Между Сталиным и Гитлером

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся советская земля…

Когда в 1933 г. к власти в Германии пришли гитлеровцы, отношения СССР и Германии приобрели большую напряженность. Коммунистический Советский Союз последовательно осуждал немецких нацистов, позиционируя себя мировым флагманом в борьбе с ними. Это было одной из главных причин доброжелательного мнения об СССР значительной части либеральной интеллигенции Запада. В рамках Гражданской вой­ны в Испании происходили и военные столкновения двух стран, поддерживающих разные испанские стороны.

 

Нацисты – лучшие друзья

И вдруг полный разворот. Август-сентябрь 1939 г., нацистско-советский пакт Молотова–Риббентропа о ненападении стран друг на друга в течение десяти лет, за ним и Договор о дружбе и границе, секретные договоренности о разделе территорий в Восточной Европе. И экономическое сотрудничество: СССР будет поставлять Германии столь необходимое ей сырье, Германия обязуется поставлять готовые изделия.

Вчерашние злейшие враги, отставив идеологические распри, стали лучшими друзьями. Германского министра иностранных дел Риббентропа, приехавшего в Москвy, главная улица столицы – улица Горького – встречала флагами со свастикой. А на банкете в Кремле после подписания пакта пили за вечную дружбу, за здоровье Сталина и Гитлера. Общение с советскими лидерами приятно впечатлило главу нацистской дипломатии. Объединяющее общее двух тоталитарных режимов – борьба с западными демократиями.

И вот, развязав себе руки, не опасаясь советского вмешательства, вой­ны на два фронта, Германия 1 сентября 1939-го атаковала Польшу и за две недели немцы захватили ее западную половину. Вторая мировая стартовала. Рискнул бы Гитлер пойти на Польшу без поддержки Сталина?

«Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…» 17 сентября «для защиты братских народов Западной Украины и Западной Белоруссии» в Польшу вторглась и Красная армия, оккупировав почти без боев территории на ее востоке. Нацистско-коммунистический раздел Польши завершился (население этих земель в значительной степени действительно составляли украинцы и белорусы, разъединенные с соплеменниками из Восточной Украины и Восточной Белоруссии. Как быть? Сложный вопрос. Но это отдельная большая тема). Затем в 1940 г. СССР аннексировал страны Балтии, румынские провинции Бессарабию и Северную Буковину, а также кусок Финляндии.

Дружба дошла до того, что нарком иностранных дел Вячеслав Молотов в октябре 1939 г. на сессии Верховного Совета СССР заявил: «...Некоторые старые формулы, которыми мы пользовались еще недавно и к которым многие так привыкли, явно устарели и теперь неприемлемы… английское правительство объявило, что будто бы для него целью вой­ны против Германии является… „уничтожение гитлеризма“… что-то вроде „идеологической вой­ны“, напоминающей старые религиозные вой­ны... Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать… Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею вой­ной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую вой­ну, как вой­на „за уничтожение гитлеризма“, прикрываясь фальшивым флагом „борьбы за демократию“...» А это Иосиф Сталин, сентябрь 1939-го, в беседе с Риббентропом: «Если Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили...»

Во как повернули-то! Конечно, и действия Лондона, Парижа и Варшавы в 1930-х гг. также изобиловали многочисленными попытками заигрывания с Гитлером. Но чтобы так… Как говорил вождь, «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!». Вот только с июня 1941 г. о подобных речах старались не вспоминать.

Многим советским людям было непонятно, как можно подружиться с Третьим рейхом. Но раз генсек, родная Коммунистическая партия сказали, значит, так нужно – рассуждали привыкшие доверять постановлениям Кремля. «Сталин – наша слава боевая! Сталин – нашей юности полет!»

И в одночасье в газетах прекратилась критика фашизма, в кинотеатрах сняли с показа все антифашистские кинофильмы. Погромов «Хрустальной ночи», гетто, лагерей, убийств евреев, зверств против людей других национальностей для граждан Советского Союза больше не существовало. Таково решение партии и правительства.

