Сага о Межиречи

Были ли в диаспоре евреи-земледельцы? Были. Память о них сохранилась в мемориалах на полях Южной Украины (стела черного мрамора – «Посвящается памяти жителей Новозлатопольского района, расстрелянных фашистами за то, что они были евреями»). Или в интернет-переписке потомков колонистов, последних представителей этих крестьянских родов: «Я, внук Красика Менделя Айзиковича, колхозника колонии Межиречь, погибшего при эвакуации колхозного скота на Восток. Мой прадед, Красик Айзик Гилелевич, переселился в колонию Межиречь в 1846 г. из Белоруссии».

В Израиле живет Реувен Бесицкий, на склоне лет занявшийся исследованием своих семейных корней и посвятивший оставшиеся ему на этом свете годы истории еврейских земледельческих колоний. Он пишет об их жизни с эпическим лиризмом: «Украинская степь – зеленый ковер с яркими красками разноцветья и запахом полыни – запомнилась мне в мой первый приезд к дедушке в незнакомую колонию Межиречь». В эту степь «с запахом полыни» предки Реувена Бесицкого двинулись в середине XIX в. из болот и лесов Белоруссии. То была классическая переселенческая акция, далеко не единственная в последнее столетие существования Российской империи. Вот что пишет об этой акции Реувен Бесицкий:

Эпопея еврейской колонизации земель Новороссии – история мужества и страдания людей, которые стали объектом эксперимента российских властей. Началось все на землях Херсонщины в 1807 г., в царствование Александра I, и было продолжено Николаем I на землях Екатеринославской губернии.

Переселение евреев на землю для занятия земледелием с намерением отвлечь их от исторически навязанных занятий торговлей, ростовщичеством и мелким ремеслом стало для бывших обитателей местечек тяжким ударом. Неготовность к приему переселенцев на местах, неприспособленность евреев к земледельческому труду закончилась для многих трагически: из 22 тыс. переселившихся около 6000 умерли от различных заболеваний, голода, тяжелых условий работы и быта.

Первые переселенцы из Белоруссии и других западных губерний прибыли на целинные степные земли Екатеринославщины в 1846 г. Тысячекилометровая дорога на подводах, длившаяся три-четыре месяца, оборачивалась печальными последствиями. До места назначения многие добирались больными и истощенными. К их приезду дома не были готовы, и поэтому переселенцы жили вначале по разным селам и хуторам, зачастую в полусотне километров от своих наделов. Такая бездомность продолжалась два года.

Весной 1847-го всех переселенцев приписали к шести вновь создаваемым колониям, которые их немецкие старосты назвали Гросс-Люцен, Гутгеданкен, Гликсталь, Миттельдорф, Фильгноде и Кронберг. Но немецкие названия не понравились министру государственных имуществ Киселеву, и он рекомендовал колонистам выбрать русские. Вот тогда колонии и были названы Новый Златополь, Веселая, Красноселовка, Межиречь, Трудолюбовка и Нечаевка.

Глубокой осенью 1848 г. строительство 189 домов в трех колониях было закончено. Но осматривавший их чиновник из Петербурга пришел к заключению: в этих домах «по сырости, холоду и непрочности может заставить жить одна страшная нужда, которая не боится даже смерти». Построены были плетневые мазанки, стены которых представляли собой плетень из лозы, обмазанный глиной с наружной и внутренней стороны. Смотритель колоний барон Штемпель, принимавший эти строения, признал их негодными для жилья. Но за неимением лучшего колонисты вселялись в эти дома: в некоторых от стен уже отвалилась глиняная обмазка, в других – разрушились трубы, в третьих были поломаны крыши. Пришлось самим чинить жилье и просить денег у Киселева для ремонта. Из-за всего этого жизнь в поселениях началась, как уже ранее было в херсонских колониях, с повальных болезней. Многие семейства за короткий период «кончили свою жизнь от холода и жажды».

Несмотря на все трудности, колонисты сумели весной 1847 г. посеять на своих наделах пшеницу и рожь, получить хороший урожай. Но из-за отсутствия амбаров, куда можно было свозить зерно, и невозможности вымолотить его в связи с дальними поездками к месту работы урожай пропал. Следующий, 1848-й год был неурожайный и не оставил колонистам никаких надежд на обеспечение себя хлебом. Кроме того, они остались и без скота. Государство оказало им помощь: было выдано по одной лошади на семью и небольшая сумма денег.

С учетом неудачного опыта обучения переселенцев Киселев решил поселить в еврейских колониях немецких меннонитов. Они должны были не только обучать, но и руководить колонистами в качестве старшин или старост (шульцев). На каждые десять еврейских семейств поселялась одна семья меннонитов. В результате еврейские колонисты Екатеринославской губернии, перенимая богатый немецкий опыт возделывания земли, стали крепкими хозяевами быстрее, чем колонисты Херсонщины, начавшие жизнь земледельцев еще в 1807 г.

