«В будущее возьмут не всех»

Он – самый известный современный художник еврейского происхождения, рожденный в СССР. Лауреат ряда премий и обладатель почетных дипломов. Автор 600 иллюстраций книг и журналов, картин, скульптур, инсталляций, альбомов и арт-проектов. Участник более 500 престижных персональных и групповых выставок в разных странах. Его шедевры представлены в постоянных экспозициях крупнейших музеев и галерей мира. А две работы стали самыми дорогими произведениями искусства ХХ в., проданными на аукционах.

 

«Так я стал рисовальщиком»

На свет Илья появился 30 сентября 1933 г. в Днепропетровске (ныне Днепр, Украина) в семье бухгалтера Беллы Юделевны Солодухиной и слесаря Иосифа Бенционовича Кабакова. Когда началась вой­на, отца взяли в армию, в 1943-м он погиб на фронте. Мать с сыном эвакуировались в Самарканд, куда переехал Ленинградский институт живописи им. Репина. Ильюша с детства увлекался рисованием, и мама отдала его в художественное училище при институте. В 1944-м институт переехал в Загорск, затем – в Ленинград. Но прописку там Кабаковым не дали, мать осталась в Загорске, а Илью перевели в Московскую художественную школу, где он прошел курс обучения на рисовальщика. Жил в общежитии, знакомился с русским и западным искусством, рисовал с натуры.

Кабаков окончил школу в 1951-м с дипломом иллюстратора и, благодаря благозвучной фамилии, поступил в Суриковский художественный институт на отделение графики. На втором курсе выбрал основной дисциплиной книжную иллюстрацию и начал зарабатывать оформлением детской литературы. Годы обучения проходили без особого энтузиазма: «Наши педагоги не только не любили свое дело, некоторые из них приходили полупьяными... Не помню ни одного учителя ни в художественной школе, ни в институте, который бы любил это занятие и желал бы кому-то что-то преподать». Отсутствие личного пространства, невозможность вздохнуть полной грудью – все это позже отразится на мировосприятии художника, сформирует образ замкнутого в убогом окружении героя работ Кабакова – «маленького человечка», который мечтает о свободе. С юности художника угнетала мысль, что советская система, не спрашивая человека, определяет для него роль рядового в армии послушных патриотов, без возражений готовых делать что прикажут, на своем месте в иерархии плановой бюрократии. Чтобы избежать избыточного давления системы, Кабаков решил мимикрировать. В студенческие годы с друзьями на подмосковной даче он создал ряд портретов, пейзажей, натюрмортов в духе Сезанна, общался с авангардистом Робертом Фальком.

В 1957-м юноша успешно защитил дипломную работу – иллюстрации к роману Шолом-Алейхема «Блуждающие звезды». Получил прилично оплачиваемую по советским меркам работу иллюстратора, в основном детских книг. Сотрудничал с издательством «Детгиз» и журналами «Малыш», «Мурзилка», «Веселые картинки», «Знание – сила». Этому делу Кабаков посвятил 30 лет жизни, оформив около 150 книг, журналов, сборники и альманахи. Среди них – еврейских авторов: В. Лифшица «Взлетная дорожка»; С. Маршака «Дом, который построил Джек»; Э. Котляра «Андрюша с Кирюшей»; Ю. Тувима «Детям» и др. А роман Бориса Олевского «Ося и его друзья» просто вдохновил иллюстратора: «Случилось невероятное. Неожиданно глас моей нации, моего прошлого зазвучали во мне. Я начал видеть эту книгу и происходящее в ней не просто как читатель, а воспринял ее с ранее не знакомыми мне еврейскими интонациями и подробностями... Пробились моя еврейская суть и мое еврейское мироощущение».

