«За нас работать никто не будет»

Были на земле места, представлявшие собой символы страдания и низости. Это лагеря смерти, которые служили единственной цели – полному истреблению многих народов мира. Одним из таких лагерей был Собибор. Ад, созданный человеческими руками… Спасение жизни не было целью героического восстания, состоявшегося там чуть более 80 лет назад. Борьба велась за достойную смерть. Защищая достоинство 250 тыс. жертв, участники восстания одержали моральную победу. Они спасли свое достоинство и честь, они отстояли достоинство человеческого рода. Их деяния нельзя забыть, особенно сегодня, когда многие части мира снова охвачены фанатизмом, расизмом, неофашизмом, нацизмом и нетерпимостью, когда вновь осуществляется геноцид.

•

Мало что в биографии Александра Печерского до его попадания в лагерь указывало на то, что он возглавит восстание…

Он родился 22 февраля 1909 г. в Кременчуге в еврейской семье. Его отец Арон Вульфович Печерский был помощником присяжного поверенного, мать Софья Марковна была домохозяйкой. В 1915 г. мальчик вместе с родителями переехал в Ростов-на-Дону. У него были брат Константин, сестры Фаина и Зинаида.

В 1931–1933 гг. Александр проходил службу в армии. После этого работал электриком паровозоремонтного завода, окончил университет, руководил художественной самодеятельностью. С 1936 г. работал инспектором хозяйственной части в Ростовском финансово-экономическом институте.

Печерский был призван в первый же день вой­ны. Побывав сначала в Витебском сражении, затем в Смоленском и, наконец, в начинавшейся битве за Москву, он оказался в окружении в районе Вязьмы, был ранен и попал в плен. Переболел тифом, но выжил. И уже в мае 1942-го предпринял первую попытку побега. Но четверых беглецов поймали и отправили сначала в штрафной лагерь в Борисове, затем перебросили под Минск. Там во время медосмотра охранники выяснили, что Печерский еврей, и его увезли в Минское гетто. Отсюда Александра переправили в Собибор – лагерь смерти в Польше под одноименной деревушкой.

•

«К моменту прибытия очередной партии в Собибор там уже была подпольная организация заключенных (ее возглавлял сын польского раввина Леон Фельдхендлер)», – вспоминал на встрече бывших узников концлагеря один из участников восстания Семен Розенфельд. Узнав, что среди прибывших есть советский командир Александр Печерский, подпольщики ознакомили его с планом задуманного побега из лагеря и как офицеру поручили доработать план и принять на себя руководство задуманной операцией. Они планировали одного за другим приглашать немцев-охранников в мастерские «забирать заказы» и там их убивать, а после – прорываться через ограждения.

Бежать из Собибора считалось невозможным. Лагерь хорошо охранялся: караульные на вышках с пулеметами, три ряда колючей проволоки высотой в три метра, минное поле шириной 15 м и ров с водой… До октября 1943 г. была уже одна попытка организовать побег из лагеря. «Несколько месяцев члены особой команды по сжиганию трупов делали подкоп. Но гитлеровцы обнаружили тоннель, и обершарфюрер Нейман лично расстрелял всю команду», – писала «Комсомолка». Почему же побег удался именно Печерскому? По воспоминаниям его друзей, уже во время первой встречи он сказал слова, которые перевернули сознание людей. Многие не предпринимали ничего, до последнего надеясь, что их спасут. Печерский же сумел заставить людей принять решение. Когда солагерники задали ему вопрос: «У нас столько партизан, почему они не нападут на лагерь?», Сашко ответил просто и страшно: «За нас работать никто не будет».

У дочери Печерского, Эллы Александровны, часто спрашивают, как вышло, что за ее отцом пошли люди. И как он сам отважился на такое? Кто он: авантюрист? герой? «Я спрашивала папу об этом. Он мне сказал: „О героизме как-то не думаешь, когда речь идет о твоей жизни“. Так что я не могу ответить на этот вопрос. Знаю, что он был очень сильным человеком. Не только морально. Он рассказывал, что в лагере один из заключенных под присмотром эсэсовца колол дрова и не смог разрубить большой пень, и его отправили в смертники. Папа возмутился. Тогда немец достал пистолет и показал, чтобы папа взял топор. Папа расколол пень одним ударом. Те из узников, кто видел это, видимо, были поражены тем, что Печерский посмел перечить немцу, и тем, что его после этого оставили в живых».

За день до побега в лагере отмечали Йом-Кипур. Кто-то из заключенных спросил: «Зачем вы молитесь Богу, чем он поможет вам? Молились бы Сашку». Ему ответили: «Мы молимся, чтобы Сашку всё удалось».

