Негаснущие свечи Холокоста

27 нисана, который в 2019 г. выпадает на 2 мая, в Израиле отмечают День Катастрофы и героизма европейского еврейства – Йом ха-Шоа. Слово «Шоа» в переводе с иврита означает буквально «несчастье», «разруха», греческое слово Holocaust переводится как «всесожжение». Шесть миллионов евреев Европы – цифра эта установлена на Нюрнбергском процессе – стали в годы Второй мировой войн­­ы жертвой гитлеровского нацизма. Нужно ли вспоминать об этом сегодня, спустя много десятилетий? На этот вопрос более трех тысяч лет тому назад ответил первый из биб­лейских пророков Моисей: «Только берегись… чтобы тебе не забыть тех дел, которые видели глаза твои… и поведай о них сынам твоим и сынам сынов твоих» (Второзаконие 4:9).

Немного истории

Трагичны и незабвенны истоки этого дня. Они восходят к временам, далеким от начала Холокоста. Еще в 1926 г. Йозеф Геббельс произнес: «Наступают такие жестокие времена, о которых мы сами не имеем абсолютно никакого понятия». Не имели понятия зарождающиеся нацисты, не воспринимали всерьез люди, считавшие себя демократами. Это молчание и безразличие общества позволило тому же Геббельсу в 1933 г., когда нацисты уже реально пришли к власти, сделать заявление более конкретное и, как оказалось, обоснованное: «Что касается истребления немецкого еврейства… пусть никто не сомневается в нашей решимости». Немногим позже, в марте 1938 г., торжественно въехав в Вену, Гитлер заявил: «Мы пришли не как тираны, а как освободители».

Известно, что деятельный антисемитизм в Германии начался задолго до этого, но форму планомерную и обязательную он принял с этого года. Год 1938-й был отмечен не только открытием трагически знаменитого Маутхаузена, но и назначением Адольфа Эйхмана «управляющим делами» еврейства в Австрии, а вскоре и во всем Рейхе.

«Неожиданный» подарок Эйхману преподнес 17-летний еврейский студент Гершель Гриншпан, застрелив 7 ноября 1938 г. в Париже германского дипломата Эрнста фон Рата (см. «ЕП», 2018, № 11). Таким было его отмщение за высылку его родителей из Германии. Разумеется, Геббельс с ответным ударом не медлил: 9 ноября 1938 г. он устроил знаменитую «Хрустальную ночь». Итоги ее известны: сожжение синагог, разграбление магазинов, неслыханный со времен Средневековья вандализм в еврейских кварталах, арест более 30 тыс. евреев-мужчин и высылка их в концлагеря. Реальным творцом «Хрустальной ночи» был Рейнхард Гейдрих, о котором его шеф Генрих Гиммлер позже скажет: «Фюрер и вправду не мог подобрать лучшего человека, чем Гейдрих, для кампании против евреев. К ним у него не было ни жалости, ни сострадания».

После «Хрустальной ночи» начался массовый исход немецких евреев, и не только в Европу, но и в Южную Америку, в Китай, в ЮАР. Многие из них осознали трагическую ошибку, допущенную европейскими евреями в 1917 г., когда они отказались от Декларации Бальфура и не воспользовались возможностью создать еврейское государство еще в то время, – Палестина для въезда евреев оказалась недоступной. Мировое еврейство попыталось что-то предпринять во спасение евреев Германии.

В июле 1938 г. по инициативе Франк­лина Делано Рузвельта в Эвиане (Франция) была созвана конференция для решения судеб евреев, бегущих из Германии. Конференция эта, увы, оказалась одной из самых печальных, трагических и позорных страниц в истории мирового еврейства. Впрочем, наиболее точную оценку «итогам» этой конференции дал сам Адольф Гитлер в январе 1939 г.: «Невозможно смотреть на этот позорный спектакль, когда весь демократический мир изнывает от сочувствия к бедному мученическому еврейскому народу, но остается черствым и жестокосердным, когда приходит пора помочь ему».

