Рисунки – свидетели правды

«Ужасающие события в Терезинском гетто, казалось, сами просились на бумагу, и я взял за правило быть всегда наготове с альбомом для набросков в руке».

Лео Хаас

 

Судьбу Лео Хааса – художника, прошедшего пять лагерей уничтожения, – точно отражают его произведения. Он сумел не просто победить смерть, но и работать, писать, рисовать, запечатлевая ад Холокоста, в котором вынужден был жить долгие годы. Родившийся в начале прошлого века в Австро-Венгрии, обучавшийся живописи и проживавший в Германии и Австрии, он к началу нацистского вторжения был вполне сложившимся профессионалом, и этот профессионализм неоднократно спасал ему жизнь даже тогда, когда он находился на волосок от смерти.

•

17 июля 1944 г. в кабинет к коменданту Терезиенштадта Карлу Раму была доставлена группа художников. Их звали Лео Хаас, Отто Унгар, Бедржих Фритта и Феликс Блох. Они работали в графической мастерской гетто. Художников обвиняли в участии в коммунистическом заговоре и в том, что они изображали на своих рисунках, переправляемых в нейтральные страны, реальность жизни гетто. Их допрашивали офицеры СС, включая коменданта гетто Карла Рама и полковника Адольфа Эйхмана. Допрашиваемые отрицали обвинения, заявляя, что изображали ту действительность, которая их окружала.

Арест и последовавшее за ним заключение художников вместе с семьями в Малую крепость Терезина, где они подверглись многочисленным допросам и пыткам, получило название «дело художников». Лео Хаас, герой нашего повествования, был единственным членом этой группы, сумевшим пережить Терезиенштадт.

Лео родился 15 апреля 1901 г. в Опаве (нем. Троппау), маленьком городке в Австро-Венгрии, в семье Антонина Хааса и Марии Ригельхаупт. Родители его были традиционными евреями. Кроме старшего Лео в их семье подрастали еще двое детей – сын Хуго и дочь Эльвина.

Мать Лео любила живопись, ее отец был художником-декоратором. Талант к искусству унаследовал также и ее сын, который с юных лет подавал надежды в живописи и игре на фортепиано.

Еще будучи школьником, Лео начал рисовать карикатуры. Учитель рисования порекомендовал одаренному подростку продолжить обучение живописи, и он переехал в Германию, в Карлсруэ, чтобы учиться там в Академии изящных искусств. Первый год его обучения финансировал состоятельный родственник, живший в США, но когда тот неожиданно скончался, Лео пришлось зарабатывать на жизнь и учебу самостоятельно: он подрабатывал игрой на фортепьяно в барах и ресторанах, а заодно рисовал портреты посетителей.

В 1921 г. Лео перебрался в Берлин. Экономическое положение Германии в предвоенное время постоянно ухудшалось, росла инфляция. Лео Хаас как гражданин Чехословакии в Германии был объявлен «враждебным иностранцем», вследствие чего за учебу в академии должен был платить в пятикратном размере. Лео подумывал уже бросить учебу, но судьба подарила ему встречу с художником Эмилем Орликом, у которого он начал брать уроки живописи, а затем стал его помощником. Позднее он пoзнакомился с художником Вилли Якелем, обучавшим его искусству графики. Он начал работать в студии графического дизайна, и это стало основным источником его дохода.

Хаас тяготел к экспрессионизму – художественному течению, к которому принадлежали такие выдающиеся живописцы, как Франц Марк и Эрнст Людвиг Кирхнер. Его вдохновляли также такие мастера живописи, как Гойя и Тулуз-Лотрек. В 1923 г. Хаас совершил поездку по Франции, посетив сначала Париж, а затем Альби – родину Тулуз-Лотрека, где в местном музее изучал работы художника. Оттуда он направился в Арль, где творил Винсент ван Гог, и в Марсель, столь любимый Полем Сезанном.

