Бог говорит на идише. Год среди ультраортодоксов

Меа Шеарим – район в Иерусалиме, в котором живут почти исключительно ультраортодоксальные евреи, харедим – «боящиеся» (Бога). Писатель и драматург Тувия Тененбом, основатель Еврейского театра в Нью-Йорке и лауреат премии Jüdische Rundschau за принципиальность в журналистике, выходец из семьи харедим, родился здесь в 1957 г., вырос и учился в иешиве, где ему пророчили будущее великого раввина. Но в молодости Тененбом эмигрировал в Нью-Йорк. Недавно же вместе со своей женой Изи он вновь провел год в Меа Шеарим, о чем рассказал в своей новой (об одной из предыдущих мы рассказывали в «ЕП», 2020, № 9) книге «Бог говорит на идише. Мой год среди ультраортодоксов», которая моментально оказалась в списке бестселлеров журнала Spiegel.

 

– Как община харедим отреагировала на резню, зверства и похищения 7 октября?

– В то время мы находились в Меа Шеарим. Ранним утром Симхат-Тора мы услышали сирены, и все вышли на улицу. Мы увидели ракеты и работу «Железного купола». Я пошел в свою комнату, чтобы узнать, что произошло. Посмотрел видео, всю историю. Включил арабский канал «Аль-Джазира» и канал ХАМАС. Я вышел и объяснил всем, что я видел. Первая реакция была такой: они, ХАМАС, делают с нами то, что нацисты делали с нашими бабушками, дедушками и родителями. В Варшаве, в Румынии, во всех этих местах в Европе. Такой была первая реакция. А потом они сказали: «Мы все евреи. Неважно, были ли похищенные или убитые люди религиозными или нет, были ли они сионистами или нет. Мы все – евреи».

Когда праздник закончился и харедим снова разрешили пользоваться электронными устройствами, они вышли на улицы с громкоговорителями: «Авину шебашамаим рахем олейни!», «Отец наш небесный, помилуй нас!». Они созывали людей в синагоги и молились за убитых, раненых и похищенных. В этом было единство. Это было очень интересно наблюдать. Они обнимали всех и чувствовали боль каждого. Они воспринимают всех как своих братьев и сестер. «Мы все – евреи».

– Какую минимальную информацию вы бы дали тем, кто мало или совсем не знаком с харедимными евреями?

– В книге «Бог говорит на идише» вы можете прочитать истории этих людей. Это очень гостеприимная община, очень теплая, очень сплоченная. Они даже принимают таких людей, как мы, моя жена Изи и я. Я не религиозен. Они это знают. Раньше был, а теперь нет. Тем не менее они приняли нас. Они приняли меня. Они приглашали нас на пятничные ужины, на утренние трапезы в Шаббат. Они приходили в гости к нам. Мы навещали их. Это было удивительно. Идешь по улице, и все тебя приветствуют: «Как дела, рабби Тувия? (так они меня называли) Что вы делаете, рабби Тувия? Мы рады, что вы здесь. Спасибо, что вы с нами». Так что реальность отличается от того, что люди думают об этой общине. Один немецкий турист рассказал мне, что перед тем, как приехать в Израиль, он прочитал в немецком путеводителе: «Если вы окажетесь рядом с Меа Шеарим, не заходите туда. Там живут агрессивные, жестокие люди». Как человек, проживший там больше года, могу сказать: они были удивительно гостеприимны. Удивительно милы. Не только друг к другу, но и к нам.

– Они в основном говорят на идише?

– Их идиш очень отличается от того, который вы можете yслышать по радио или в еврейском театре. Это галицийский идиш. Их идиш такой забавный, он полон юмора. На нем всё – шутка. Больше года я смеялся почти всё время, с утра до вечера.

– Чем их жизнь отличается от той жизни, которая привычна вам?

– Я живу частично на Манхэттене, в Верхнем Ист-Сайде, а частично в Гамбурге, и в обоих случаях меня окружает либеральное – «прогрессивное» – общество. Вы не можете сказать ничего того, с чем они не согласны. Вы должны говорить то, что говорят они. Нельзя прикасаться к человеку, если он об этом не попросит. Вы не должны смотреть на женщину ниже подбородка, иначе вас сочтут потенциальным насильником. Вам не разрешается говорить женщине, что она сегодня прекрасно выглядит. Ты вообще не можешь ничего делать. (В плане политкорректности раввин, никогда не глядящий на женщин, может служить образцом идеального кандидата в президенты США.) Ты должен разделять их образ мышления, а это диктаторство. Но потом ты приезжаешь в Меа Шеарим, где якобы запрещено всё. Но на самом деле всё наоборот! Я чувствовал себя там свободным. Я приехал из либерального, прогрессивного мира в самое строгое – по мнению СМИ – общество и почувствовал себя свободным, как рыба в воде. Это был потрясающий опыт!