Итак, с этого времени ничто уже не мешало нацистам осуществить свои намерения по отношению к евреям. Вскоре Геринг приказал Рейнхарду Гейдриху предпринять все необходимые меры «с организационной, деловой и финансовой точек зрения для полного решения еврейского вопроса» в оккупированной Германией Европе.

Официальным началом Второй мировой войн­­ы принято считать 1 сентября 1939 г. – день вторжения Германии в Польшу. 21 сентября того же года Гейдрих издает приказ о создании еврейских гетто в Польше. Для «окончательного решения еврейского вопроса» Польша была выбрана не случайно: на ее территории проживало более половины европейского еврейства, из них более полумиллиона в Варшаве. Как известно, Варшава пала 27 сентября 1939 г., а 2 октября 1940 г. было «открыто» трагически знаменитое Варшавское гетто.

Немцы согнали все еврейское население города (более 500 тыс. человек) в созданный ими еврейский квартал и окружили его стеной трехметровой высоты, покрытой сверху колючей проволокой и битым стеклом. Скученность, голод и издевательства приводили к болезням. За первый год население гетто уменьшилось на 50 тыс. Темпы эти показались нацистам недостаточными. Летом 1942 г. более 300 тыс. узников из Варшавского гетто были депортированы в Треблинку и там уничтожены.

27 июня 1942 г. узник гетто Хаим Каплан написал в своем «Варшавском дневнике»: «Свеча душ наших все еще теплится, но мы ощущаем, что через мгновение ее погасят». К тому времени в гетто оставалось немногим более 50 тыс. человек, которых, по мнению немцев, можно было «рационально использовать».

Но оставшиеся решили свою судьбу по-иному. Они не дали «погасить свечу надежды», оставшуюся в их душах. Три недели сражались восставшие – безоружные, изможденные голодом, изощренными издевательствами нацистов. «Немцы дважды бежали из гетто, – писал один из руководителей восстания Мордехай Анелевич. – В этот день мечта моей жизни превратилась в реальность… Еврейское вооруженное сопротивление, еврейская месть стала фактом. Я был свидетелем того, как прекрасно и героически сражались восставшие…»

Разумеется, люди, поднявшиеся на борьбу, понимали свою обреченность, но их вела в бой ненависть к гитлеризму и вера в то, что потомки их правильно поймут. Тайна мужества, ярости, отваги восставших в Варшавском гетто, доведшая немцев до трусости и боязни вступать в уличные бои, в значительной мере обусловлена сутью еврейства вообще, идущей еще от времен защитников крепости Масада и восставших против Рима Маккавеев, и она с особой силой воплотилась в традициях польского еврейства.

«Нас лишили всего, но пока эта тайная сила еще теплится в нас, мы не теряем надежды… Крепость этой силы… уходит в вечную традицию, повелевающую нам жить» (Х. Каплан, «Варшавский дневник»). Повстанцы были уверены в правоте своего дела и считали, что одержали победу уже тем, что им удалось ослабить противника и уничтожить многих нацистов. Генерал СС Штроп, руководивший подавлением восстания, сообщал в своем докладе: «В Варшаве больше не существует еврейского жилого квартала». Но и он вынужден был признать мужество восставших: «Нередко евреи оставались в горящих домах до тех пор, пока жар и страх сгореть заживо не заставляли их выпрыгивать с верхних этажей. С переломанными костями они ползли через улицу в здания, которые еще не сгорели… Всего нам удалось поймать 56 065 евреев и последовательно их ликвидировать…» Заметим здесь же, что генерала Штропа настигла справедливая месть: он был приговорен к смертной казни «за преступления против человечества, совершенные во время уничтожения Варшавского гетто» и повешен вскоре после приговора суда.

Такова краткая и трагическая история восстания в Варшавском гетто. Добавим лишь следующее: 17 января 1945 г., в день, когда Красная армия освободила Варшаву, из более чем полумиллиона евреев, сосланных в 1940 г. в Варшавское гетто, в живых осталось менее 200. И еще заметим: в пятую годовщину восстания в гетто на его территории был открыт монумент, созданный скульптором Н. Рапопортом, позже создавшим также памятники в «Яд ва-Шем».

