Протянув руку детям

Замечательную женщину, талантливого педагога и основательницу школы-интерната в южногерманском местечке Херрлинген Анну Эссингер (см. «ЕП», 2019, № 3) воспитанники называли тетей Анной или просто ТА. Она прожила нелегкую, но, как сама считала, прекрасную жизнь, повторяя свой лозунг: «Протяните детям руку, дайте им шанс!»

Анна родилась 15 сентября 1879 г. в Ульме в еврейской семье Леопольда и Фанни Эссингер. Старшая из десяти детей, она с детства помогала матери и заботилась о младших. Когда Анне исполнилось 20 лет, в Ульм из США приехала погостить ее тетя, предложившая Анне ехать жить и учиться в Америку. Там она знакомится с представителями протестантского движения квакеров и становится последовательницей их идей. Окончив колледж, Анна поступает в университет и получает диплом магистра педагогики. В 1919 г., получив от квакеров поручение заниматься организацией гуманитарной помощи детям-школьникам из бедных семей в Германии, она возвращается на родину.

В 1912 г. сестра Анны, Клара Ваймерсхаймер, открыла в Херрлингене детский дом для детей-аутистов, позже превращенный в общую частную школу-интернат на принципах итальянского педагога-реформатора Марии Монтессори. 1 мая 1926 г. руководство заведением, где жили и учились 18 детей в возрасте от 6 до 12 лет, взяла на себя Анна.

Она считалась строгой директрисой. «ТА была грозной фигурой, – вспоминал бывший воспитанник Хельмут Зонненфельд, ставший впоследствии советником Генри Киссинджера, – которая без особых усилий доминировала над теми, кто ее окружал. Для меня, тогда маленького мальчика, это объяснялось отчасти ее невероятно толстыми линзами очков: я никогда не мог догадаться, что происходит за ними».

Строгая дисциплина сочеталась в школе с доброжелательной атмосферой, каждый чувствовал ответственность за другого и был готов оказать поддержку. В школе приветствовалось критическое мышление, уважение мнения других. Воспитанники изучали Библию. Иностранные языки преподавались в игровой форме. Перед завтраком проводилась зарядка, питание было преимущественно вегетарианское, регулярно устраивались прогулки в лес. Особо поощрялись занятия творчеством. Вечером ТА целовала каждого ученика в лоб и желала ему спокойной ночи.

В 1933 г. школе-интернату с преимущественно еврейскими воспитанниками было запрещено проводить выпускные экзамены и выдавать аттестаты. Позже Анна напишет: «Когда Гитлер пришел к власти, многие были уверены, что этот режим не может просуществовать долго. Но это произошло. И хотя у нас в округе было много друзей, становилось небезопасно находиться в этом уединенном месте».

Нацизм угрожал не только воспитанникам Анны: среди сотрудников школы было немало евреев, да и над ней самой и ее родительским домом сгущались тучи. Тем не менее она решает бойкотировать законы Рейха.

На день рождения фюрера 20 апреля 1933 г. было приказано вывесить нацистское знамя на фасадах всех общественных зданий. Анна устроила в этот день поход, оставив в пус­том здании школы только сторожа. После этого ее вызвали в гестапо, а в школу для надзора направили инспектора от НСДАП. Понимая, что оставаться в нацистской Германии опасно, Анна решила эвакуировать школу. Побывав в соседних Швейцарии и Нидерландах, она остановила свой выбор на Южной Англии.

5 октября 1933 г. школа-интернат начала свою работу под названием «Bunce Court» – в честь шерифа лондонского суда Джеймса Банса, ранее жившего в старом особняке в селе Оттерден графства Кент, где разместилась школа. Весьма ограниченные средства на переезд и первоначальное обзаведение предоставили местные квакеры, еврейские общины, сотрудники школы и родители учеников. Отправка детей на новое место была замаскирована под школьную поездку. Отправляясь в нее, дети не знали, что не вернутся в Германию.

Поначалу британские власти, еще недостаточно понимавшие, что в действительности происходит в гитлеровской Германии, относились к «Bunce Court» настороженно. Только через год-два школе удалось завоевать симпатию и заручиться поддержкой британских властей и местного населения. У Анны появилось много дополнительных задач: для своих воспитанников она искала общение в английских семьях, стараясь приблизить детей к новой жизни и помочь им овладеть английским языком. В школе проводились концерты, театральные постановки, спортивные соревнования и дни открытых дверей. Некоторые английские семьи даже пожелали определить в школу своих детей.

В конце учебного года первые девять выпускников получили аттестаты. Персонал в школе был наполовину английский, наполовину немецкий. «Когда в 1933 г. школа переехала в Англию, – вспоминал Хельмут Зонненфельд, – Анна могла позволить себе взять туда совсем немногих сотрудников: полдюжины учителей, двух секретарей, садовника, шофера и повара с одним помощником… Наши наставники, в высшей степени квалифицированные, преданные своему делу… В школе царила атмосфера равенства». Другой выпускник школы, Харольд Джексон, журналист британской газеты Gardian, писал: «Школа имела преподавательский состав беспрецедентного уровня. Учитель музыки, будучи звукооператором, мог имитировать пение птиц. Математике я учился у астронома. Кочегар ставил театральные пьесы, будучи раньше продюсером в Deutsches Theater… Обучение велось на английском языке. За пределами классной комнаты мы также должны были придерживаться этого языка. Это было безнадежно, т. к. сами сотрудники говорили либо на немецком, либо на Germlish – странной смеси немецкого и английского». Новым предметом в школе был иврит, который мог пригодиться еврейским детям при эмиграции в Палестину.

