Звезда Зельмана Щерцовского

Нового учителя немецкого языка в школе приняли настороженно. Зельман Шмулевич Щерцовский прежде работал где-то в селе. В Вологду его перевели вскоре после войн­ы, осенью 1945-го. На вид ему можно было дать лет 20. Зажимать старшеклассников новый учитель принялся сразу, с первых уроков. Поблажек никому не давал. За невыполнение задания мог выставить в классном журнале 42 единицы одновременно, по количеству учеников. Такого в истории старейшей школы города прежде не водилось. На вопросы администрации, коллег и родителей учеников Зельман Шмулевич отвечал безапелляционно: «Я обязан научить этих бэздельников говорить, читать и писать по-немецки. И я этого добьюсь, несмотря на то, что пока они в этом ни бе, ни ме, ни кукареку».

По мнению другой вологодской знаменитости, профессора педагогического университета Исаака Абрамовича Подольного, учитель немецкого языка по праву получил прозвище Железный Зельман: «И никакие наши ухищрения и протесты не помогли. Жесточайшая требовательность, абсолютная точность и последовательность в построении урока, предельная загрузка каждой рабочей минуты никому не оставляли надежды отсидеться, что-то списать у соседа. Язык мы вынуждены были учить заново, от нуля. И слово „Бездельники!“ было едва ли не единственным русским словом на уроках: общение с учителем шло только на немецком».

Откуда он свалился на головы несчастных учеников первой вологодской школы – не знал никто. Все записи в трудовой книжке учителя Щерцовского умещались на одной страничке. Образование – годичные учительские курсы при местном пед­институте, после чего 20-летнего учителя направили в отдаленную деревеньку в 90 км от Череповца.

По поводу прежней жизни Щерцовского ходили разные слухи. Наиболее правдоподобной считалась версия, согласно которой он в 1939 г. бежал из Польши в СССР, спасаясь от немцев. Сам Зельман Шмулевич предпочитал не распространяться о пережитом, а коллеги и не расспрашивали его, дабы не бередить раны.

•

Ему на самом деле больно было вспоминать о родителях, брате и сестрах, оставшихся в родной Лодзи, когда ее заняли немцы. Сам Зельман вынужден был покинуть город и страну, чтобы не попасть в плен. После безуспешных попыток противостоять силам вермахта польские войска предпочли отойти в Венгрию, Румынию и СССР. Подпоручик Зельман Щерцовский ненадолго заскочил домой, в Лодзь. Родители не имели сведений о нем с первых дней войн­ы, когда Зельман вступил добровольцем в ряды польской армии. Он считал своим долгом повидаться с ними, прежде чем покинет Польшу. Оставаться в стране он не мог: в округе все хорошо знали, что он воевал, а ранее активно участвовал в движении еврейских бойскаутов.

Простившись с родными, Зельман решил пробираться к советской границе. Он свято верил в СССР, страну победившего социализма. Тогда еще никому не было известно о совместных планах Гитлера и Сталина по поводу захвата и раздела Польши. В те дни не один Зельман искал убежища в Стране Советов. Тысячи беженцев из Польши вскоре оказались в Вологодской области. Почему их привезли сюда, за тысячу с лишним километров от границы, никто не мог понять.

Подробности раскрылись через десятки лет. Польские беженцы по большей части были евреями. За один лишь сентябрь 1939 г. около 300 тыс. польских евреев бежали из страны, надеясь найти спасение в СССР. Поначалу советская администрация не препятствовала потоку беженцев, а германские пограничники, случалось, даже способствовали их переходу на советскую территорию. Но так продолжалось недолго. «Выселение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как хотелось бы, – констатировал генерал-фельдмаршал В. Кейтель. – На деле практика была, например, такая: в тихом лесу тысяча евреев перебиралась через русскую границу, через некоторое время они вновь возвращались с русским офицером, который пытался заставить немецкого офицера принять их обратно».

Причины нежелания советского руководства принимать беженцев были просты: людей нужно было расселять, кормить, оказывать им медицинскую помощь, устраивать на работу… Очень скоро на места поступила команда пресечь дальнейшее проникновение евреев на советские территории. Между Германией и СССР было достигнуто соглашение, по которому эвакуации на советскую землю подлежали исключительно украинцы, белорусы, русины и русские. Совнарком СССР принял постановление об аресте лиц, «ранее не проживавших в западных областях Украины и Белоруссии». Из западных регионов их надлежало отправить подальше на восток и расселить в спецпоселках НКВД.