Кабакову удалось создать яркие, запоминающиеся образы, на которых выросло не одно поколение советских детей. Но сам мастер смотрел на профессию иллюстратора как на способ заработать деньги. «Я не любил делать детские рисунки, но знал, как их имитировать, чтобы мне заплатили, – признавался он впоследствии. – Если бы художественный редактор видел, что я не искренне рисую зайца, а подражаю его изображению, он бы меня выгнал из издательства». Уже тогда Кабаков резко отличал жизнь «для них» от искусства «для себя»: «Я сразу принял решение жить как нормальный советский человек, по законам этого общества. В искусстве для себя можно быть свободным, выражать свои мысли так, как их сознаешь, а в жизни стараешься быть как все». В этом и лежит ключ к пониманию двойственности натуры художника в советский период жизни: он был популярен как книжный иллюстратор, представитель официального искусства, и одновременно – как один из самых ярких новаторов в параллельном мире искусства неофициального.

 

Отец московского концептуализма

В 1965 г. Илья Кабаков стал членом Союза художников СССР, получил комнату в коммуналке, участвовал в выставках в кафе «Синяя птица», оборудовал студию на чердаке дома на Сретенке с черным ходом по лестнице, заваленной мусором. Кабаковская мастерская становится местом диссидентских встреч и дискуссий. Она сыграла важную роль в формировании «московского концептуализма». Это художественное направление постмодернизма возникло в неофициальном искусстве СССР в начале 1970-х гг. В него входили И. Кабаков, В. Комар, А. Меламид, Ю. Альберт и др. Илья так определил его: «Художник начинает мазать не по холсту, а по зрителю». Его «Ответы экспериментальной группы» стали первым концептуальным проектом в стране. В нем нет картин, только фразы, записанные в таблице, напоминающей объявления и расписания, – неотъемлемую часть советского учреждения. Концептуалисты считали, что цель искусства – в передаче идеи. Его объектом может стать любой предмет, явление, процесс; оно обращается не к эмоциональному восприятию, а к интеллектуальному осмыслению увиденного. Каждый художник делает что хочет, выражая этим свою индивидуальность с помощью фраз, схем, фотографий, чертежей.

В условиях «железного занавеса» основной темой для московских концептуалистов становилась советская действительность в жанрах живописи и графики, а к середине 1970-х – перформанса, инсталляции, акции, объекта. Трагедия тотальной несвободы человека и в то же время осознание неограниченных возможностей своего «я» – ведущие для Кабакова темы. Страх, как признавался он годы спустя, был чертой его поколения. Благополучный иллюстратор – внешняя оболочка, которая скрывала личность художника, занятого поисками собственного «я», протестом против «красивого», «правильного», «реалистичного». Объектом своей живописи Кабаков тех лет чаще брал коммунальную квартиру и ее обитателей, отстраненно-насмешливо показывая их со всеми «прелестями».

Он создал новаторский жанр – альбом как набор листков с рисунками и текстами. Так, в серии «Душ» (1964) изображен человек, стоящий под душем, из которого вода выливается, не касаясь тела. Альбом был выставлен в Италии, и это поссорило автора с советскими органами. По мнению критиков, картина символизировала дефицит материальных ресурсов при социализме, а Кабакова окрестили «голосом антисоветского поколения». Но художник утверждал, что просто изобразил человека, который постоянно чего-то ждет. Тогда же он соорудил громоздкий объект «Автомат и цыплята» – комбинацию скульптуры и картины в виде ящика, обтянутого холстом, обложенного гипсом и покрытого краской. Некоторые пытались трактовать автомат как некую власть, а цыплят – как диссидентов, которые от нее прячутся. В 1965-м появилась еще одна антиэстетическая картина-рельеф Кабакова «Голова с шаром», сатирически уподобляемая наглядному пособию по биологии. А в 1969-м он сотворил картину большого формата «Смерть собачки Али» – абсурдную историю столкновения поезда, самолета, слона и собаки, выброшенной в нижний угол.

