Еврей-земледелец

В многообразной панораме российской иудаики заметное место занимает ежегодник «Тирош», сборник статей аспирантов и студентов по еврейской истории, философии, литературоведению, библеистике и семитологии. Большая часть этих статей являются докладами на ежегодной молодежной конференции по иудаике, проводимой Центром «Сэфер». Сегодня мы предлагаем вниманию читателей «ЕП» две такие работы, посвященные истории еврейства Беларуси.

 

Как известно, основные религиозные праздники в еврейской традиции тесно связаны с сезонными земледельческими работами, что говорит о распространении земледелия среди евреев в Эрец-Исраэль. Однако на протяжении столетий изгнания еврейский народ был поставлен в такие условия, когда занятие земледелием, оседлым по своему содержанию видом деятельности, было невозможным.

Переход евреев Российской империи к сельскому хозяйству нельзя связывать лишь только с моментом появления земледельческих колоний в начале XIX в., когда было принято «Положение о евреях» 1804 г. По сведениям Б. Д. Вайнриба, еще в 1772 г. один из крупнейших арендаторов Якоб Гирш получил от властей Польши для ведения овцеводства несколько деревень в Могилевской губернии. В 1794–1795 гг. в нескольких местностях Минской губернии евреи упомянуты в числе крестьян.

 

Полуграждане

В России уже в конце XVIII в. распространялся этнический стереотип о мифическом богатстве евреев, который так и не был разрушен на протяжении следующего столетия. Для евреев Российской империи, которые проживали на территории, входящей в «черту оседлости», возможность полноценно удовлетворить жизненные потребности была ограничена сословно-юридическим статусом «полугражданина», который определил еврейский историк XIX в. И. Оршанский.

Еврейский хлебопашец не присоединялся к крестьянскому сословию и в то же время должен был порвать с прежним образом жизни. Противовесом этническому стереотипу о богатстве местного еврейства становились наблюдения путешественников, общественных и государственных деятелей, которые констатировали чрезвычайно низкий уровень жизни белорусского еврейства. Ярким контрастом общей картине бедности еврейского населения империи становятся заметки про еврейскую колонию под Сморгонью из дорожного дневника (1856) белорусского писателя Владислава Сыракомли. «Хаты аккуратные, выстроились в шнур, как солдаты, на окраине за хатами вытянулись так же ровненько, один за одним, хлева. Это ж колония евреев-земледельцев, которых в количестве 25 семейств поселило тут правительство. Как видно, колонистам понравилось земледелие. На улицах не увидишь грязи, шума и гама, как в еврейских местечках, за деревней работают с сохами и боронами люди».

Тем не менее еврейское население Беларуси на протяжении всего XIX в. находилось в тяжелом экономическом положении, которое зачастую усугублялось противоречивостью российского законодательства. Однако власти понимали существование проблемы еврейской бедности. Об этом свидетельствуют архивные документы и материалы печати. В своем «Предписании» от 1881 г., целью которого было привлечение евреев Беларуси к земледелию, гродненский губернатор М. М. Цеймерн ссылался на то, что «из всего числа евреев, которые населяют губернию, только десятая часть может быть названа достаточно зажиточной».

Принято считать, что на переселение для занятия земледелием решались лишь самые бедные еврейские семьи. Однако архивные источники, характеризующие материальное положение еврейских колонистов Беларуси накануне выезда, дают основания предположить, что состояние бедности этих семей несколько относительно. Проанализировав круг архивных источников, приходим к выводу о том, что относительно белорусского крестьянства экономическое положение будущих евреев-земледельцев было не таким уж и плохим. К примеру, по Витебской губернии во второй половине XIX в. в среднем в каждом еврейском хозяйстве, переходившем в разряд земледельцев, имелось 2–3 коровы (в некоторых до шести), не считая подтелков, 1–3 лошади.

Упомянутые в архивных делах имения и деревни наводят на мысль о неслучайности выбора некоторых из этих мест. Очевидной становится особая популярность среди еврейских переселенцев казенного имения Крашуты Полоцкого уезда, которое наиболее часто упоминается в прошениях в качестве места для переселения. «В этих местах до поселения евреев в имении Крашуты не было никаких городов. Невель – 40 верст, Полоцк – 70, Себеж – 60. Крестьянство этих мест гораздо зажиточнее и по отдаленности от городов охотно покупают или берут в долг табак, соль и прочее».

Данное описание дает основание сделать вывод о том, что часто при условии свободного выбора места переселения евреи отталкивались от удобства географического положения населенного пункта. Таким образом, в случае неуспешности земледельческого дела еврейская семья сможет использовать свои торговые навыки и прибегнуть к традиционным занятиям ремеслом и торговлей.