 

Минус Литвинов – и сблизились

В 1920–1930-х гг. в Наркомате иностранных дел (Наркоминделе) было много евреев. Они были высокообразованны, знали языки, многие обладали опытом жизни за границей. Ну и, конечно, были преданы советской власти. С 1930-го по май 1939-го народным комиссаром был Максим Максимович Литвинов (Меер-Генох Моисеевич Валлах) – сторонник антигитлеровской коалиции: СССР, западные демократии и страны Центральной Европы.

Литвинов и председатель Совнаркома Молотов недолюбливали друг друга. В частности, Молотов обвинял Литвинова в ошибках при подборе кадров – якобы враждебных партии и государству. В атмосфере их конфликтов Литвинов попросил об отставке.

Для стремящихся к налаживанию контактов с Советами нацистов Литвинов с его антинацистской риторикой и еврейским происхождением был совершенно неподходящей кандидатурой. Когда его кресло занял Молотов, отношения с СССР сразу стали улучшаться. Риббентропа тепло приняли в Москве, заверили в дружеском расположении и пригласили на балет в Большой театр.

Хотя по решению Сталина первые симптомы сближения проявились еще в 1938 г., когда представители двух стран и пресса стали заметно смягчать формулировки. А еврей, известный дипломат Яков Суриц лишился должности полпреда в Берлине еще в 1937-м. Дальше уже были русские.

Ну а уход Литвинова Гитлер считал решающим для дистанцирования Москвы от западных демократий и для сближения с нацистской Германией. Вообще, анализируя информационные потоки, Гитлер и Риббентроп приходили к выводу, что влияние евреев в большевизме падает. Они полагали, что Сталин занялся его преобразованием в русский национализм. А в разговоре с Риббентропом после подписания пакта Сталин прямо сказал ему, что покончит с засильем евреев, как только в СССР будет достаточно «своей интеллигенции». На самом ли деле он тогда так думал или просто хотел понравиться своему новому нацистскому другу? Послевоенный «антикосмополитизм» говорит в пользу первого (хотя в то время появились и новые аргументы «за»).

Пока же от «еврейского засилья» начали освобождаться в Наркоминделе. Много лет спустя в беседе с публицистом Феликсом Чуевым (документальная повесть «Сто сорок бесед с Молотовым») Молотов признавался: «Сталин сказал мне: „Убери из наркомата евреев“. Слава богу, что сказал! Дело в том, что евреи составляли там абсолютное большинство в руководстве и среди послов. Это, конечно, неправильно. Латыши и евреи… И каждый за собой целый хвост тащил. Причем свысока смотрели, когда я пришел, издевались над теми мерами, которые я начал проводить».

Антисемитом Молотов, разумеется, не был, и жена его, как известно, еврейка. И не только в этнической политкорректности дело. Вероятно, главная или одна из главных причин «чистки» – стремление не раздражать нацистских товарищей, соответствовать, так сказать, их вкусам. Но об этом Молотов умалчивал. В наркомат он пришел с лозунгом «Мы разгоним эту „синагогу“!». Многих дипломатов-евреев не просто убрали из наркомата, они стали и жертвами репрессий. Правда, совсем без евреев в руководстве обойтись было трудно, и заместителем Молотова стал Соломон Лозовский.

А вот немцам для угождения советским почему-то не пришло в голову, напротив, ввести евреев на какие-то посты. Такая мысль показалась бы им дикой. Впрочем, если они видели, что советские сами лелеют замыслы избавления от «засилья», то…

Существует версия, что Литвинов должен был стать очередным «врагом народа», процесс уже готовился. Но потом грянула вой­на, и его профессионализм снова стал востребован. В 1941–1946 гг. он вновь в Наркоминделе, заместитель наркома, одно время и посол в США. А ведь как пели о «разгоне синагоги»...