В 1970-х Кабаков осуществил проект из 55 альбомов серий «Десять персонажей» и «На серой бумаге», названный «концептуалистским комиксом» о безумных и чудаках. Первым персонажем стал «Полетевший Комаров», увлекавший за собой других любителей полетов в райские небеса. «Вшкафусидящий Примаков» – ключевой символичный персонаж эпохи застоя, который растворился в темноте гардероба, предпочитая воображать окружающий мир, не покидая своего убежища. «Математический Горский» – история болезни героя с дуршлагом на голове, мужским носком на носу и конфетой «Белочка» на ухе, обозначенными цифрами. «Мучительный Суриков» видит лишь крошечный фрагмент мира, а все остальное застлано пеленой, за которой обнаруживается бессмысленная мозаика. Конторский служащий «Украшатель Малыгин» выводит свои рисуночки на полях и уголках бюрократических документов, не в силах заполнить белизну посередине. «Вокноглядящий Архипов» – пациент, целыми днями смотрящий в больничное окно; «Щедрый Бармин» присваивает людям названия предметов и имена-отчества знакомых; пациентка психоаналитика «Анна Петровна видит сон», в котором умершая подруга как золотистый шарик парит над землей в форме огромного чайника. Это все маленькие люди из коммуналок, затравленные и задушенные общей атмосферой. «Мои персонажи идеологи, – поясняет автор. – Каждый из них проводник и жертва своей идеи – собирания мусора или спасения мира. Каждый из этих персонажей персонифицирует одну из моих идей-фикс, страхов, желаний».

В конце 1970-х Кабаков переходит к моделированию инсталляций. Одна их них – диптих «Доска-объяснение картины „Сад“», (1978). Зритель видит доску с комментарием к абстрактной картине, проходит по коридору и читает тексты о том, чтó в этом саду есть, входит в пространство картины с зелеными пятнами и начинает медитировать. Тексты к картине содержат мнения воображаемых зрителей, демонстрируя сомнительность их интерпретаций. Другой пример – картина в духе сюрреализма «Чья это терка?»: на абстрактной доске изображен натуральный кухонный инструмент. На вопрос персонажа слева персонаж справа отвечает: Ольги Марковны. В контексте коммунальной кухни обнаруживается коллективистский абсурд «совка».

1980-е характерны для Кабакова обострением социальной направленности инсталляций. В эпатажном коллаже «Мастера искусств» – актеры, режиссеры, герои соцтруда с наградами в виде казенных открыток на приватной стенке. Скандальная экспозиция «Ящик с мусором» по замыслу автора принадлежит некоему безумному коллекционеру, который собрал мусорные вещи и раритеты, нацепив на них бирки с надписями, в основном ругательными – из-за чего на выставке в Третьяковке пришлось сменить этикетки и убрать часть мусора в ящик, закрытый стеклянным колпаком. Та же история – с картиной «Вынос помойного ведра» в виде расписания, дотошно выведенного каллиграфическим почерком художника, совершающего ритуал по графику. Мусор для Кабакова – образ советской действительности, «синоним самого существования, поскольку нет никакого смысла вообще что-либо расчищать и строить, если все превратится в мусор. Образ нашей жизни представляется мне огромной мусорной кучей, которую невозможно разгрести». Композиция «Человек, который улетел в космос из своей комнаты» в музее просматривается сквозь щель в заборе. Комната оклеена советскими лозунгами, на потолке – разрыв, образованный нелепой конструкцией, которая выбросила вверх человека, осуществив его мечту о покорении космоса и бегстве от унизительной социалистической реальности. Многие работы Кабакова не могли быть экспонированы в СССР, но вскоре попали на групповые выставки в Кёльне, Бохуме, Лондоне, Венеции, Вашингтоне. А первая персональная выставка художника прошла только в 1985 г. в Берне (Швейцария), но автора туда не выпустили.

 

Тотальная инсталляция

Впоследствии свои масштабные проекты художник стал называть «тотальной инсталляцией» – выдуманным художественным пространством, которое нельзя понять, смотря на него со стороны, а нужно войти внутрь и обжиться в нем. «Инсталляция построена на определенной игре свободы и несвободы. Зритель прогуливается внутри нее, он охвачен ею, но не свободен от нее полностью, как в традиционной картине. С другой стороны, в картине художник диктует зрителю определенную точку зрения, в то время как в инсталляции зритель может ее свободно выбирать». Кабаков первым открыл в таком формате для западной аудитории неприглядность советского быта путем погружения в его специфическую среду. В интервью он сказал: «...Жить в ней нельзя, но и жить иначе тоже нельзя, потому что из коммуналки выехать практически невозможно... Для западного человека просто непонятно, как люди могут обречь себя на такие мучения, как почти поголовная жизнь в коммуналках, где все готовят на одной кухне, ходят в один туалет». Художник признал, что для него единственным способом избежать разрушения собственной личности в бытовых конфликтах с соседями был уход в собственный мир, где скотские условия существования можно было высмеять при помощи остроумных сопоставлений.