После «Хрустальной ночи» жизнь в «Bunce Court» кардинально изменилась. Для спасения еврейских детей от депортации в лагеря смерти в рамках акции «Kindertransport» 10 тыс. детей из Германии, Австрии, Польши и Чехословакии были без родителей отправлены в Англию. Квакеры предложили Анне принять участие в организации лагеря для еврейских детей в Доверкорте. Она собрала деньги, чтобы принять в свою школу новых учеников. Взяв в помощь трех учителей и шесть выпускников, организовала для прибывающих лагерь-общежитие, занималась поиском приемных семей. К этому она подключила и СМИ: радио, газеты и кинохроника сообщали британцам о катастрофе, с которой столкнулись еврейские дети, вынужденные оставить на родине своих родителей. Многие британцы откликались на призывы, но то, как это происходило, потрясало Анну.

Вот что писала об этом бывшая воспитанница Берта Левертон, ныне вице-председатель Ассоциации «Kindertransport»: «Мы называли это „скотным рынком“, потому что каждые выходные нам было велено надевать все самое лучшее и приходили гости. Мы чувствовали себя, как обезьяны в зоопарке: на нас глазели, нас оценивали, выбирали и беседовали, чтобы понять, подходим ли мы в их семью. Большинство семей хотело маленьких голубоглазых блондинок в возрасте от трех до семи лет и маленьких мальчиков. Детям постарше оказалось сложнее найти приемных родителей. К тому времени в спешке создавали общежития, чтобы принять большой поток детей, которых пока не разобрали. Поэтому нас должны были разобрать быстро – лагерь был переполнен…» Организовать все это в короткие сроки оказалось для Анны сложнее, чем она предполагала, недооценив моральный фактор. От этого периода у нее остались тяжелые воспоминания, о которых она даже отказывалась говорить в интервью.

В 1940 г. «Bunce Court» пришлось поспешно эвакуировать, т. к. Южный Кент подвергался бомбежкам. Остаток войн­­­ы школа находилась в здании Trench Hall в Шроупшире. «Именно там я поступил в школу, – вспоминал Харольд Джексон, – где местные хулиганы кричали: „Грязные фрицы!“, когда мы тащились до железнодорожной станции на праздники».

Однажды в апреле 1945 г. ТА была вынуждена попросить школьников срочно покинуть местный кинотеатр. Они пришли на просмотр фильма «Генрих V». Перед его началом в кинохронике возникли документальные кадры из концлагеря Берген-Бельзен. Увидев их, Анна пришла в ужас от того, какое впечатление это может произвести на воспитанников, которые могут понять, что происходило с их родителями...

Последние годы существования школы были для Анны особенно тяжелыми. У нее резко ухудшалось зрение, ей было трудно установить контакт с новыми воспитанниками, которые пережили концлагеря и с трудом могли приспосабливаться к школьным правилам.

Анна была уже почти слепой, когда 28 июля 1948 г. состоялось официальное закрытие школы, которую более чем за два десятилетия окончили около 900 детей. С некоторыми из них ТА вела переписку до последних дней своей жизни, многие посещали ее. В стенах школы жили и учились такие известные люди, как нобелевские лауреаты Вальтер Кон и Арно Пензиас, уже упомянутый Хельмут Зонненфельд и его брат Ричард, работавший переводчиком-синхронистом на Нюрнбергском процессе, художник Франк Ауэрбах, драматург Франк Маркус, иммунолог Лесли Брент, знаменитый израильский оружейник Узиэль Галь и др.

В 1947 г. документалист Питер Морли, бывший воспитанник школы, снял о «Bunce Court» фильм «Это было однажды». «Анна Эссингер, – сказал он на праздновании ее 80-летия в Израиле, где Анна в то время жила, – создала такое место, где учителя и ученики стали одним целом. Мы все заботились друг о друге, и это давало нам ощущение принадлежности к единой семье».

В 1960 г. Анны не стало. Она скончалась в «Bunce Court». В Израиле «дети» тети Анны посадили в ее честь рощу из 200 вечнозеленых деревьев. История ее запечатлена в музее Херрлингена. В 1995 г. на телеэкраны ФРГ вышел документальный фильм Петера Шуберта «Дети Анны». В 2004 г. имя Анны Эссингер было занесено в Оксфордский национальный биографический словарь, в родном Ульме ей открыли мемориальную доску. А в 2007 г. на здании школы «Bunce Court», носящей имя Анны Эссингер, был установлен оригинальный школьный звонок военных лет, присланный из Калифорнии бывшим учеником Эрнстом Вайнбергом.

 

Эстер ГИНЗБУРГ