– Неужели не было хоть одной ситуации, когда вы случайно переступили границу, нарушили правило, и кто-то сделал вам замечание? Например, за курение или ношение сумки в Шаббат?

– Во-первых, носить сумку в Шаббат разрешено. В Шаббат есть некоторые ограничения, например, в отношении курения, поэтому я не курил на улице, только в помещении. Но однажды я забыл оставить дома свой iPhone, причем в самый неподходящий момент: это был Йом-Кипур. Я шел по улице, а мой iPhone был в кармане рубашки, на виду у всех. Сопровождавший меня человек прошептал: «Тувия, у тебя с собой телефон!» Люди смотрели на меня, но никто ничего не сказал. Меня там знали. Что удивилo: они читали мои книги и могли слово в слово процитировать отрывки из них. Так что они знали, кто я, что я не религиозен и что я ем некошерную пищу. Тем не менее они приняли меня.

– Вероятно, вам было легче найти к ним доступ, потому что вы еврей и говорите на идише.

– Конечно, владение идишем было большим преимуществом. В какой-то момент я спросил их: как так получается, что вы так тепло меня принимаете? А они ответили: когда ты говоришь с нами на идише, это не ты говоришь с нами, а твой дедушка говорит с нашими бабушками и дедушками. Но так происходит везде. Если вы хотите узнать, что думают «палестинцы», вам лучше говорить на арабском, а не на английском. Если вы говорите по-арабски, они принимают вас гораздо радушнее и говорят вам правду. Если вы находитесь в Вене и говорите на хохдойч с гамбургским акцентом, с вами, вероятно, не будут особо быстро идти на контакт. Если же вы будете говорить с венским акцентом, вас будут воспринимать как брата.

Я спросил ребе из одной из самых антисионистских групп в Меа Шеарим, что он будет делать, если в его шул, в его синагогу, придет светский еврей, сионист. Он сказал: «Если он придет драться со мной, что я могу сделать? Но если он не намерен со мной драться, какая разница? Мы все евреи». А что происходит в других местах? Например, если вы пойдете в Верхний Ист-Сайд на Манхэттене с израильским флагом, большинство людей, скорее всего, не станут с вами разговаривать. Вас воспринимают как врага, даже в самом либеральном и прогрессивном районе. Если вы там несете израильский флаг, вы потеряете своих друзей, если они у вас были.

Если вы приедете в Меа Шеарим и назовете людей глупыми, они, конечно, не окажут вам теплого приема. Они не глупые. Но они не агрессивны, не жестоки. По крайней мере, в целом. Возможно, там столько же жестоких людей, сколько и там, где вы живете. Кстати, в Меа Шеарим вы увидите арабских рабочих повсюду, больше, чем в других местах.

– А как насчет вывешивания израильского флага в Меа Шеарим? Или если я появлюсь там в футболке с надписью «I Love Israel»? Это будет проблемой?

– После 7 октября я видел там людей с израильским флагом. Некоторые из них повесили их на свои машины, и это было нормально. Я не наблюдал никаких проблем.

– Время от времени появляются сообщения о том, что в Меа Шеарим развеваются палестинские флаги...

– Нет, нет и нет! В Меа Шеарим есть улица, вернее, небольшой участок улицы, где можно увидеть эти флаги. Там есть синагога, где некие идиоты вывешивают палестинский флаг. В основном это три дома. Говорить, что это «широко распространено», – ложь. Если кто-то рисует на улице палестинский флаг, обычно кто-то из общины приходит и закрашивает его.

– А как обстоят дела с антисионизмом среди харедим? Ограничивается ли он группой отщепенцев «Нетурей карта»?