В полной мере воплотить в жизнь свои замыслы Кабаков смог только после эмиграции. В 1987 г. он получил стипендию от Kunstverein Graz (Австрия) и домой больше не вернулся. В 1989-м французское правительство и Германская служба академического обмена дали ему гранты, позволявшие жить и творить за границей. В том же году его работы были показаны в Центре Помпиду в Париже. Он живет в основном в Нью-Йорке на Лонг-Айленде вместе с супругой Эмилией Леках, землячкой из Днепра и дальней родственницей. Эмилия – третья жена Ильи (первые два брака были неудачными). В 1972-м она уехала из СССР в Израиль, позже – в США. В семейном дуэте стала другом и соавтором мужа, менеджером, промоутером и казначеем, значительно приумножив его состояние.

С 1992-го Кабаков преподавал во Франкфурте-на-Майне, его работы экспонировались в Касселе. А первой зарубежной инсталляцией стала картина «Туалет» (1992), в которой уютная гостиная размещена в одном пространстве с отвратительным общественным сортиром с кабинами без дверей. «Как построить и сохранить стену между собой и другими, чтобы они только показывались над краем этой стены, но не прыгали ко мне сюда, вовнутрь отгороженного от них пространства?» – иронически спрашивала аннотация экспоната. «Туалет» на западе был воспринят как злая и грустная сатира на потребительское убожество СССР. В поздних инсталляциях Кабаков стремится перевести опыт советской жизни на язык универсальных метафор. Он строит нелепые конструкции, заполняя их комбинациями разных существ и вещей («Новостройка», «Коммунальная квартира», «Кто эти человечки?», «Читальный зал», «Он потерял рассудок, убежал, голый», «Жизнь мух», «Операционная», «На крыше» и др.).

Одна из главных его идей – человек погружен в иррациональный быт. Полуразвалившаяся будка, украшенная короной из лампочек в виде надписи «СССР»; бетонная автобусная остановка с мозаичными пионерами на боку; деревенский туалет с пятиконечной звездой на двери; стенд по технике безопасности с картинками-инструкциями, на которых мужчины в длинных шароварах делают что-то очень важное; долгий ряд столов с зелеными лампами и бюрократическими карточками, исписанными мелким почерком; сатирическая стенгазета, к которой прикреплены клетка с живой канарейкой и большая резиновая галоша – это все разные аспекты тоталитарной системы в воображении художника. «Наши инсталляции – не только об СССР, – подчеркивает художник. – Они затрагивают огромное количество философских и житейских вопросов. Хорошее искусство многогранно... Для каждого человека у нас заложено огромное количество ассоциаций и референций: для критика, для философа, для искусствоведа, для простого зрителя».

В последние годы работы Кабакова становятся все более сложными и абстрактными. Существенную роль в них играет проблема взаимоотношения человека и общества с искусством («Неповешенная картина», «Иллюстрация как способ выживания», «Дворец проектов», «Возвращение к живописи», «Лабиринт» и др.). Сам художник постоянно возвращается к травме коммунального бытия, лишающего человека интимного пространства: в снятом в эвакуации углу, в интернате училища, в студенческом общежитии. В инсталляции «Нома, или Московский концептуальный круг» (1992) он попытался схематически переосмыслить отечественный авангардизм (от «ном» – часть тела бога Озириса) в образе некоего «синхрофазотрона», ячейки которого посвящены «апостолам» московского концептуализма, включая самого автора.

