«Я во всём ищу нечто радостное»

При одном упоминании этого имени люди начинают по-доброму улыбаться. В памяти зрителей всплывают незабываемые образы комических, а порой и трагических героев фильмов и спектаклей, которых он так замечательно сыграл. А таких ролей в его творческой жизни было более 150, и в каждую актер вкладывал всю свою пламенную душу.

 

Потрясающий «уно моменто»

Пожалуй, чаще всего поклонникам актера вспоминается веселый эпизод из иронической мелодрамы Марка Захарова «Формула любви» по сценарию Григория Горина. В нем Семен Фарада вместе с Александром Абдуловым в ролях обаятельных пройдох Жакоба и Маргадона, слуг графа Калиостро, меланхолично напевает придуманную ими на музыку Геннадия Гладкова псевдонеаполитанскую песенку с шуточным припевом: «Уно-уно-уно-ун моменто. Уно-уно-уно сантименто. Уно-уно-уно комплименто. О сакраменто, сакраменто!». Обидевшись за своих персонажей, актеры предложили режиссеру дополнить саундтрек фильма еще одним произведением. А поскольку Фарада в момент съемки был не в голосе, при записи за него спел Гладков.

Рифмованная абракадабра из разных итальянских слов переводилась на полном серьезе: «Это песня о бедном рыбаке, попавшем в бурное море. А его бедная девушка ждала на берегу. Ждала, пока не дождалась. Тогда она сбросила с себя последнюю одежду и тоже бросилась в море. И сия пучина поглотила ея в один момент». Пытаясь выяснить, нет ли в тексте крамолы, члены худсовета выразили пожелание «поменьше отображать в фильме Италию и итальянцев, заострить внимание на жизни российской деревни».

Картина вышла на экраны 30 декаб­ря 1984 г. – за день до дня рождения знаменитого комика – и сразу обрела небывалую популярность. Где бы артист ни появлялся, народ начинал напевать «Унo моменто», а на концертах требовал обязательного исполнения песенки. Именно ей Фарада обязан тем, что прослыл итальянцем. Актер серьезно относился к своей роли и даже мемуары назвал «Уно Моменто!».

 

Откуда такие дети берутся

Семен Львович Фердман родился в новогоднюю ночь 31 декабря 1933 г. в еврейской семье в селе Никольском, позже вошедшем в городскую черту Москвы. Его родители родом из Новоград-Волынска на Житомирщине. Там они познакомились, в начале 1930-х приехали на учебу в Москву и поженились. Дедушка Семена по отцовской линии Соломон (Шлемон) Фердман погиб задолго до его рождения, в 1917 г., в Петрограде во время революции. А бабушка по матери Ита Львовна Шуман (в девичестве Корхим) во время войны с тремя детьми эвакуировалась на восток. Семья попала под бомбежку, чудом выжила, но бабушка в пути умерла от истощения. Два года они прожили в Ташкенте, а затем с мамой переехали в Подмосковье к папе.

Лев Соломонович Фердман окончил Лесотехнический институт, на фронте был контужен, затем служил лейтенантом, специалистом по снабжению армии лесоматериалами в Наркомате лесной промышленности. В 1948 г. в период «борьбы с космополитизмом» его – уже в звании майора – обвинили в «антипатриотизме» и уволили из наркомата. Промаявшись полгода без работы, он вынужден был отправиться на периферийную военную базу в Ярославле, где в ноябре 1952 г. вдали от семьи умер в возрасте 40 лет от язвы желудка, открывшейся еще на фронте.

Ида Давыдовна Шуман училась в фармацевтическом техникуме, была активной комсомолкой. После ссылки и смерти мужа она не покладая рук работала провизором в аптеке подмосковного Покровского-Стрешнева и одна растила Сеню и его сестру Женю, на шесть лет младше брата. Друзьям запомнилось, как замечательно она пела украинские песни. Ида Давыдовна обладала прекрасным чувством юмора, а Сеня пошел в нее. И был так же настойчив, как мама.

Когда в 1939-м Женя появилась на свет, Ида Фердман наотрез отказалась возвращаться с новорожденной в полуразрушенный барак. Муж тогда еще служил в Наркомлесе, а у его сослуживца и соплеменника, старшего по званию Иосифа Рёсина была отдельная трехкомнатная квартира в московском районе Ростокино, и он предложил одну комнату в ней семье лейтенанта. Фердманы и Рёсины прожили в этой коммуналке 27 лет как родственники, а их сыновья-ровесники Сеня и Вова дружили всю жизнь. Спустя годы один стал известным актером, а второй – крупным чиновником, депутатом Госдумы.