 

Советские реалии

В СССР в 1939-м проживало более 3 млн евреев. И на новых территориях еще около 1,9 млн. Присоединение новых евреев к СССР означало для них ликвидацию еврейских общин, политических партий, почти всех организаций и учреждений, запрещение национальной культуры за исключением социалистических образцов на идише, подавление религии, отъем частной собственности, закрытие малого бизнеса (не говоря уже о более крупном), которым занимались многие евреи, и соответственно падение уровня жизни. Многие отправилась в лагеря либо были депортированы на поселения в восточные регионы СССР. Так, польские исследования показывают, что среди примерно 1,23 млн депортированных поляков около 30% составляли евреи. Плюс подвергнутые депортации евреи из стран Балтии, Бессарабии и Буковины. А ведь говорили, что советская власть – еврейская.

В то же время те, кто не попал в лагеря и на депортацию, обладали равноправием с другими гражданами во многом бесправной страны. Как говорит один из героев «Еврейской саги» Владимира Голяховского, «революция дала евреям возможность стать людьми, наконец понять самим предназначение их умных голов и держать их гордо поднятыми». Евреи получали советское образование, работали в разных сферах промышленности, общесоветской культуры, науки и в других областях, до поры до времени могли занимать крупные посты. Они избежали на этом этапе участи евреев, оставшихся в немецкой зоне Польши. В том числе и масштабных еврейских погромов, которые периодически устраивали и местные жители. Появилось много школ с преподаванием на идише. Во Львове и Черновцах открылись еврейские театры.

 

Сначала – «Артек», потом – ГУЛАГ

Гитлеризм в Германии, захват нацистами европейских стран, естественно, вынуждал миллионы евреев покинуть этот гигантский гитлеровский лагерь. В 1938 г. во французском Эвиане делегаты 32 стран обсуждали, как бы помочь еврейским беженцам, ничего для этого не делая. Выразили сочувствие и почти все заявили, что принять не могут. Руководство Германии насмехалось: нацистскую политику ругают, а впускать евреев в свои страны не желают.

СССР евреев и принимал, и отвергал, и выдавал. Линия партии хронически колебалась, взвешивая на невидимых весах плюсы и минусы.

В Австрии в 1934 г. социал-демократы (шуцбундовцы) организовали антифашистское восстание. Естественно, евреи в нем тоже участвовали. Восстание было подавлено, сотни людей убиты. Многие семьи восставших бежали в СССР. В тот период в Союзе политэмигрантов принимали.

Владимир Голяховский показывает это в «Еврейской саге» на примере одной еврейской семьи. В августе 1934 г. в Советский Союз прибыл поезд с сотнями австрийских и немецких детей, родители которых погибли в восстании. Десятилетний Вольфганг приехал с мамой. На границе поезд встречали плакаты и транспаранты на немецком языке: «Привет немецким пионерам от советских пионеров!», «Да здравствует Коммунистический Интернационал!», «В Советском Союзе вы свободны!», «Да здравствует вождь мирового пролетариата великий Сталин!».

 

Идиосинкразия на иностранцев

Около 300–350 тыс. беженцев-евреев в СССР было во время разделения Польши. Это те, кого пропустили на советской границе. Желающих было много больше. Немцы не препятствовали. Советские опасались принимать. Хотя сообщения о гетто, издевательствах над евреями не были новостью. А позже, в 1940-м, нацисты сами предложили советскому правительству план переселения евреев из Германии, Польши в СССР. Ответа не последовало.

В верхушке Советского Союза присутствовала идеологическая идиосинкразия на иностранцев – привыкли к буржуазному строю, еще начнут сеять у нас смуту, развращать наших людей, возись тут с ними, у нас и так сейчас наплыв из-за границы народонаселения новых территорий. И, конечно, шпиономания: а не немецкие ли шпионы преследуемые нацистами евреи? Кто их знает. Многие из тех, кого приняли, сразу пополнили лагеря или отправились в ссылкy.