Депортировать предстояло 76 тыс. человек. На выполнение задания войскам НКВД отводилось четверо суток. Опыт в таких делах у них имелся. Людей без проволочек заталкивали в товарные вагоны. «Подавляющее большинство среди них составляли евреи (около 90%), спасавшиеся от кровавых расправ, учиненных в Польше в 1939–1940 гг. ейнзацгруппами СД и гестапо. Поляков было менее 6%. Их везли в товарных вагонах долгие недели – голодных, в жуткой тесноте, в нечеловеческих санитарных условиях. Часть из них умерла в пути, другие скончались в далеком изгнании от голода, от болезней, от тяжелой работы» (И. Гальперин. Свет не без добрых людей. Тель-Авив).

На сайте «Открытый список», в категории «База данных „Польские спецпереселенцы в Вологодской обл.“ показаны 200 страниц из поименного списка лиц, отправленных в Вологодскую ссылку. Дабы рассеять сомнения относительно выражения «польские спецпереселенцы», приведу несколько имен с первой и последней страниц списка (в скобках указан год рождения): Абенд Дора Шаевна (1919), Абенд Норберт Оскарович (1940), Абенд Оскар Маркович (1910,) Абрамович Абрам Рувинович (1940), Абрамович Александра Александровна (1915), Абрамович Артур Моисеевич (1925)... Яблонка Зиса Моисеевна (1912), Яблонка Малка Шлямовна (1940), Яблонка Шляма Лейзерович (1905), Яблонко Ицек Янкелевич (1907), Яблонко Натя Ицковна (1930), Яблонко Рывка Бенеаминовна (1907), Яблонко Хаим Ицкович (1926), Яблонко Хана Ицковна (1928), Яблонович Херш-Янкель Мордкович (1913), Яблоновская Хана Шольевна (1916).

Наряду с так называемыми польскими спецпереселенцами в Вологодской области находились также польские военнопленные. После раздела Польши Гитлером и Сталиным части Красной армии обезоружили и арестовали 248 тыс. военнослужащих польской армии. Никакого сопротивления поляки не оказывали, получив на этот счет соответствующий приказ. Арестованных поместили в лагеря НКВД, в том числе и в Вологодской области. Общая трагедия, к сожалению, не способствовала сплочению людей. Национальная неприязнь еще более обострилась в условиях совместного проживания за колючей проволокой. Между заключенными поляками и евреями нередко возникали конфликты.

•

Новый 1940 г. 18-летний Зельман Щерцовский встретил в заваленном снегом поселке Сиуч. Вместе с другими недавними польскими гражданами он жил в бараке, спал на общих нарах, трудился на лесоповале. Работали всю зиму, до апреля включительно. С началом периода активного таяния снегов продолжать работы стало невозможно. Бригаду перебросили в Грязовец, где находился лагерь НКВД № 150. В нем содержали польских офицеров. Там для Зельмана нашлась работенка горячая в полном смысле этого слова. На электростанцию требовался помощник кочегара. Добровольно никто туда не рвался. Послали Зельмана как самого молодого. Выдали лопату в три кило весом, да еще более тяжелую кочергу. Каждые десять минут он лопатой забрасывал в топку по 30–40 кг угля. Всего выходило полторы-две тонны за смену. Обстановка удушающая. Кроме того, в обязанности помощника кочегара входило шуровать лопатой, чтобы распределить горящий уголь по всей топке, очищать топку кочергой, выбрасывать шлак, удалять золу. После смены немало времени и усилий приходилось тратить на отмывание угольной пыли с лица и рук.

За месяцы, проведенные на лесоповале и в кочегарке, Зельман заметно повзрослел. Он возмужал, окреп, умел постоять за себя, не страшился никакой работы. Начальство электростанции обратило внимание на ответственного и образованного парня. Его повысили – назначили кочегаром, затем механиком. Но Зельман не оставлял мечты освободиться и уехать в областной центр, чтобы там любой ценой поступить в институт.

Однажды в газете «Известия» Зельману попало на глаза постановление Совнаркома об открытии в ряде городов, включая Вологду, курсов по подготовке учителей английского и немецкого языков для лиц, «владеющих знанием иностранного языка в объеме программы средней школы». Щерцовский понял, что такой шанс упускать нельзя. Он, правда, неважно говорил по-русски и не имел на руках документа, подтверждавшего наличие среднего образования. Тем не менее у него имелся основной козырь: Зельман хорошо знал немецкий и французский, не говоря уже о польском и идише.