Семен на год раньше пошел в школу, учился прилежно и окончил ее с золотой медалью. В годы учебы гонял в футбол, посещал шахматный кружок, увлекался джазом, играл на трубе и активно участвовал в художественной самодеятельности, демонстрируя прекрасный артистизм. Ему было 15 лет, когда отца уволили из наркомата. После его смерти Семен заменил сестренке папу, а для мамы всегда оставался послушным еврейским мальчиком. Женя обожала брата: «Я любила его стиляжничество, его джаз, восхищалась вместе с ним певицей Эллой Фицджеральд и Луи Армстронгом... В выпускном классе он участвовал в школьном спектакле по „Ревизору“. И вот тогда я впервые увидела брата на сцене. Он был настолько органичен в роли не то Бобчинского, не то Добчинского, что я по-настоящему испугалась, когда его героя, подслушивающего под дверью, стукнули этой дверью».

 

Единственный в своем роде

Семен Фердман мечтал о театральном институте, но родители решили, что в семье офицера сын должен учиться военному делу. И после школы он в 1952-м подал документы в Академию бронетанковых войск им. Сталина, но не был принят из-за отсутствия у него второго разряда по легкой атлетике (и это несмотря на хорошую футбольную подготовку). Вероятно, всё же истинной причиной была неприемлемая фамилия абитуриента.

Удрученный неудачей, Семен отнес документы в первый же вуз, который попался ему по ходу трамвая, – в престижное Московское высшее техническое училище им. Баумана (МВТУ). Несмотря на медаль, ему предложили сдавать экзамен по русскому языку и литературе. За сочинение на тему «Сталин – это мир во всём мире» он получил «двойку»: экзаменаторы подделали в нем 11 ошибок. И тогда в бой отважно ринулась мама: она добилась в Министерстве просвещения пересдачи, и сына приняли в «Бауманку» – единственного еврея на весь энергомашиностроительный факультет.

С первого курса Семен играл в студенческом театре и любительских постановках. Учился плохо, технические дисциплины его не интересовали. Со второго курса был отчислен из-за «хвоста» по начертательной геометрии, а вскоре был призван в армию. Четыре года служил старшиной первой статьи на Балтийском флоте. В драматической студии при Доме офицеров в г. Балтийске играл моряка-анархиста в спектакле «Разлом» по пьесе Б. Лавренева. Ему единственному удалось получить письменное разрешение военного коменданта на участие в постановке с длинными волосами. Выступал он и с музыкальными номерами, танцевал и пел, а к концу службы возглавил эстрадную группу флота, которая совершала гастроли.

Из армии Семен вернулся с рекомендательными письмами к Юрию Завадскому и Аркадию Райкину. Но по настоянию мамы он в 1962 г. восстановился в МВТУ и окончил его, получив квалификацию инженера-механика по котельным установкам. Семь лет работал по специальности в Министерстве энергетики и электрификации. И одновременно участвовал в спектаклях эстрадно-театральной студии «Наш дом» при Доме культуры гуманитарных факультетов МГУ, выступал с комедийными номерами. Вместе с ним в студии участвовали Марк Розовский, Александр Филиппенко, Максим Дунаевский, Илья Рутберг, Виктор Славкин, Альберт Аксельрод. К концу 1960-х Семен Фердман стал директором «Нашего дома», искал новых актеров в труппу, составлял репертуар. В уникальной студии возрождали традиции Мейерхольда, смело ставили авангардистские спектакли по произведениям Н. Гоголя, М. Салтыкова-Щедрина, А. Платонова, М. Зощенко, А. Хайта, Г. Горина, А. Арканова.

А в 1969-м «Наш дом» закрыли решением горкома КПСС. Семен вспоминал: «Студию разогнали, так как мы не играли патриотические спектакли об успеваемости студентов, а показывали серьезные постановки, которые не проходили по идеологическим меркам того времени». Фердмана позвали в Москонцерт выступать с эстрадными номерами. В конце 1960-х он участвовал в нескольких конкурсах и стал дипломантом одного из них. Вскоре Семен окончательно решил сменить нелюбимую профессию и ушел из Министерства энергетики, вступив на актерскую стезю.