Уроки восстания в Варшавском гетто

Еще раз поставлю вопрос, прозвучавший в начале этой статьи: нужно ли сегодня так много вспоминать о Холокосте вообще и о Варшавском гетто в частности? Может быть, проще прислушаться к словам пророка Экклезиаста, произнесшего в своей знаменитой проповеди: «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые придут после». Но если следовать этим словам, то Холокост станет явлением непреходящим нигде и никогда. Ведь Катастрофа (Шоа) – понятие не еврейское в буквальном смысле этого слова. Свидетельством тому явились послевоенные события в Кампучии, Югославии, Абхазии, Чечне…

Мне думается, что когда-нибудь понятие «геноцид» будет истолковываться как составляющая часть глобального явления Холокост. Потому что еще одно, чисто советское, явление – ГУЛАГ, существовавший еще много лет в послевоенное время, – тоже Холокост. А может быть, вообще не было Шоа, Холокоста?

В своей книге «Драма европейских евреев» (1964) французский исследователь Расинье (между прочим, участник Сопротивления) пытается доказать, что погибли не 6 млн евреев, а «всего лишь» около миллиона, и причину гибели он усматривает не в гитлеровском геноциде, а в самих евреях, не сумевших и не захотевших противостоять нацизму. Ему вторит в своей книге «Обман о шести миллионах» американец О. Эпп. Английский автор Р. Харвуд в своем труде «Погибло ли шесть миллионов евреев?», опубликованном почти миллионном тиражом, утверждает, что погибло всего около 10 тыс. евреев, причем уничтожены они были не по национальному признаку, а по политическому – как коммунисты – противники гитлеровского режима.

К списку этих авторов можно было бы прибавить немало и наших доморощенных отрицателей Катастрофы. Имеет ли смысл что-то доказывать этим «историкам»? Разве что напомнить им слова великого испанца Сервантеса: «Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков». И еще можно утверждать, что все эти «историки» – активные участники Холокоста сегодняшнего, Катастрофы нашего времени, наших дней. Их «труды» – питательная почва для тех, кто и сегодня утверждает, что «евреи в тылу сражались за Ташкент». Мысль о том, что евреи не сопротивлялись нацистам, не воевали вообще, не нуждается в опровержении. И все же позволю себе процитировать статью Ильи Эренбурга «Евреи» из его книги «Войн­а» (Москва, ОГИЗ, 1943): «Когда началась войн­­а, Дыскину было 17 лет. Он пошел на фронт добровольцем. У Можайска он увидел немецкие танки. Артиллерист Дыскин прямой наводкой разбил головной танк. Немцы выбежали из машины. Дыскин сам себе скомандовал: „Огонь по нацистам!“ Раненый, он оставался у орудия. Он был вторично ранен. Истекая кровью, он продолжал один отбивать атаку. Четырнадцать ран на теле, золотая звезда на груди героя, пять подбитых немецких танков – вот история 17-летнего Хаима… Велика любовь евреев к России. Это любовь к духу и плоти, к высоким идеям и к родным городам, к стране, которая стала мессией, и к земле, в которой похоронены деды. „За Родину!“ – кричал московский рабочий Лейза Паперник, бросая в немцев гранаты. С этими словами он умер, верный сын России».

Имеют ли эти слова Эренбурга отношение к Холокосту? Ведь упомянутые герои погибли как советские солдаты, погибли так же, как сыны грузинского, белорусского, татарского и других народов тогда еще существовавшего Советского Союза. И все же пока есть люди, рассуждающие о праве одних народов распоряжаться судьбами других народов, статьи, подобные «Евреям» Эренбурга, имеют прямое отношение к Холокосту. Ибо Йом ха-Шоа – День скорби и памяти – уже сам по себе предупреждение, предостережение забвению, равнодушию людской памяти к недавней истории. Настоящее связано с прошлым и будущим куда больше, чем это мы себе представляем. Память эта не нуждается в шумных вечерах, акциях, создании обществ, учредители которых гораздо больше думают о себе, чем о Шоа.