– Это сложно… Многие из тех, кто называет себя антисионистами, – это те же люди, которые говорят, что Израиль никогда не должен покидать Западный берег, или Иудею и Самарию, как они это называют. Если вы не сионист, почему вы не хотите, чтобы Израиль оставил Западный берег (смеется)? Это особенность идиша: если вы говорите что-то на идише, это не всегда подразумевается всерьез. Антисионизм – это пережиток зарождения сионизма. Изобретатель современного иврита Элиэзер Бен-Йегуда хотел досадить евреям-харедим, поэтому он взял свою маленькую собачку, надел на нее маленький таллит, молитвенный платок, и маленький тфилин и отправился гулять с ней по кварталу харедим.

«Война» между сионистами и харедим – это пережиток великих сражений 70–80-летней давности. Она не настоящая. Это хорошо видно во время войны. Многие харедим бросают все свои дела. Они готовят, делают гефилте фиш, халу и прочее, и едут на юг или на север, чтобы привезти еду солдатам. Я не могу назвать этих людей антисионистами, даже если они сами себя так называют. Однажды я подшутил над одним из самых больших антисионистских ребе и сказал: «Вы называете себя антисионистом, но на самом деле вы самый большой сионист, которого я когда-либо встречал». И ребе ответил мне: «Знаешь что, ты прав» (смеется).

– Разве это не явное противоречие: жить как еврей в Государстве Израиль и называть себя антисионистом?

– Да, конечно.

– Вы встречали евреев-харедим в нью-йоркском Уильямсбурге и в Англии. Отличаются ли они от тех, что живут в Меа Шеарим?

– Харедим в Израиле сильно отличаются от харедим в Нью-Йорке, Лондоне или Антверпене. Последние, как правило, деловые люди. В Израиле они гораздо более духовны, гораздо более набожны, более наивны, можно сказать, более невинны, чем их братья за границей. Нельзя сравнивать Уильямсбург и Меа Шеарим. Харедим могут выглядеть одинаково. Они могут соблюдать один и тот же Шаббат. Но человек из Уильямсбурга будет говорить в Шаббат о бизнесе и футболе, а человек из Меа Шеарим даже не знает, как эти вещи выглядят (смеется).

Это огромная разница, поэтому книга «Бог говорит на идише» – только о харедим в Израиле. Они на самом деле веселее, у них больше чувства юмора и больше радости от соблюдения мицвот, заповедей, чем я когда-либо встречал в США или Европе.

– Существует расхожее мнение, что харедим в Израиле не работают, живут только на пособие и изучают Тору. Есть ли в этом доля правды?

– Если бы кто-то в США сказал, что в Гарлеме живут на пособия, а не работают, его бы сочли расистом, даже если бы существовала статистика, подтверждающая это утверждение, а я ее не знаю. Но в Израиле можно обвинить целую общину, и это нормально!

Да, некоторые мужчины настолько заняты – я бы не сказал, что учебой, – что мечутся от одного религиозного обязательства к другому, от ребе к шулу, на бар-мицву, на обрезание, на похороны, на все эти вещи. Они очень заняты этим. Тем не менее я могу сказать, что число людей, которые просто сидят и ничего не делают, довольно мало. Более 80% женщин- харедим работают, среди мужчин – около 50%. Так что хотя работающиx мужчин меньше, чем в среднем по стране, но женщин – больше, чем в среднем по стране. Это примерно уравновешивает ситуацию.

– Общаются ли евреи-харедим со, скажем так, «нормальными» евреями?

– В основном они живут в своих кварталах, как, например, в Меа Шеарим. В этом отношении они немного уединены. Но многие из них работают и пользуются общественным транспортом, где они смешиваются с другими людьми, и это только один пример. В Иерусалиме, который является международным городом, вы можете увидеть, что харедим гораздо более открыты для светских людей, чем в Бней-Браке, который сам по себе является городом. Светские люди и неевреи приезжают в Иерусалим, а не в Бней-Брак. В Бней-Браке нет туристов, поэтому у его жителей гораздо меньше связей со светским обществом.

– Как харедим проводят свой досуг?