Его робким дебютом в кино в 1967-м была эпизодическая роль туриста в фильме «Каникулы в каменном веке» режиссера С. Райтбурта. Здесь он пока еще Фердман. А первым опытом работы на телевидении стала детская образовательная телевизионная программа «АБВГДейка», в которой он играл грустного клоуна Сеню, и этот персонаж принес ему широкую популярность. Но вскоре ему пришлось уйти из программы: председателю Гостелерадио Лапину не понравился его орлиный профиль. В 1971-м он снялся в роли пионервожатого в ленте «Вперед, гвардейцы!» (киностудия «Таджикфильм»). Директор фильма решил сменить фамилию Фердмана на благозвучный псевдоним. «Но есть же в ведомости и Иванов, и Слуцкис...» «У этих товарищей – свои республики, – возразил директор. – Ну, тогда придумайте сами какую-нибудь шараду!» Так в титрах появился актер Семен Фарадá, а впоследствии Семен Львович и в паспорте сменил эту фамилию, которая, по словам актера, оказалась единственной среди встреченных им.

 

Великий мастер небольших ролей

Вскоре режиссер Юрий Любимов пригласил непрофессионального 40-летнего артиста в штат Московского театра драмы и комедии на Таганке, ставшего для него родным домом. Его первой ролью в театре был второй Бог в спектакле «Добрый человек из Сезуана» по Брехту (1964). Затем – сразу три персонажа, все без грима: управдом Босой, буфетчик Соков, конферансье Бенгальский в «Мастере и Маргарите» по Булгакову (1965); Жан, Важный господин, Буфетчик, Извозчик в «Что делать?» по Чернышевскому (1970); второй могильщик в «Гамлете» с Высоцким в главной роли (1971); отец Сони Гурвич в «А зори здесь тихие» по Б. Васильеву (1972). Последней ролью актера в Театре на Таганке стал в 1990 г. предприимчивый сосед Калабушкин в «Самоубийце» по пьесе Н. Эрдмана.

Его лучшими театральными работами считаются забитый учебой на скрипке ученик Загурского в несуразных брючках на подтяжках в спектакле «Пять рассказов Бабеля» и мудрый старый еврей, квартирный маклер в спектакле «Обмен» по Ю. Трифонову. Вдова Бабеля признала, что язык Семена более всех близок к интонациям Молдаванки. А Зиновий Гердт отметил, что роль маклера сыграна им на стыке трагизма, фарса и комедии. Любимов говорил: «Отсебятину Фарады утвердить. Пускай играют все как я сказал, а Фарада – как хочет». Фарада не раз приезжал с театром на гастроли в Израиль и встречался там с сестрой Евгенией, ее дочерью и внуками. Всего за три десятилетия Семен сыграл 24 театральные роли в 19 постановках, и почти каждая становилась событием.

«У Сени врожденное чувство юмора, необычайное. Так не придумаешь, как он может сказать, – вспоминала его жена, актриса Мария Полицеймако. – Да он может и не говорить, а просто посмотреть или пройти. Сеня на спор мог прочитать „Стихи о советском паспорте“, и через две минуты люди просто валялись со смеху, хотя он не искажал ни одного слова». С большой любовью писал о друге Григорий Горин: «В его внешности ничего от привычного актерского облика. Плотная коренастая фигура, на которой вечерний концертный костюм сидит мешковато. Волосы курчавятся, как их ни прилизывай. Щеголеватая тонкая ниточка усов находится в некотором противоречии с большими печальными темными глазами... Зал встречает его бурными аплодисментами и улыбками узнавания». Через маску «непутевого человека» проступают черты собственного характера Семена: «Его юмор выживания нам еще пригодится. Будем же благодарны артисту, который щедро нам его дарит».