В Польше было немало и попыток нелегального перехода границы. Некоторые, например, переправлялись через реки, а доблестные советские пограничники открывали по ним огонь. Тысячи «нарушителей границы», а также больных, нетрудоспособных беженцев выдворили назад в немецкую зону. На смерть.

Аналогично относились не только к евреям. По договоренности с немцами можно было эвакуировать из немецкой зоны украинцев, белорусов, но принимали опять же гораздо меньше, чем было желающих. Были случаи, когда польские евреи, познакомившись с советской действительностью, узнав, как «с песнями, борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идет», каким «солнечным и самым светлым краем стала вся советская земля», допускали фатальнyю ошибкy и возвращались к немцам.

Не согласен с популярными утверждениями, что тоталитарные СССР и Германия – близнецы-братья. Да, общего у них было очень много: подавление свободы, борьба с инакомыслием, репрессии, лагеря. Но и различий много. И основное среди них: в сталинском СССР главная линия разграничения своих и чужих проходила по классовым и другим политическим признакам, а в нацистской Германии – по национальным. А это совсем разные основания. И в еврейском вопросе это различие проявилось ощутимее всего. При всей бесчеловечности советской диктатуры шансов выжить у еврея в СССР было, конечно, несоизмеримо больше, чем в Германии.

 

«Шабаш ведьм»

Еще до «пактовой дружбы» началось сотрудничество НКВД и гестапо в вопросах депортации. После заключения пакта оно усилилось. НКВД выдавала «друзьям из гестапо» немецких и австрийских граждан, искавших в свое время спасения или лучшей доли в СССР. Большинство из них были коммунистами или евреями. Тех узников-иностранцев, кто принял советское гражданство, репрессировали в СССР.

Изучающий этот вопрос немецкий историк Вильгельм Менсинг рассказал Радио «Свобода», что таковых переданных после пакта было около 325–350. Примерно 80 гражданам Германии и Австрии разрешили покинуть СССР самостоятельно, без депортации. Почти все евреи погибли в огне Холокоста.

Например, бизнесмен Макс Цукер. После прихода Гитлера к власти он эмигрировал из Германии в СССР. В 1937 г. НКВД арестовал его по обвинению в шпионаже. В 1939 г. его вернули Германии. На границе его встретили гестаповцы и отправили в Варшавское гетто. В 1941-м там его забили до смерти эсэсовцы.

Лишь отдельным евреям удалось уцелеть. Среди них известный физик, коммунист Александр Вайсберг. Он переехал из Австрии в СССР в 1932 г., работал в престижной физической лаборатории. В 1937-м был арестован. Биограф Вайсберга, американский историк Ирена Грудзинская-Гросс, поведала в интервью Радио «Свобода», что тот был хорошо знаком с крупным партийным деятелем Николаем Бухариным и с уважением к нему относился. НКВД попытался использовать Александра как свидетеля против Бухарина, но он отказался. Альберт Эйнштейн, французские ученые – лауреаты Нобелевской премии Жан Перрен, Ирен Жолио-Кюри, Фредерик Жолио-Кюри просили Сталина отпустить его. Ответа не было. А в 1940 г. его выдали гестапо. Его ждали гетто, лагерь, тюрьмы... Семья погибла, но он выжил в этой чудовищной «мясорубке». После вой­ны перебрался на Запад. Опубликовал книгу «Шабаш ведьм», где сравнивает на собственном опыте два тоталитарных режима и полагает, что советский всё-таки гуманнее: его тюремные охранники не были садистами, а в НКВД, в отличие от гестапо, не пытали просто ради пыток. Быть евреем в СССР было проще, чем в Германии.

 

Оккупация и эвакуация

Пусть помнит враг,

укрывшийся в засаде, –

Мы начеку, мы за врагом следим,

Чужой земли мы не хотим ни пяди,

Но и своей вершка не отдадим.