 

Социальная пирамида

В еврейском обществе социальная граница проходила не столько между богатыми и бедными, сколько между образованными и необразованными. Можно говорить о сложившейся в еврейской среде социальной иерархии, о которой неоднократно упоминалось в печати того времени. На страницах издания «Русский еврей» автор цикла статей о земледелии евреев В. Леванда обращается к «закону развития культуры», согласно которому в пирамиде видов деятельности хлебопашество стоит на ступень ниже, чем торговля.

Этот аргумент неоднократно использовался еврейской интеллигенцией для объяснения неудач земледельческого эксперимента с еврейским населением. Наиболее престижным занятием среди евреев всегда было изучение Талмуда, поэтому вершину еврейской социальной лестницы занимали ученые, комментаторы священных текстов, знаменитые раввины и проповедники.

С другой стороны, если попробовать определить место белорусских евреев-земледельцев в сословной структуре имперского общества, то очевидным становится факт создания отдельного этнического сословия или класса «евреев-земледельцев». Показательной в этом отношении была политика царского правительства. Именно евреи из числа земледельцев стали первой группой еврейского населения «черты оседлости», награждение которых медалями было официально урегулировано. Дело в том, что в эпоху правления Николая I правительство было озабочено привлечением евреев к сельскохозяйственному труду и на протяжении 40 лет проводило политику, направленную на решение этой задачи.

«Положение о евреях» 1835 г. фактически приравнивало еврейских колонистов независимо от формы земельной собственности по наградному праву к государственным крестьянам. Это свидетельствовало о политике правительства, направленной на постепенное сближение двух категорий населения.

В данной ситуации возникает вопрос о соотношении понятий «еврейские крестьяне» и «евреи-земледельцы». Думается, что использование по отношению к еврейским переселенцам термина «крестьянство» будет не совсем верным, так как оно не отражает полностью всю специфичность данной прослойки еврейского общества.

 

По совету ребе

Высокий уровень социальной мобильности, возможность мгновенно обрести или потерять богатство, равнодушие государства к социальным проблемам евреев привели к укоренению в их среде идей благотворительности. Забота о благополучии еврейских земледельцев на территории Беларуси стала очередным подтверждением распространения благотворительной традиции. Примером тому может служить история создания Щедринского поселения.

Затерянное в белорусских лесах местечко Щедрин было не совсем типичным штетлом. Руководитель движения «Хабад» ребе Менахем Мендл Шнеерсон, больше известный как Цемах Цедек, советовал хасидам по возможности заниматься сельским хозяйством, а последовавшим его совету даже оказывал финансовую помощь. Поселиться в деревне евреям в те времена было непросто, поэтому Цемах Цедек в 1844 г. приобрел у князя Щедринова участок земли с лесами в Минской губернии. Так было основано Щедринское поселение.

Однако число евреев-земледельцев «черты оседлости» оставалось каплей в море по сравнению с количеством их единоверцев, оставшихся в сословии мещан или купцов. Об этом позволяет судить статистика, приведенная П. Бобровским. В 1853 г. в Гродненской губернии было зарегистрировано 1518, а в 1857 г. – 2774 земледельца. В те же годы здесь числилось соответственно 100 538 и 95 029 евреев-мещан. На увеличении числа земледельцев отрицательно сказалось принятие 5 марта 1847 г. «Дополнительных правил о поселении евреев на казенных землях», уменьшавших льготы и установивших ограничения на поселение еврее на этих землях.

В 1866 г. евреев-земледельцев на государственных землях Виленской губернии насчитывалось 1128, Витебской – 643, Гродненской – 814, Минской – 571, Могилевской – 719 ревизских душ.

 

Слияние с крестьянством не состоялось

Естественно, чтобы превратить недавнего мелкого торговца и ремесленника в успешного хлебороба, необходимы были значительные финансовые и агрономические вложения и заинтересованность государства в увеличении числа свободного крестьянства. Тем не менее организация еврейских земледельческих колоний в Беларуси не прошла бесследно – часть еврейского населения восприняла земледелие как традиционный вид хозяйствования. В западных губерниях (пять белорусских, Киевская, Ковенская, Волынская и Подольская), согласно переписи 1897 г., такие евреи составляли 6,2% при удельном всего еврейского населения края 13%.

Подводя итог, неоспоримым можно считать тот факт, что сама идея окрестьянивания евреев оказалась безрезультативной. Возможность слияния евреев-земледельцев с местным крестьянством становилась неосуществимой по ряду объективных причин. Несбалансированность российского законодательства, периодические смены курса, недостатки бюрократической системы и отсутствие необходимой материальной помощи привели к тому, что сословие евреев-земледельцев в широких масштабах не состоялось.

 

Екатерина ТОЛЕРЁНОК