Щерцовского приняли на курсы в порядке исключения. Он потряс приемную комиссию высоким уровнем знания немецкого языка. По мнению ее членов, этот парень вполне мог сам преподавать на курсах, если бы имел представление об основах методики обучения и, разумеется, соответствующий документ.

Заниматься на курсах Зельману пришлось в обществе, от которого он давно отвык. Его однокурсницами оказались выпускницы средних школ Вологды и области. Первоначально программа обучения будущих учителей была рассчитана на два года, но уже зимой Вологодский пединститут, на базе которого действовали курсы, получил указание завершить подготовку к лету 1941-го. 21 июня областной отдел народного образования распределил молодых учителей по школам области, «а завтра была войн­а».

Попытки Зельмана записаться добровольцем в Красную армию потерпели фиаско: ему объяснили, что он не является военнообязанным, а кроме того, не подлежит мобилизации по возрасту. В первую очередь призывали родившихся с 1905 по 1918 г. Зельман говорил о своем опыте участия в боевых действиях против фашистов, но все было напрасно.

Разъяснять подлинные причины отказа Щерцовскому никто не собирался. Его не признавали полноправным гражданином страны. В апреле 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ об амнистии «всем польским гражданам, содержащимся в заключении на советской территории в качестве военнопленных или на других достаточных основаниях». Почти все амнистированные и ссыльнопоселенцы рвались на фронт, но в армию их категорически не брали. Когда же начался призыв в польскую армию, Государственный комитет обороны СССР разрешил призывать исключительно граждан польской национальности, населявших до 1939 г. территории Западной Украины и Западной Белоруссии.

Бывший офицер польской армии Зельман Щерцовский не мог смириться с таким положением. Он продолжал просить, чтобы его отправили на фронт. В конце концов для него нашли место вольнонаемного переводчика в Архангельском военном округе. Но и там бдительные служаки из органов предпочли избавиться от польского еврея, ранее находившегося на оккупированной территории.

Через год Щерцовского откомандировали в распоряжение отдела народного образования Вологодской области, а оттуда отфутболили подальше от областного центра – в сельскую школу, учить детишек ненавистному немецкому языку.

•

В принципе, Зельман и не планировал закрепиться в областном центре. Жить там было негде: все углы, где можно было приютиться, заняли беженцы. Изо дня в день пассажирские составы доставляли в Вологду потоки людей из оккупированных регионов страны. Продовольственная ситуация в городе вот-вот грозила обернуться катастрофой. Площадь перед железнодорожным вокзалом местные жители старались обходить стороной, опасаясь заразиться. Там под открытым небом дневали и ночевали сотни людей, изможденных страданиями и голодом. Трупы умерших они волоком оттаскивали в сторону, где те сутками лежали в грязи у дороги.

От еврейских беженцев Зельман узнал о трагедии евреев Лодзи. Заняв город, немцы выселила всех евреев в его северную часть. Оккупанты надеялись, что в гетто евреи не смогут пережить зиму без пищи, воды, отопления, электричества.

Зельман не питал никаких надежд на то, что его родители могли выжить в таких условиях. И он был бессилен им помочь! Совсем недавно, казалось, никакие невзгоды не могли помешать их счастливой жизни. Папа был чрезвычайно мастеровой человек – известный в городе мастер по пошиву домашней обуви. Отец очень любил посещать городской блошиный рынок, где среди хлама выискивал никому не нужные обломки хрусталя, кусочки цветного стекла, невзрачные потемневшие гайки и заклепки. Из этого хлама он мастерил изумительной красоты люстры. Шмуэль Щерцовский не сумел получить образование, но был начитанным человеком. К тому же чрезвычайно любознательным. Он и Зельмана приучил интересоваться всем, что его окружает, не стесняться задавать вопросы. Мама Полина, человек необычайной доброты, вела домашнее хозяйство, заботясь о том, чтобы дети и муж не ведали проблем…

Обстоятельства их гибели неизвестны. Планомерную ликвидацию Лодзинского гетто гитлеровцы начали в 1942 г., отправляя узников небольшими группами в лагерь смерти Хелмно. К 1944 г. темпы уничтожения евреев ускорились. Их гнали на смерть в Освенцим, Бухенвальд, в другие лагеря. В августе Лодзинское гетто прекратило существовать. С тысячами своих единоверцев сгинули в фашистских застенках супруги Щерцовские вместе со старшим сыном.