– У них есть свои развлечения. Например, они ходят на «тиш». Вместо того чтобы смотреть, как игроки пасуют друг другу мяч и пытаются его поймать, они смотрят, как раввин ест гефилте фиш. По сути, это одно и то же. Толпа зрителей стоит на трибунах и кричит: «Ой, ой, ой, ой, ой, ой!» В центре нет мяча, только ребе. Как видите, они тоже получают удовольствие, хотя футбол их не интересует. Один ребе объяснил мне это, сказав: «Однажды я видел футбольный матч. Люди и мяч. Люди боролись за мяч и иногда наносили друг другу травмы. Они чуть не убили друг друга. Но когда мяч оказывается у одного из них, что он с ним делает? Он выбрасывает его. Это бессмысленно! Ты так упорно боролся за него, почему же ты его выбрасываешь?» Так что это только на поверхностный взгляд разные вещи, просто у них свои развлечения. И, кстати, если вы светский человек и хотите на это посмотреть – всегда пожалуйста.

– Раввин ест, а остальные смотрят?

– Есть огромный поднос с сотнями ломтиков гефилте фиш. Ребе берет один из них и кладет себе в рот. В тот момент, когда он снимает ломтик с подноса, весь поднос становится священным, и тысячи людей хотят получить свой кусочек. «Теперь я связан с ребе», – думают они, как только откусывают кусочек священной рыбы. Когда вы видите кого-то, кто стал знаменитостью, вам хочется прикоснуться к нему. Для хасида знаменитость – это ребе.

– Вы пишете в своей книге, что для некоторых евреев-харедим ребе, очевидно, святее и важнее Бога. Давид Бен-Гурион как-то сказал, кажется, что харедим никогда не читают Библию. Это современное язычество?

– Я бы назвал это не язычеством, а человеческой ошибкой. Я критиковал их за то, что они делают со своими ребе. Но для них ребе – это связующее звено с Богом. Иисус, который, конечно же, был евреем, сказал: «Никто не приходит к Отцу иначе, как только через Меня» Ребе, тоже евреи, говорят похожие вещи. Возможно, это коренится в еврейской культуре. На мой взгляд, верить в раввинов совершенно неправильно. Но это человеческая слабость, и я ее понимаю: цепляться за кого-то, кто будет тебя направлять.

Не только евреи-харедим имеют эту слабость. Есть сотни тысяч хасидов, которые следуют за ребе, но в то же время есть сотни тысяч, которые следуют за этой идиоткой по имени Грета Тунберг. Она – их бог, их величайший эксперт и величайший источник знаний, хотя она ничего не знает, не имеет степени в области изменения климата и вообще ни в какой соответствующей области. И всё же ее почитают. Однажды она была в Лондоне, и там посмотреть на нее собрались сотни тысяч людей. По городу невозможно было пройти, потому что приехала Грета. Все хотели увидеть Грету. Сотни тысяч людей хотели приобщиться к Грете. То же самое с хасидами и их ребе. По крайней мере, ребе хотя бы что-то знают. Являются ли хасиды более нормальными, чем другие люди? Нет. Мы все немного meschugge.

– Возможно ли уйти oт харедимного иудаизма, если вы передумали и решили, что это больше не ваше?

– Я – идеальный пример.

– Это означает разрыв с семьей?

– Я не порвал со своей семьей. Я всё время поддерживал с ней контакт.

– А как обстоят дела с женщинами-харедим? Многие считают, что все они депрессивные.

– Публичного смешения мужчин и женщин нет. Мужчины и женщины молятся раздельно. Почти все они замужем, и в семьях они смешиваются естественным образом. Что касается депрессии, то лично я не заметил, чтобы женщины там были более депрессивными, чем в Нью-Йорке или Гамбурге. Честно говоря, у меня было обратное впечатление. Харедим – гораздо более счастливый народ.

– Община харедим потеряла значительную часть своих членов во время Холокоста. Отличается ли их отношение к этой потере, горю и боли от отношения к этим вещам со стороны сионистского общества?

– Да, отличается, потому что они верующие и верят, что однажды придет Мессия. И когда Мессия придет в Иерусалим, он воскресит мертвых. Так что для них это имеет значение. Они верят, что однажды снова увидят своих дедушку и бабушку на улице.

– Какие вопросы чаще всего задают вам люди на презентациях вашей книги в Германии и Австрии?

– В основном те же вопросы, что и вы. И они проистекают из того же источника: очень некомпетентные СМИ. Реальность выглядит совсем иначе, а СМИ рассказывают очень однобокую историю, направленную против общины. Когда журналисты приезжают в Меа Шеарим или любое другое место, где живут харедим, они не задерживаются там больше двух часов. Они там не живут, они не знают общину. Это и есть антисемитизм: они не знают людей, но всё равно выступают против них. Это то же самое, что сотни тысяч людей, которые в эти дни в Лондоне или Нью-Йорке кричат: «От реки до моря, Палестина будет свободна!». Они понятия не имеют, о какой реке они кричат, они не знают, какое море. Они не имеют ни малейшего представления о сути конфликта. Точно так же люди часто выступают против евреев-харедим, ничего о них не зная.