После посещения Франции Лео Хаас два года проработал журнальным карикатуристом в Вене, а затем вернулся на родину, в Опаву. Там он занялся литографией, продолжал работать карикатуристом и писать портреты. В 1929 г. Хаас женится на Софи Херман и становится известным портретистом, зарабатывая достаточно денег для содержания своей семьи и для поддержки родителей.

Тогда же он вступил в Союз германских художников, в котором состоял до 1935 г. и который покинул в знак протеста против прихода нацистов к власти. В это же время он становится директором небольшой типографии. В 1937 г. после вспыхнувших в Опаве беспорядков работы Хааса были провозглашены «дегенеративным искусством». После печально известной «Хрустальной ночи» в ноябре 1938 г. Лео и его жена переехали к ее родителям в Остраву.

•

15 марта 1939 г. Богемия и Моравия были оккупированы нацистами, и там были введены в действие антиеврейские Нюрнбергские расовые законы. Евреев стали выгонять с работы и лишать имущества. Лео был направлен на принудительные работы по очистке и ремонту канализационных коллекторов.

В октябре 1939 г. Хаас был депортирован в трудовой еврейский лагерь Ниско в Польше, расположенный неподалеку от Люблина. Этот лагерь был предшественником Аушвица, созданным по инициативе Адольфа Эйхмана и лично контролируемый им.

В Ниско Лео работал водителем фургона, доставлявшим продукты питания и строительные материалы из Люблина, а также учеником портного и сапожника. Находясь там, Хаас рисовал портреты солдат СС, что давало ему возможность получать улучшенное питание, а также художественные материалы. Лео разрешалось свободно передвигаться по лагерю, что позволяло зарисовывать прибывающие и уходящие транспорты и повседневную жизнь Ниско.

Когда в июне 1940 г. лагерь Ниско был ликвидирован, многие заключенные бежали на другой берег реки Саан, который контролировался Красной армией. Остальные несколько сотeн заключенных были отправлены в те города, откуда они были депортированы. Лео Хаас был среди них.

В апреле 1940 г. он вернулся в Остраву. Узнав, что его жена Софи планирует бежать на восток, Лео был вынужден развестись с ней, чтобы не оставлять отца одного. Его мать скончалась за год до того.

В это время он знакомится с Эрной Давидовиц, впоследствии ставшей его второй женой. Семья Эрны занималась тайной переправкой беженцев в Польшу. В 1941 г., после смерти отца, Хаас присоединился к семье Эрны и также активно занимался подделкой документов и переправкой евреев на восток. По этой причине в августе 1942 г. он был арестован гестапо, а в сентябре отправлен в гетто Терезиенштадт, куда массово депортировали евреев из Остравы. «Ночами, район за районом, город „очищали“ от евреев, – вспоминал художник Иегуда Бэкон, так же, как и Лео Хаас, проживавший в Остраве. – Никто из оставшихся не знал, куда девались люди. Когда подошла наша очередь, выяснилось, что всех свозили на специальное место сбора, откуда был один путь – в Терезинское гетто».

•

29 сентября 1942 г. Хааса, Эрну, ее родителей, а также брата и сестру Лео отправили в Терезиенштадт – так называемое «образцово-показательное гетто», расположенное в 60 км к северу от Праги на территории бывшего города Терезин.

Условия жизни в Терезине отличалась от условий в других гетто и концлагерях. Организационными вопросами там занимался Совет старейшин, который возглавлял раввин Якоб Эдельштайн. В гетто имелись больница и школа, работала библиотека, был организован оркестр и театр, а охранявшие гетто чешские жандармы помогали заключенным поддерживать связь с внешним миром.

Гетто Терезиенштадт было абсолютно перенаселено. В нем поселили 60 тыс. евреев, хотя оно могло вместить всего 17 тыс. Перенаселение значительно отяготило условия жизни заключенных: люди голодали, поскольку питание было крайне ограниченным, ухудшились санитарно-гигиенические условия, началось распространение инфекционных болезней. К концу 1942 г. в Терезине умерло более 15 тыс. человек.

