холокосте.

– Что у вас в планах?

– Совместно с Российским военно-историческим обществом планируем выпустить книгу, посвященную концлагерю Майданек. Хотим обновить содержание наших выставок, дополнив их новыми фотографиями и редкими документами, представить экспозицию в Латвии, так как оттуда родом один из командиров дивизий, которые освобождали Аушвиц. Илья Альтман прорабатывает вопросы демонстрации вышеупомянутой передвижной выставки в Южной Африке – недавно нам стали доступны письма на идише, написанные оттуда в конце вой­ны родным в СССР. Центр «Холокост» непременно издаст еще несколько воспоминаний бывших узников. К сожалению, этих людей уже нет с нами, но их ценнейшие сведения сохранились благодаря их потомкам. Вот наши ближайшие цели, а далее начнем серьезно готовиться к 75-летию Победы. Возможно, создадим отдельный экспозиционный проект, посвященный избавлению от фашистов Терезина.

– Какой из всех этих чудовищных концлагерей произвел на вас самое тяжелое впечатление?

– Специально я не посещал лагеря уничтожения и не считаю это неправильным. Чтобы ощутить, что там происходило, мне достаточно почитать документы, посмотреть фотографии, поговорить с теми, кто оттуда вышел. А вот на местах массовых убийств, расстрелов я бывал довольно много – в России, Латвии, Белоруссии, от Санкт-Петербурга до Кавказа. Когда начинаешь отчетливо представлять, что происходило 70–75 лет назад на этом клочке земли, становится очень страшно.

 

Беседовала Яна ЛЮБАРСКАЯ