Песни песнями, а «любимый вождь и учитель – великий Сталин» откровенно проспал нападение на СССР. Врагу даже не пришлось особо укрываться в засаде. Скрыть подготовку к вой­не против «иудейско-большевистского правительства» было невозможно. Генсеку о ней неоднократно докладывали. Но товарищ Сталин обострений с Гитлером не хотел и упрямо зарывал голову в песок. Из Кремля указывали: не поддаваться на провокации, не подводить к границам войска, не провоцировать немцев на ответ. Людям внушали, что границы Советского Союза «на замке», а если кто сунется, то будет разбит. «Малой кровью, на чужой территории». Со времен Гражданской вой­ны знали: «От тайги до британских морей Красная армия всех сильней» (кстати, авторы песни – композитор Самуил Покрасс и поэт Павел Горинштейн).

За неделю до вой­ны главная газета страны «Правда» призвала не верить слухам об ухудшившихся отношениях между Советским Союзом и Германией. Мол, это провокации, ничто не предвещает нападения на нас. Многие евреи просто не понимали нависшей над ними смертельной опасности и не считали нужным куда-то срочно эвакуироваться. Кто-то непоколебимо верил Сталину, в мудрость его действий. Другие не понимали, чем грозит им приход нацистов. Писатель и очевидец Анатолий Кузнецов отчетливо показывает это бытовавшее настроение в своем романе «Бабий Яр». После советско-германского пакта СМИ перестали говорить о преследованиях евреев в Германии. В кинотеатрах «перед каждым фильмом непременно шел киножурнал-боевик „Пребывание В. М. Молотова в Берлине“. Из него явствовало, что у Советского Союза нет большего друга, чем Гитлер. У советского народа есть Сталин, а затем – Гитлер. И вот Молотов едет в Германию... Его встречают в Берлине оркестрами, цветами и овациями». Да, после того как вой­на пришла в Советский Союз, сообщалось о гетто, нацистских измывательствах, убийствах. Однако многие уже просто не поверили. На территории Украины играли роль и воспоминания о пребывавших здесь немцах времен Первой мировой вой­ны, когда они преимущественно относились к евреям довольно лояльно.

В 1941-м, в первые две недели вой­ны, немцы наступали очень быстро, а эвакуация населения была организована слабо, хаотично. Евреи в отдельную группу для срочной эвакуации выделены не были. Все на общих основаниях, с учетом существующих государственных приоритетов. В результате эвакуация евреев из регионов, присоединенных в 1939–1940 гг., проходила очень незначительно. Лишь не более 10–12% еврейского населения сумело уйти на восток.

Только с 5 июля советское правительство начало заниматься эвакуацией более тщательно, открылись эвакопункты для беженцев. Эвакуация евреев из областей, состоявших в СССР и до 1939 г., особенно из крупных городов, была более эффективной. Их нацисты захватили позже, и многие успели выбраться – централизованно или самостоятельно. А мужчины соответствующего возраста, естественно, были призваны в армию или пошли добровольцами. В результате статистика говорит, что, например, в Днепропетровске и Харькове осталось примерно по 15% евреев, в Киеве – около 25%. Но в общей сложности в оккупации оказалось огромное количество еврейского населения – около 2,7 млн человек.

 

«И врага разобьем мы жестоко...»

Если завтра вой­на,

если враг нападет...

Как один человек,

весь советский народ

За свободную Родину встанет...

И врага разобьем мы жестоко...

Но сначала этого врага станем обхаживать, пакты и договоры с ним заключать. Приручить постараемся, почему-то надеясь, что зверь, хищник станет домашним животным. Зато убить в 1940 г. Льва Троцкого, предсказавшего союз Сталина с Гитлером и гневно его осуждавшего, было для советских вождей делом первостепенной важности.

 

Александр КУМБАРГ