В связи с этим мне вспоминаются нашумевшие вечера в память о Холокосте, устроенные в 1993–1994 гг. в самых репрезентабельных залах Москвы. На одном из таких вечеров сидевший рядом со мной на балконе старик, бывший узник концлагеря Освенцим, сказал мне: «Неужели по поводу Шоа нужно устраивать такие шоу?» До сих пор не могу забыть ни его печального взгляда, ни этих его слов…

И все же что-то мне очень запомнилось из этого вечера. Более всего – вступительное слово Михаила Яковлевича Гефтера (подробнее о нем – в «ЕП», 2018, № 8), сказавшего, что память о Холокосте нужно хранить не только во имя его жертв – она куда более важна и необходима для живущих сегодня и более всего – для потомков.

Слушая Михаила Яковлевича, я почему-то вспомнил свою беседу с комсомольским функционером – идеологом районного масштаба, которая состоялась у меня еще во времена, называемые сегодня «застойными». Собеседник зачем-то спросил меня, что означает слово «Холокост». Я разъяснил ему, как мог, смысл этого слова, что-то рассказал о восстании в лагере Собибор, о героической борьбе в Варшавском гетто, о Штропе, который понес справедливое наказание. В конце беседы, поблагодарив меня, молодой идеолог вдруг спросил: «Скажите, а почему Штропа судили за преступления против человечества – ведь он убивал только евреев?..»

Вспоминая об этой беседе, я вдруг услышал, что председательствующий объявил: «А сейчас Александр Минкин прочтет стихотворение Александра Аронова, никогда ранее не публиковавшееся». Дело не в том, что стихотворение «Гетто. 1943 год» до этого вечера публиковались не однажды. В нем – ответ на многие вопросы о значимости Холокоста в наши дни.

И еще запомнилось мне послание Б. Н. Ельцина участникам того же вечера: «Впервые Россия вместе со всеми цивилизованными странами отмечает Международный день памяти евреев – жертв нацизма… Мы склоняем голову перед трагедией народа, против которого нацизм совершил одно из самых страшных преступлений… Мы отдаем дань подвигу армии-освободительницы, спасшей от полного уничтожения евреев Европы. Низкий поклон тысячам наших сограждан, которые, рискуя жизнью, укрывали своих соседей-евреев…»

Низкий поклон…

Известно и установлено, что на территориях, оккупированных нацистами, – и в Польше, и в Украине, и в Литве, и в Латвии – местное население нередко и весьма охотно способствовало немцам в уничтожении евреев. Известно и другое: население Болгарии и Дании всячески помогало своим королям спасти евреев от гитлеровцев. Когда в Дании был издан приказ об обязательном ношении евреями желтых звезд, король страны демонстративно вышел на прогулку по городу и побрел неспешной походкой с повязкой на рукаве, на которой была желтая шестиконечная звезда. В тот день он гулял по местам столицы, которые доселе не посещал. На второй день все жители Копенгагена вышли на улицы с такими же повязками (относительно правдоподобности этой истории имеются определенные сомнения, что, однако, ничуть не умаляет заслуг датского народа в спасении евреев. – Ред.). Вот уж воистину низкий поклон всем, кто не отделял свою судьбу от судьбы истребляемого народа.

Знаю, что не все еще имена этих людей отмечены в Аллее праведников Иерусалимского музея Катастрофы «Яд ва-Шем». Хочу, чтобы эта публикация способствовала увековечиванию еще двух имен граждан бывшего СССР. Вот эта история.