19 января 1945 г. в ходе Варшавско-Познанской операции войска 1-го Белорусского фронта освободили Лодзь. К тому времени в подвалах и трущобах города прятались чуть менее 900 человек – всё, что осталось от 230 тыс. евреев, населявших Лодзь до Второй мировой войн­ы!

•

Все эти годы Зельман трудился на поприще просвещения вдали от областного центра. Слухи о молодом учителе-энтузиасте дошли до областных структур, и Зельман Шмулевич получил предложение переехать в Вологду для работы в одной из старейших школ города. Там же, в школьном здании, ему выделили комнатенку для проживания.

Тогда Зельман еще не знал, что проведет в стенах средней школы № 1 целых 43 года. Он не стремился завоевать чьи-то симпатии, а занимался своим делом. Кое-кто противился его методам обучения, но дело у Щерцовского всем на удивление шло: даже строптивые хулиганы добросовестно выполняли его задания. Он сам тоже учился на собственных ошибках.

Популярная поговорка «Без бумажки ты букашка…» имела в СССР глубокий смысл: несмотря на все его достижения, Щерцовскому платили гроши, так как он не имел высшего образования. И тогда Зельман поступил в Горьковский институт иностранных языков. Учился заочно, продолжал преподавать и ухаживал за студенткой истфака Вологодского пединститута Людмилой Киселевой, которая в 1947 г. стала его женой.

Жизнь супругов Щерцовских протекала в ногу со временем. Работали, посещали собрания, ходили на демонстрации. Получив диплом преподавателя английского языка, глава семьи продолжил учебу в местном пединституте, чтобы иметь законное право преподавать немецкий. В семье уже подрастали две дочурки – Марина и Лена. Семейная жизнь Зельмана и Людмилы Щерцовских продолжалась более 60 лет. Людмила Щерцовская со временем возглавила музыкальную школу и приобщила к музыке дочерей.

•

Однажды Зельман Щерцовский получил письмо из Канады. Писали его родные сестры, которым удалось выжить в гетто и концлагерях. Попав после освобождения в Канаду, они 20 лет вели поиски брата, которые, наконец, завершились успехом.

Новость молниеносно разнеслась по Вологде. Все поздравляли Щерцовского, но о возможной встрече родственников никто и не заговаривал: получить разрешение на загранпоездку, да еще в капиталистическую страну, считалось совершенно нереальным. Но не случайно ученики Щерцовского называли его Железным Зельманом: преодолев неимоверное число бюрократических препон, он получил разрешение посетить Канаду.

Там его принимали как почетного гостя: журналисты брали у него интервью, телевидение посвятило его визиту довольно продолжительный сюжет. На просьбы сестер переехать к ним с семьей Зельман ответил отказом. Причин отказа сестры понять не смогли. Школа, ученики… Неужели ради этого стоило обрекать себя на прозябание в провинциальном городе?

Он же считал, что стоило. Зельман Шмулевич относился к уникальной категории людей, фанатически преданных своему делу, составляющему главную и единственную цель их жизни.

•

Школа № 1 все чаще заявляла о себе очередными нововведениями в методику и практику обучения иностранным языкам. Инициатором был учитель Щерцовский. В Вологду зачастили учителя и методисты со всей страны. Однажды Зельмана Шмулевича пригласили выступить с докладом на Всесоюзных педагогических чтениях.

Подлинной сенсацией в системе народного образования Вологды стало открытие первого в области лингафонного кабинета. А неутомимый Зельман и не думал останавливаться, уже вынашивал очередную идею – обучать детей иностранному языку начиная со второго класса, причем не менее 3–4 уроков в неделю. Воплотить эту мечту ему удалось: школа с углубленным изучением английского языка появилась в Вологде осенью 1971 г.

Увы, труд Щерцовского не получил достойной оценки. Ему, правда, присвоили звание «Заслуженный учитель школы РСФСР», однако правительственных наград, которыми в Вологде и области регулярно награждали учителей, ему не досталось – обходились почетными грамотами. Сам же Щерцовский лучшей наградой считал достижения своих учеников. Он помнил если не всех, то многих из тех, кто у него учился. При встречах без труда называл их фамилии и имена.