В свой план восстания он посвятил не многих, хотя и был твердо уверен, что бежать надо всем и что охрану нужно уничтожить. Иначе, говорил он, всех оставшихся казнят. Заключенные слушали и боялись. И понимали, что по-другому нельзя.

Почти месяц они изучали лагерь и повадки немцев. Кузнец Райман по заданию Печерского тайно делал ножи и топоры. Несколько наиболее близких заключенных помогали придумывать, как в течение часа убить как можно больше офицеров, не вызывая тревоги…

Отчаяние и желание выжить ежедневно толкали узников на мысли о побеге. Все они прекрасно понимали, что следующий день для них может оказаться последним. А потому некоторые использовали любую возможность, чтобы оказаться за пределами колючей проволоки и вышек с охраной. Даже истребительная практика эсэсовцев, которые за каждого сбежавшего готовы были казнить сотни оставшихся, не останавливала людей. Напротив, она сплотила их в понимании того, что если и бежать, то всем сразу.

•

Среди узников Собибора появление в лагере советских людей вызвало огромное воодушевление и укрепило надежду на спасение. Во-первых, они узнали, что немцы были разбиты под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге и продолжают отступать. Во-вторых, среди вновь прибывших были пленные советские солдаты и офицеры, которые могли дать достойный отпор немцам.

Вот что рассказывал после вой­ны Печерский про историю побега: «Прибыл очередной эшелон. Мы работали в северном лагере, немцы занимались новой партией лагерников, и наблюдение за нами было ослаблено. С лопатами в руках мы стояли и смотрели, что происходило в том лагере, где находилась „баня“. Тишина, никакого движения. Вдруг раздался душераздирающий крик женщины, множества женщин, плач детей, крики „Мама!“. Скоро голоса людей смешались с гоготанием всполошившихся гусей. Впоследствии мы узнали, что в том лагере держали триста гусей, и во время работы „бани“ их гоняли, чтобы своим гоготом они заглушали истошные крики людей. Я стоял, как парализованный. Испытывал ужас от беспомощности. Первый вывод: надо на что-то решиться. Ко мне подошли Шлойме Лейтман и Борис Цыбульский, бледные, подавленные. Цыбульский сказал: „Саша! Надо бежать отсюда. До леса двести метров. Немцы заняты. Охрану у ограды уложим топорами“. Я ответил: „Нам, может, удастся бежать. А что будет с остальными? Их сразу расстреляют. Если бежать – то всем сразу. Чтобы здесь никого не осталось. Часть, безусловно, погибнет, но кто спасется – будет мстить“.

„Ты прав,  – согласился Цыбульский, – но откладывать надолго нельзя. Дело идет к зиме. На снегу остаются следы, и вообще, зимой труднее находиться в лесу“.

„Если вы мне доверяете,  – сказал я,  – ждите и молчите. Никому ни слова. Наступит время – скажу, что нужно делать“».

Товарищи Печерского действительно сдержали слово, и про их уговор о побеге, как им казалось, никто не знал. Но в концлагере, где нервы обнажены, как оголенные провода, а люди спят штабелями и изнуренно работают бок о бок, тяжело скрыть внутренние переживания в связи с готовящимся побегом. Вскоре к Печерскому подошла группа узников и настоятельно рекомендовала ему прийти в женский барак. Причин объяснять не стали, но Печерский решил рискнуть.

Как оказалось, в женском бараке проводились тайные встречи группы под руководством Фельдхендлера. Он уже думал не столько об организации побега, сколько над тем, когда Советская армия или партизаны придут освобождать узников. Ответ Печерского был жестким: «У партизан и без нас найдется дело. За нас этого никто не сделает». К вечеру эту фразу уже повторяла большая часть пленников в Собиборе. Точки над «i» были поставлены: нужен побег.

•

Лагерное подполье единогласно выбрало своим лидером Александра Печерского. Сам же Александр незамедлительно приступил к разработке плана. Прежде всего он заявил, что важным условием побега является не только общее спасение, но и убийство всех немцев в лагере. После увиденных ужасов Печерский жаждал мести не меньше, чем свободы. Александр отметил, что необходима абсолютная конспирация, потому о запланированном побеге должно было знать не более десятка человек.