Наиболее широко и полно творческая активность Фарады развернулась в кино. Артист снялся в эпизодах более чем ста фильмов. Казалось бы, незначительные роли, но без него эти картины потеряли бы изюминку. Персонажи Фарады зачастую вообще лишены имен. В его фильмографии можно найти такие роли, как Князь, Милиционер, Губернатор, Парикмахер, Оператор, Бармен, Ресторатор, Мафиозо, Мрачный, Грузин – все эти персонажи так и были обозначены в титрах. Известность в мире кино пришла к нему в 1979 г., когда он сыграл в трагикомедии М. Захарова и Г. Горина «Тот самый Мюнхгаузен» главнокомандующего в нелепой треуголке, строгого с солдатами, смиренного перед «вашим высочеством». Изречения полководца стали перлами: «Талия – на десять сантиметров ниже, чем в мирное время». – «Ниже?» – «То есть выше». – «А грудь? Оставляем на месте?» – «Нет, берем с собой»; «Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту! Просил передать, чтоб не расходились»; «А где же наша гвардия?» – «Вероятно, обходит с флангов». – «Кого?..» – «Всех!». В комедии «Гараж» тех же авторов Фарада – тромбонист оркестра Гостелерадио, включенный в состав пайщиков в виде исключения общим голосованием, – горестно восклицает: «Будь проклят тот день, когда я купил машину!» Еще в одной их сатире – «Дом, который построил Свифт» – он сыграл напыщенного губернатора Ирландии лорда Уолпа.

Григорий Горин об этих ролях писал: «Он демонстрировал комическую величественность тупости... которая претендовала на верноподданническое почтение, а на самом деле вызывала лишь анекдоты и ироническую улыбку. Семен Фарада умеет создавать непроницаемое лицо. Оно тем серьезней, чем больше смеется артист в глубине души».

Актер всю жизнь мечтал о драматических ролях, но режиссеры чаще видели в нем простоватого наивного комика и не давали полностью раскрыться всем граням его творческого потенциала. Одной из серьезных работ Фарады стал фильм А. Германа «Мой друг Иван Лапшин», в котором актер сыграл коллегу главного героя – начфина Джатиева. А своей лучшей ролью в кино oн считал печальный образ Хаймовича в лирической комедии Эфраима Севелы «Попугай, говорящий на идиш» – доброго пожилого портного из Вильно, жалкого любовника, который остался один после уничтожения в гетто его близких. «По сюжету я должен был заплакать. Но мне не надо было закапывать в глаза глицерин, как обычно делают в кино».

В 1980-е гг. карьера артиста стремительно набирает обороты. Он мастерски снялся в эпизодах картин «После дождичка в четверг» (шах Бабадур), «Убить дракона!» (дирижер), «Возвращение резидента» (торгаш), «Будьте моим мужем» (посетитель ресторана) и др. В двухсерийной ленте «Чародеи» по сценарию братьев Стругацких сыграл хитрого гостя с Юга, бродившего по коридорам института с воплем: «Ау, люди! Ну кто так строит?!». Изначально у его персонажа было всего четыре фразы, но Фарада так удачно импровизировал на съемочной площадке, что в сценарий добавили новые сценки.

Признанный мастер эпизода, Семен часто фантазировал в кадре. Так, снимаясь в «Доме, который построил Свифт», он придумал неожиданную реакцию на мешавшую ему ситуацию. В сцене, когда партнер в роли судьи наклонялся к более низкому Семену для реплики, кисточка его шапки всё время прилетала Фараде прямо в лицо. На одном из дублей тот достал ножницы и отрезал ее. Режиссер счел дубль идеальным для фильма. Незадачливый аферист, ставящий диагноз в качестве врача: «Молодой человек, у вас прекрасный гипс, он абсолютно белый» («Миллион в брачной корзине»), мистер Томпсон с его репликой «Джентльмены, а поезд уже ушел?» («Человек с бульвара Капуцинов»), циник, предлагающий: «Селянка, хочешь большой и чистой любви? Тогда приходи вечером на сеновал», или «Нам кузнец не нужен. Что я, лошадь что ли?» («Формула любви») – это всё Семен Фарада.

Актер охотно озвучивал фильмы, его голосом говорят Джулио Бандитто и Бармалей в мультфильмах Давида Черкасского «Приключения капитана Врунгеля» и «Доктор Айболит». Его приглашали на телевидение, он снялся в эпизодах киножурнала «Ералаш». После того как в 1988 г. актеру сделали операцию на сердце, он всё равно продолжал сниматься. Сыграл мрачного агента в экранизации повести М. Булгакова «Роковые яйца», ресторатора в картине «Бульварный роман» по повести В. Пикуля «Ступай и не греши». В картину Д. Астрахана по произведениям Шолом-Алейхема Семена Львовича почему-то не утвердили. А Л. Гайдай приглашал его сняться в картине «На Дерибасовской хорошая погода, или Hа Брайтон-бич опять идут дожди» в роли еврея Каца, но Фараде она показалась обидной, и он от нее отказался. Последний раз актер появился в 2000 г. в «Бременских музыкантах & Co» в роли королевского врача. Как повелось в этой стране, «за крупные заслуги в области искусства» званием народного артиста Российской Федерации он был увенчан в 1999 г. под занавес творческого пути.