С большим успехом проходили выставки Кабакова в Норвежском национальном центре современного искусства, Нью-Йоркском музее Гуг­генхайма, кёльнском Кунстхалле, на Венецианской биеннале и выставке documenta в Касселе. 1990-е гг. стали периодом мирового признания художника: он получил премии от датских, германских и швейцарских музеев, почетный диплом Венецианской биеннале, звание кавалера oрдена Искусств и литературы Министерства культуры Франции. В 2008 г. вместе с супругой был удостоен Premium Imperiale императора Японии Акихито. Иx творчеству посвящены документальные фильмы «С мухами и ангелами» (ФРГ, 2009), «Странный город Кабаковых» (Франция, 2013), «Бедные люди. Кабаковы» (Россия, 2018).

Вступление в XXI в. отмечено новыми персональными выставками Ильи Кабакова: Санкт-Петербург (2004), Москва (2005), Нью-Йорк и Бильбао (2006), Дортмунд и Франкфурт (2007), Берн и Эссен (2010), Ганновер и Тоскана (2012), Париж (2013), Австрия и Швейцария (2014), Берлин (2019). Летом 2007-го в Лондоне на аукционе Phillips de Pury & Company картина Кабакова «Номер люкс» была куплена за 4 млн долл., и он стал самым дорогим русским художником второй половины XX в. А в феврале 2008-го его картина «Жук» ушла с молотка на том же аукционе за 5,84 млн долл.

В ряде городов Европы и США состоялся цикл мероприятий супругов Кабаковых «Корабль толерантности», получивший премию Cartier за лучший художественный проект. В культурных центрах и школах прошли лекции и дискуссии по проблемам мира, толерантности и дружбы в современном обществе. Кульминацией стал построенный на месте деревянный корабль, паруса которого были расписаны школьниками. «Проект „Корабль толерантности“ – это диалог, обращенный ко всем, а не к избранному кругу интеллектуалов, – считает Кабаков. – Главное в нем – не показать самого себя, чего хочет каждый, а показать, что другой точно такой же, как и ты».

В Москве открылась «Альтернативная история искусств и другие проекты» Ильи Кабакова, а в Эрмитаже в Санкт-Петербурге – постоянная инсталляция «Красный вагон», представляющая собой утопию в стиле соцреализма. Она состоит из выполненной в конструктивистской манере деревянной лестницы, девятиметрового ящика – «вагона» – и небольшого крыльца со сломанными ступенями, засыпанного строительным мусором. «Когда заходишь внутрь и садишься на деревянную лавочку, переносишься в полумрак пустого пространства, в глубине которого по стенам развешаны картины с образами из советского будущего и звучит сентиментальная музыка 1930–1960-х гг., – пояснила Эмилия Кабакова. – Мы хотели создать петлю времени, где будущее соединяется с прошлым совершенно странным образом. Первая часть (лестница) представляет собой утопическую мечту движения к будущему. Но внутри вагона человек, наоборот, погружается в прошлое. А третий элемент тотальной инсталляции – период перестройки с мусором. Вместо энтузиазма и желания приблизить светлое будущее у зрителя возникает ощущение ностальгии и желание повернуть время вспять».

Художники полагают, что запечатленные ими периоды истории совпадают также с этапами развития в СССР изобразительного искусства: «Сначала конструктивизм, потом социалистический реализм и последнее – неофициальное искусство. Лестница, которая у ранних авангардистов вела в новый рай, здесь ведет в никуда, а сам „вагон“, который должен мчаться вперед на большой скорости, обречен на вечную стоянку, не имея даже колес».

В 2018-м Эрмитаж и Третьяковская галерея представили новую ретроспективу работ художника. Центральное место в ней заняла инсталляция «В будущее возьмут не всех», изображающая уходящий вагон и перрон, на котором остались картины, не попавшие в будущее. Эмилия Кабакова рассказала: «Это нарратив, история художника, его страхов, неуверенности в будущем своих работ. Возьмут ли меня в это самое будущее? Кого возьмут? Кто останется? И кто решает? Эти вопросы волнуют всех художников...» Бесспорно, Илье Иосифовичу Кабакову в сокровищнице мирового изобразительного искусства обеспечено достойное место. Художник скончался 27 мая 2023 г., не дожив до 90-летнего юбилея всего лишь четырех месяцев.

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