Примерно через неделю во время празднования Судного дня, одного из главных праздников в иудаизме, Печерский представил свой план:

– Итак, товарищи, вот план, который я считаю единственно выполнимым. Мы должны убить всех немецких офицеров. Разумеется, по одиночке, но в очень короткий срок. На всё это дается не больше часа. Убивать немцев будут только военнопленные, которых я знаю лично и на которых могу положиться. После обеда в половине четвертого Бжецкий под каким-нибудь предлогом отведет трех человек во второй сектор. Эти люди убьют четырех офицеров. В четыре часа электромонтеры должны перерезать телефонную связь, идущую через второй сектор в резервную команду. Одновременно в нашем лагере начнется уничтожение гестаповцев. В половине пятого Бжецкий и Чепик строят весь лагерь в колонну – как будто бы для работы. Колонна направляется к выходу. В первых рядах идут советские. По дороге к главным воротам лагеря нужно захватить оружейный склад, по возможности без шума. Помните, что во время движения колонны очень легко может возникнуть паника, тогда всё пропало, немцы обнаружат побег. Если удастся захватить склад, мы вступим с ними в бой. Если не удастся, придется идти напролом. Недалеко от столярной мастерской, почти вплотную к проволоке, находится офицерский дом. Можно сказать наверняка, что рядом с ним немцы побоялись минировать поле, разве только заложили несколько сигнальных мин. Нужно именно в этом месте рвать проволоку. Вот и весь план.

Возражений не было, побег был намечен на 14 октября.

По признанию участников восстания, 14 октября 1943 г. выдалось не по-осеннему солнечным и теплым. Несмотря на то что до побега оставались считаные часы, из 600 узников Собибора о готовящейся операции знали не больше 20. А в этот момент в соседней комнате уже была спрятана пара тел убитых охранников. Во втором секторе всё тоже шло по плану. Немцев в Собиборе убивали лишь при помощи пары топоров. Притом делали это настолько же быстро, расчетливо и без эмоций, насколько сами эсэсовцы расправлялись с тысячами и тысячами евреев. Связь в лагере уже отсутствовала. В общей сложности узникам удалось зарубить 11 немцев. Трофеями узников оказалось 11 пистолетов и шесть винтовок. Однако в этот момент случилась первая накладка.

Несколько охранников отбыли из лагеря, и непонятно было, когда они вернутся. Среди них был и комендант первого сектора Френцель. Его Печерский хотел убить лично, но эс­эсовца всё не было. К тому же на время из плана выбыл капо Бжецкий – один из немцев увел его на работы. Потому, как только Бжецкий освободился, побег перешел к финальной стадии. Ждать больше было нельзя.

Раздался условный сигнал свистка капо. Узники высыпали из бараков и мастерских на улицу и построились в колонны. Бжецкий скомандовал маршировать в сторону ворот лагеря. Такое поведение вызвало подозрения как у оставшихся немцев, так и у самих пленников. Сначала колонна сбилась, потом ускорилась, началась давка. Тогда начальник караула бросился наперерез толпе, чтобы вернуть узников в бараки, и был убит. Начался бой.

Второй неудачей восставших стала попытка захвата арсенала с оружием. Охрана открыла настолько плотный огонь, что к арсеналу невозможно было подобраться. О полном уничтожении немцев можно было забыть. Тогда Печерский скомандовал идти на прорыв со стороны офицерского дома. Его расчет оказался верным, в этом месте ограждения действительно оказались слабее, а большинство мин были лишь сигнальными.

Движимые жаждой жизни люди не жалели своих жизней ради спасения чужих. Своими телами они прокладывали путь к спасению через ограждения, мины и огонь охраны. Так более половины узников Собибора оказались на свободе. Впрочем, это было лишь начало долгого пути; предстояло бежать как можно дальше и как можно дольше, не обращая внимания на усталость, голод и даже ранения.

Хоть немного оторвавшись от преследования, люди стали собираться вместе. Но Печерский категорически приказал всем разбиться на маленькие группы. Как выяснилось позже, это решение значительно повысило шансы на выживание, ведь немцы уже начали стягивать в район Собибора дополнительные силы и даже авиацию для поимки беглецов. Начиналась настоящая охота на людей. В течение последующих нескольких дней около 170 человек были схвачены и казнены немцами.

Путь же Александра лежал на восток, к партизанам. 22 октября в составе группы из девяти человек он нашел отряд партизан и продолжил борьбу с нацистами в его составе.

Восстание в Собиборе вызвало в Берлине настоящую ярость. Концлагерь перестал существовать настолько же быстро, насколько появился. Словно и не было в том месте никогда ни бараков, ни вышек, ни гигантской трубы крематория, ни 250 тыс. уничтоженных людей.