Евреи-поселенцы вынуждены были начинать все с нуля: учиться пахать, сеять, косить и молотить, ухаживать за скотиной, эксплуатировать и ремонтировать сельхозинвентарь, обустраивать подворье, а главное – получать хороший урожай, необходимый для пропитания семьи и заготовки корма для скотины. Но Екатеринославщина была и остается зоной рискованного земледелия: по статистике, на четыре урожайных года здесь приходится три неурожайных. Такими годами оказались 1848-й и 1849-й, когда поселенцы из-за бескормицы лишились почти половины своего скота, а из-за болезней многие не могли принять участие в весенних полевых работах.

Межиречь была одной из колоний, которым пришлось пережить все беды и невзгоды первых лет колонизации. Но, несмотря на это, к 1890-м гг. здесь жили уже достаточно крепкие земледельцы. Большинство семейств самостоятельно обрабатывало землю, имело достаточный набор сельхоз­орудий да еще арендовали дополнительные участки.

В 1890 г. Л. Улейников (Л. Биншток) по собственной инициативе обследовал 17 колоний Екатеринославской губернии и представил сведения о состоянии колонистов. Это были не просто усредненные данные, а доклад о состоянии каждого подворья. В тот год население колонии Межиречь состояло из 372 человек в составе 47 семейств; шестеро служили в армии. Средняя площадь земли на каждое хозяйство по всем колониям составляла 23 десятины (по 3,35 десятины на человека).

Оценивая благосостояние колонистов, нельзя обойти один факт: после убийства Александра II в 1881 г. по России прокатилась волна еврейских погромов; не обошли они и еврейские колонии – Трудолюбовку, Нечаевку, Графскую и Межиречь. Грабители (по-видимому, это были крестьяне окрестных деревень) забирали имущество и угоняли скот. Исходя из этих трагических эпизодов можно предположить, что экономическое положение колонистов было лучше, чем у крестьян, и сработала элементарная зависть – на нищие колонии никто бы не позарился.

На смену первому поколению колонистов пришло второе, выросшее в селе, познавшее труд и быт хлебопашца с детских лет. Это были люди уже другой формации – физически крепкие, закаленные и знающие земледельцы.

Взглянем, к примеру, на подворье Шимона Янкелевича Забрацкого. У него было пятеро детей: четыре дочери и сын. Сын Янкель, названный в честь своего деда, родился в 1859 г. и был с детства приучен к деревенской жизни и работе. В 1890-м у него была уже своя большая семья: пятеро сыновей и четыре дочери. Три сына и две дочери работали в хозяйстве, поэтому семья управлялась без наемных рабочих.

Они жили в глинобитном доме из трех комнат, крытом соломой. На подворье было четыре лошади, пять коров, два теленка и два жеребенка, два плуга, борона, косилка, каток и бричка. Кроме своего надела семья обрабатывала и землю колониста Лившица, а также арендовала три десятины казенной. Таким образом, семья Забрацких обрабатывала около 50 десятин земли.

Из воспоминаний правнучки Янкеля – Лилианы Гинзбург, проживающей в США, следует, что никто из девятерых детей не умер от голода, и этот факт говорит о том, что семья обеспечивала себя хлебом. Сын Янкеля и дедушка Лилианы – Давид – продолжил дело своего отца.

В тяжелые 1920-е гг., когда колонии подвергались нападениям различных банд, не обошла эта беда и Межиречь. В 1919-м, по свидетельству колониста Якова Полякова, колония очень сильно пострадала от грабежей и реквизиций различных самопровозглашенных «властей» и банд. Забирали имущество, сельхозинвентарь, скот и продукты, издевались над беззащитными людьми, а зачастую – и убивали. Тогда был убит и Янкель Забрацкий – прадед Лилианы.

По ее воспоминаниям, колония представляла собой одну длинную улицу с глинобитными хатками по обеим сторонам. В конце ее начиналось украинское село Новоселовка. Примерно посередине улицы располагался большой колхозный двор, где размещались конюшня, правление колхоза, столовая и другие службы.

В 1944 г., после освобождения запорожской земли от нацистов, в Межеричь вернулись из эвакуации несколько семей еврейских колхозников. Все они вместе с украинскими земледельцами принимали активное участие в восстановлении порушенного хозяйства в тяжелое послевоенное время. Но постепенно одна за другой еврейские семьи стали уезжать в города.

Осталась только Нина Токер, начавшая свою трудовую биографию в 1947-м разнорабочей в украинском колхозе имени Шевченко, а последние 30 лет, до выхода на пенсию, работавшая заведующей молочно-товарной фермой. Сейчас она живет в Запорожье. Материальную помощь ей оказывает Запорожский благотворительный фонд «Хэсэд Михаэль».

Реувен БЕСИЦКИЙ