 

Формула его любви

Семен Фарада однажды сказал: «Я во всём ищу что-нибудь радостное. Ведь счастье и есть радость, которую испытываешь, выполняя любимую работу и общаясь с любимыми людьми». Любимых друзей у него было немало, а единственную любимую женщину он нашел далеко не сразу. Семен был трижды женат. О своих первых бездетных семьях он писал: «Мои жены не были связаны с театром, оба брака были случайные. Любви не было – так, привязанность». А в 1972 г. в Театре на Таганке он встретил актрису Марию Витальевну Полицеймако из потомственной театральной семьи. Она тоже побывала замужем и растила сына от первого брака. «Маша мне часто помогала в работе, так как я был новый человек в театре, – вспоминал Фарада. – Она красивая, добрая, отзывчивая женщина. И я по уши влюбился».

Они вместе играли в спектаклях и через два года поженились, разведясь с прежними супругами. «Мне было 43 года, когда Маша родила сына Мишу. Я чуть с ума не сошел от счастья. Нес его на руках из роддома. Отдавал ему всё свободное время, хотел научить всему, что умел или что сам не умел, но хотел, чтобы умел сын. Боролся с его аллергией, приучал к спорту, возил в музыкальную школу и в Коктебель». Михаил стал актером театра и кино, певцом и телеведущим, отцом двух дочерей и сына, преемником династии Полицеймако.

Семейное счастье Семена, Марины и Миши длилось четверть века. Но уже в 1988-м у Фарады начались проблемы с сердцем, и ему поставили искусственный сердечный клапан. Более десяти лет он активно трудился, даже играл в футбол, пока в июне 2000-го не потерял лучшего друга Гришу Горина. Через неделю после его похорон Семен Львович перенес обширный инсульт с нарушением речи и движения ног. Он был вынужден заново учиться говорить и ходить, а через полтора года сломал после неудачного падения шейку бедра. Последовали еще три операции, затем – второй инсульт. На протяжении следующих девяти лет тяжелой болезни за любимым человеком ухаживали жена и сын, который вынужден был уйти из театра, чтобы больше зарабатывать на лечение отца и оплату сиделок. Сотрудники, многочисленные друзья и поклонники кумира оказывали моральную и материальную поддержку его семье. Вечером 20 августа 2009 г. вследствие хронической сердечно-сосудистой недостаточности Семен Фарада скончался на 76-м году жизни в госпитале Вишневского в Москве. Он похоронен на Троекуровском кладбище в одном ряду с Вячеславом Невинным и Виталием Вульфом.

«Сеня сразу произвел на меня впечатление, потому что он очень настоящий, – вспоминает вдова. – Очень внимательный, серьезный, сдержанный, собранный и мало говорящий человек... Всего в своей жизни он достиг сам. Ему никто не помогал. У Сени был талант от Бога. Его умение говорить, держать паузу – научить всему этому нельзя. Это дано свыше... Он в жизни был человек замкнутый, даже мрачноватый. Я не могу сказать, что Сеня экстраверт, скорее он внутри себя. Но с огромным чувством юмора».

Рассказывает Михаил Боярский: «Его считали одним из лучших комиков Советского Союза. Амплуа, в котором работал Семен, чрезвычайно редкое... Очень сложно обозначить ту школу, которую он исповедовал, – это и Станиславский, и Чехов... Семен Фарада – это отдельное явление в нашем искусстве. Вспоминаешь его, и на лице сразу появляется улыбка, а в душе – только добрые воспоминания. Работать с ним было одно удовольствие. Он всё делал интереснее и оригинальнее. И при такой удивительной внешности был несказанно добр».

Сам Фарада никогда не чувствовал себя звездой, и славу свою он воспринимал достаточно иронично, с напускной важностью: «Когда мне говорят: „Вы – звезда!“, отвечаю: „Нет, я не звезда. Я – Млечный путь. А возможно, и Туманность Андромеды“».

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