– Существуют ли смешанные браки между харедим из числа сефардов и ашкеназов?

– Очень мало.

– Почему?

– Полагаю, тут играет роль принадлежность к своему сообществу. Они также следуют за разными раввинами. А еще диалекты идиша и обычаи, которые отличаются. В так называемых свободных обществах Европы правые и левые, как правило, не уживаются вместе даже в обычном общении, не говоря уже о браке. Аналогичный случай и здесь...

– Не противоречит ли это тому, что вы говорили ранее, что все евреи – одна большая семья?

– Мы все евреи, но нам необязательно лежать в одной постели.

– Что вас больше всего удивило, когда вы начали жить в общине харедим? Были ли у вас до этого какие-то заблуждения или предрассудки?

– У меня были такие же предрассудки, как и у всех остальных. Я считал их агрессивными или даже жестокими. Знаете, я был очень молодым, когда покинул мир харедим. И как молодой человек я мало что о них знал. И с тех пор меня «кормили» теми же средствами массовой информации, что и вас, и всех остальных. Потом, когда я жил с ними, я был поражен, что они вовсе не такие агрессивные, как я ожидал.

– Я точно знаю, что некоторые из них поджигали мусорные контейнеры. Это есть в вашей книге.

– Да, и, как я также написал в книге, я достаточно давно нахожусь здесь, чтобы знать, что те, кто совершает такие поступки, обычно являются людьми, недавно обратившимися к религии. Многие из них до обращения к религии были преступниками. Очевидно, что они сохраняют свои старые взгляды, а это насилие. Именно они, а не обычные жители района, совершают большинство насильственных действий. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это.

– Значит, люди, совершающие насилие, не выросли в семьях харедим?

– Нет. Почти все они – новички в религии.

– Это меня удивляет. Я думал, что, когда вы обращаетесь в какую-то религию, вы стараетесь вписаться в нее, придерживаться правил и обычаев и не поднимать шума.

– Подумайте о новообращенных христианах, которые гораздо более «христианские» и сильнее верят в Иисуса, чем те, кто родился в этой вере. Если ваш отец – атеист, а вы стали христианином, вы становитесь более экстремальным. Это вполне нормально.

– И всё же я не часто слышу о том, чтобы новообращенные христиане дрались с полицией или поджигали машины, как это делают некоторые «новообращенные» харедим. Почему они так поступают?

– Опять же, раньше они были преступниками. Они покинули преступный мир и стали религиозными, но преступное поведение в них осталось. С другой стороны, новообращенные христиане обычно не живут в закрытых кварталах. В противном случае они тоже могли бы быть жестокими. Изучите историю христианства.

– Оправдывают ли эти люди свое поведение религией?

– Они ничего не оправдывают. Они даже не захотят с вами разговаривать. Я пытался говорить с ними на идише, но понял, что они даже не понимают идиша. Я часто видел, как другие харедим из общины ругались с ними и говорили, чтобы они уходили: «Вам здесь не место!». Они приходят из других районов и создают проблемы соседям.

– Как панки или «автономы» в Гамбурге?

– Да, похоже. Поведение моих соседей, которые выросли в этом районе, было прямо противоположным. В пятницу днем они приходили и спрашивали: «Хотите гефилте фиш?» И так далее. Это не те люди, которые бросают камни.

– Изменило ли время, проведенное в Меа Шеарим, каким-то образом вашу жизнь?

– Я обнаружил, что, хотя я не верю в то, во что верят они, и не думаю так, как думают они в теологическом плане, я всё еще харедим – ментально и духовно. Я чувствовал себя там как дома, как среди своих братьев и сестер. Это было очень странно, это было очень хорошо, я чувствовал, что они – часть моей семьи. Они и есть часть моей семьи.

 

Беседовал Штефан ФРАНК

 

Tuvia Tenenbom. Gott spricht Jiddisch: Mein Jahr unter Ultraorthodoxen

Suhrkamp Verlag; 2023, 575 Seiten

ISBN: 978-3518473351