•

Из 320 спасшихся 14 октября 1943 г. вой­ну пережили лишь около 50. Среди них Александр Печерский и его боевые товарищи – Аркадий Вайспапир, Алексей Вайцен, Семен Розенфельд. Последний оставил свою уникальную надпись на поверженном Рейхстаге: «Барановичи – Собибор – Берлин».

Дальнейшая судьба Александра Печерского сложилась непросто. После партизанского отряда, где он успел пустить под откос два вражеских поезда, Печерский попал в штурмовой батальон. Однако вой­на для него закончилась досрочно из-за ранения. В госпитале он встретил свою любовь, женился и вернулся в родной Ростов-на-Дону.

Мирная жизнь оказалась не многим проще военной, несколько лет Печерский не мог устроиться на работу. Однако, несмотря на все невзгоды, он активно искал выживших узников Собибора, устраивал для них встречи по случаю юбилеев восстания, требовал от советских властей, чтобы первый фильм о Собиборе был снят в СССР. В советской прессе стали появляться публикации, благодаря которым уцелевшие товарищи Печерского узнали о том, где он живет, и восстановили связь с лидером восстания в Собиборе.

В 1963 г. Семен Розенфельд и Аркадий Вайспапир приехали в Ростов отметить 20-летие восстания. Встречи стали традицией. На 25-ю годовщину к ним присоединились еще три товарища. Они обменивались воспоминанием и появившейся новой информацией. Пока здоровье позволяло, Печерский выступал с рассказами о Собиборе перед школьниками, пионерскими отрядами и студентами. Считается, что он провел около 700 подобных выступлений не только в Ростове, но и по всему Советскому Союзу. Он вел активную переписку с людьми по всему миру, прежде всего с бывшими узниками Собибора и исследователями и журналистами, которые проявляли интерес к Собибору и восстанию.

В последнее десятилетие Печерский жил довольно плохо. Он устал от бесконечных разочарований в советской власти – от непризнания героизма его самого и его товарищей, уникальности восстания, от постоянных отказов в выезде за пределы Советского Союза для участия в мероприятиях, связанных с Собибором. Возраст и болезни брали свое. Проявились последствия тяжелой жизни, ранений и голода, пережитых во время вой­ны. До того времени, когда история Собибора получила всероссийскую известность, Александр Аронович, к сожалению, не дожил. Он скончался в 1990 г. в возрасте 80 лет в Ростове-на-Дону, был похоронен на ростовском Северном кладбище.

Интерес к фигуре Печерского и восстанию в Собиборе совпал с «патриотическим поворотом» российских властей. В 2011 г. был основан Фонд памяти Александра Печерского, летом 2014 г. имя Александра Печерского включили в учебники по истории Отечества, в честь героя была выпущена почтовая марка и конверт. Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху в январе 2018 г. посетили выставку, посвященную событиям в Собиборе. Но самым известным событием среди прочих мер по увековечению в России памяти Собиборского восстания и его организатора Александра Печерского стал выход на экраны художественного фильма Константина Хабенского «Собибор» (ранее, в 1987 г., вышел снятый режиссером Джеком Голдом британско-югославский телефильм «Побег из Собибора» по одноименной книге Ричарда Рашке. – Ред.). Фильм вышел в российский прокат 3 мая 2018 г. После этого о восстании в Собиборe узнала российская массовая аудитория, интерес к фигуре Печерского еще больше возрос. Сейчас его именем названо несколько улиц – в израильском Цфате, украинском Кременчуге, в Москве. Имя Александра Ароновича носит также улица в недавно отстроенном микрорайоне Суворовский в Ростове-на-Дону, в городе, где Александр Печерский провел значительную часть своей жизни. 6 апреля 2018 г. имя Александра Ароновича Печерского было присвоено ростовской гимназии № 52, на территории гимназии ему установлен памятник. А 22  июня 2017 г. в городе Владикавказ открыли общинный Мемориальный музей памяти жертв и героев Холокоста имени А. А. Печерского.

Мне приходилось не раз беседовать о Печерском с разными людьми, и у меня часто возникало ощущение, что, говоря о нем, они на самом деле говорят о себе. Он был той призмой, через которую они выражали свои собственные мысли о немцах, евреях, украинцах, о Советском Союзе, о России. И я – не исключение, потому что, когда я читал слова Александра Ароновича или смотрел запись интервью, я чувствовал, что в его словах кроется какое-то другое значение, истинное значение, которое нужно расшифровать. Только каждый расшифровывает его по-своему.

 

Гергарт НАДЕЛЬ

Автор – подполковник медицинской службы, директор Мемориального музея памяти жертв и героев Холокоста им. А. А. Печерского во Владикавказе.