В полдень Йом ха-Шоа весь Израиль останавливается и замолкает под звуки сирены. В марте 1944 г. гвардии капитаны Левченко и Борисов написали Эренбургу письмо, отрывки из которого я воспроизведу: «Мощным гвардейским ударом мы выбили немцев с господствующей высоты и на плечах противника ворвались в населенный пункт… Радостно встретили нас жители, наперебой рассказывали о чудовищных жертвах нацистов. К нам подошла гражданка Красова Вера Иосифовна и пригласила к себе в дом. В квартире мы увидели ужасную картину – в комнате сидело шесть человек; нет, нельзя было в них узнать, что это люди живые. Это были тени».

И далее в письме передается рассказ Веры Иосифовны. Она поведала освободителям об издевательствах немцев над евреями, о том, как жестоко производилось массовое уничтожение евреев в городе Дубно: «Их сгоняли на площадь, где творили чудовищные зверства, – прогоняли сквозь строй, у стариков вырывали бороды, а затем заставляли танцевать, петь, молиться».

Среди обреченных Вера Иосифовна встретила доктора Абрама Эммануиловича Гринцвайга, который сделал так много добра ее семье и многим другим. Она предложила ему оказать помощь в спасении. И вскоре вместе с дочерью Ириной перевезла к себе на хутор, вырыла подземелье и спрятала там обреченных. Немцы не раз пытались найти семью Гринцвайг, но безуспешно. Дочь Веры Иосифовны ночами носила пищу, пускала свежий воздух в подземелье. Не только этим шестерым – еще четырех человек в другом подземелье спасла от неминуемой гибели русская женщина Вера Красова, жительница деревни Лопавши Ровенской области. Письмо заканчивается обращением: «Товарищ Эренбург! Мы решили написать Вам об этом, чтобы вы о героическом поступке Красовой Веры Иосифовны и ее 16-летней дочки Иринки написали, чтобы узнала вся наша страна, весь народ. Мы расцениваем это как героический поступок советской женщины».

Мне известно, что И. Г. Эренбург обратился по этому поводу к Михаилу Ивановичу Калинину, который в свою очередь поручил этот вопрос Н. С. Хрущеву, тогдашнему руководителю Украины. В своем ответе Калинину (сентябрь 1944 г.) Хрущев сообщил: «Все изложенные факты в письмах командиров Красной армии подтвердились…» Вот уж воистину прав был Б. Н. Ельцин: «Низкий поклон тысячам наших сограждан, которые, рискуя жизнью, укрывали своих соседей-евреев». Может быть, в этом самый великий урок Холокоста.

Память о Холокосте, как, впрочем, о всех великих трагедиях в истории человечества, непреходяща и необходима. Она нужна потому, что подлость и зло не знают раскаяния. Катастрофа напоминает о себе сегодня многими трагедиями в мире, влекущими за собой гибель невинных людей, безутешное горе детей, лишенных детства, и в этой связи мне хочется упомянуть слова одного из самых видных антифашистов – Симона Визенталя, создателя и многолетнего руководителя Центра по изучению еврейской Катастрофы: «Таким, как я, людям дома не нужны. Мы потеряли больше, чем дом, мы потеряли больше, чем семью, – мы потеряли веру в человечество, в дружбу, в справедливость. А без этого я не могу начинать сначала».

Не хочется на этой правдивой, но слишком трагической мысли заканчивать эти заметки. К счастью, в человеческой истории людям не раз приходилось восстанавливать из пепелищ жилища, где жили их предки, дома, в которых жили надежды и мечты о том, что потомки никогда не познают ни войн­­ы, ни геноцида. Эти чаяния и сегодня остаются для многих людей только чаяниями. Никогда не следует думать, что злодеяния людей и целых государств можно предать забвению. История – не лживые учебники, по которым учились люди моего поколения, – навсегда останется истинной свидетельницей деяний прошлого, да и настоящего. Всегда надо помнить, что настоящее не только беременно будущим, но неминуемо за него в ответе, как родители в ответе за своих детей. И об этом надо помнить всем, в особенности тем, кто хочет предать забвению День памяти жертв Холокоста.

Матвей ГЕЙЗЕР

 

Выражаем благодарность дочери Матвея Гейзера Марине за возможность публикации материалов из архивов известного писателя, журналиста и историка.