Редактор журнала «Вопросы литературы» доктор филологических наук И. О. Шайтанов откликнулся на просьбу поделиться воспоминаниями о любимом учителе:

«Мы встречаемся не часто. Скорее редко. Обычно где-нибудь на вологодской улице. И каждая встреча для меня начинается открытием, к которому пора бы привыкнуть: Зельман Шмулевич все тот же, каким был 30 лет тому назад, когда классным руководителем выпускал нас из первой школы и каким восьмью годами ранее вошел в наш класс – учить английскому языку.

В вологодских вузах, техникумах и училищах для тех, кто на вопрос о преподавателе языка, может ответить „Щерцовский“, экзамен фактически заканчивается. С ними все ясно. Щерцовский – имя, гарантирующее качество. Качество, как будто бы даже независимое от способностей и желания ученика разобраться в хитросплетениях английских времен и выпутаться из немецкой фразы. Одни знают лучше, другие хуже (порой много хуже), но для всех иностранный язык перестает быть непреодолимым и пугающим барьером. Проходят школу, в которой если и не выучивают язык (из-за самих себя), то все равно (помимо себя) видят, как это делается и при необходимости в будущем с неожиданной легкостью овладевают им.

Я думаю, что с этим умением от Зельмана Шмулевича уходят все, включая и тех, кому на его уроках неизменно выпадала роль героев-злодеев. Впрочем, кому она не выпадала?

Стремительной, упругой походкой являлся не учитель, громовержец. Подобно черной молнии взгляд на класс. Все застыли. Рука резко брошена на хлипкий учительский столик – вниз. Все, что на нем, летит к потолку – вверх. Гробовая тишина и сквозь нее: „Разгильдяи“. Незабываемый спектакль урока. Всегда завораживающий, в какой-то момент заставляющий цепенеть от ужаса перед этим взрывом темперамента, но никогда не унижающий. Прежде всего потому, что не только обращение к ученику было на „вы“ – нечастое в те годы, но и отношение к нему было на „вы“, с внутренним достоинством и уважением. А урок был спектаклем, действом, без которого невозможно заинтриговать и, следовательно, вовлечь, делая каждого в классе участником происходящего.

В те годы едва ли школьная методика предполагала создание атмосферы, путем погружения в которую нужно было учить языку. На уроках Зельмана Шмулевича была и атмосфера, и погружение в нее, столь необходимое тем, кто никогда не видели живого иностранца, не слышали живой речи. Это происходило благодаря великолепным знаниям учителя, его таланту и доверию к нему: он знает, он ведь бывал там, для него языки не мертвый учебник.

В начале этого лета мы снова встретились. Для меня все тот же порази­тельно моложавый, бодрый, он рассказывал, что в школе не работает, ушел в институт, но полная ставка уже слишком для него много. Не верилось. И хочется, чтобы как можно дольше продолжалось почти пять десятилетий совершаемое им дело, чтобы пролегал из Вологды в большой мир путь не только языка, но путь культуры, им открытый для многих из нас».

Лет десять назад Вологду посетил Герой России, ветеран Службы внешней разведки РФ Алексей Иванович Козлов. Полвека он не был в городе, где прошла его юность: находился на нелегальной работе в странах Европы, Африки, Ближнего Востока. Неоднократно посещал Израиль. После выхода на пенсию, встречаясь с журналистами и кинематографистами, не забывал каждый раз сказать несколько теплых слов о своем учителе Зельмане Шмулевиче Щерцовском. По приезде в Вологду Козлов побывал на кладбище у могилы отца, после чего попросил отвезти его к Щерцовскому. Зельман ждал гостя. Они крепко обнялись: «Последний раз виделись 50 лет назад». Прикоснувшись к Золотой Звезде на своем пиджаке, Козлов произнес: «Это и ваша Звезда, дорогой Зельман Шмулевич!»

Зельман Шмулевич Щерцовский умер в 2011 г. В память о нем на здании школы установили мемориальную доску. В Вологде трудятся его дочери, посвятившие свою жизнь музыкальному образованию молодежи. В Тель-Авиве живет внучка Зельмана Шмулевича, Татьяна, унаследовавшая от деда способность к языкам.

 

Владислав КАЦ

Автор выражает признательность Елене Зельмановне Щерцовской за помощь при подготовке материала