Нужно отметить, что в гетто Терезиенштадт были депортированы многие деятели искусства: музыканты, художники, артисты... Поначалу Лео направили на тяжелую работу по перевозке материалов для строительства железной дороги, но после того, как он нарисовал портрет раввина Якоба Эдельштaйна, его перевели в графическую мастерскую проектно-технического отдела Терезина.

Этот отдел, среди прочего, занимался подготовкой проектной документации для организации строительства железнодорожной ветки, проходящей через гетто. В мастерской работали известные и талантливые художники Отто Унгар, Феликс Блох, а также Бедржих Фритта, возглавлявший их команду. Он стал близким другом Лео Хааса.

В гетто Хаас рисовал портреты своих коллег, а также вел кружок рисования для детей, за что получал дополнительное питание и часто приносил его в детский блок.

Работа в графической мастерской позволяла ее сотрудникам свободно перемещаться по гетто. Пользуясь этим, Хаас навещал жену Эрну и своих родных. Свободное перемещение также открывало художникам доступ к бумаге и краскам, которые они тайком использовали для выполнения собственных работ, стремясь отразить в них и задокументировать реальную жизнь гетто. Это было для них одновременно и актом неповиновения, и выражением надежды на то, что мир сумеет узнать об ужасах гетто. Они делали это в глубокой тайне, опасаясь доносов.

«Мы были четырьмя художниками, работавшими в группе, – вспоминал Лео. – Под видом официальной работы мы начали делать наброски и эскизы о жизни гетто. Фритту, меня и других наших коллег захватила идея создать уникальные документальные свидетельства... Мы понимали, что играем с огнем: эсэсовцы расхаживали по городу и в любой момент могли нас обнаружить. Днем мы рисовали, прячась по чердакам или укрывшись в толпе, а ночью – в мастерской при свечах. Пожалуй, только сегодня я по-настоящему осознаю, какой это был огромный риск... Мы рассуждали так: если нас убьют, то хотя бы документальные свидетельства о жизни гетто сохранятся. Через некоторое время мы узнали, что в гетто были установлены нелегальные контакты с зарубежными странами и что наши работы уже переправлены в Швейцарию через границу Рейха».

Рисунки Лео Хааса ярко отражали страдания и ужасы Терезина. Он изображал множество различных сюжетов: голодных людей в поисках пищи, перевод заключенных гетто из одного жилища в другое, казармы гетто, портреты заключенных, зарисовки страдания больных и похороны мертвых. Так, например, на его рисунке «Собака СС» мы видим, как депортированных евреев отправляют на восток, в лагеря смерти. На их лицах лежит печать тревоги, страха и отчаяния. На картине «Прибытие транспорта» Хаас изобразил десятки обреченных людей, доставленных в концлагерь. От картины как будто веет холодом и ожиданием трагедии, над строем людей кружат черные птицы... Автор пометил рисунок в левом нижнем углу крошечной буквой «V» – символом подполья Терезиенштадта.

•

«Весной 1944 г. было объявлено о предстоящем посещении лагеря комиссией Красного Креста из Швейцарии. Приготовления к визиту, которому немцы в их затруднительной ситуации придавали большое значение, мы зафиксировали на бумаге», – вспоминал Лео.

Для маскировки истинных условий жизни в гетто нацисты организовали его «благоустройство». Улицам были присвоены названия, были разбиты парки и сады с ухоженными газонами, открыт детский сад. Кроме того, «портящие картину» 7500 больных и престарелых были вывезены из лагеря в Аушвиц. Сестру и брата Лео в октябре 1942 г. тoже отправили туда, и впоследствии они были уничтожены...

Художники также были привлечены к показному «благоустройству» гетто: они спроектировали ложные фасады для магазинов, разработали проект оформления территории гетто.

В июле 1944 г. для того, чтобы правда о жизни Терезина не была раскрыта, нацисты начали производить обыски по всей территории гетто, в том числе в проектно-техническом отделе, пытаясь разыскать работы художников. Лео Хаaс, Блох, Фритта и Унгaр, заранее предупрежденные об этом, спрятали ночью все свои рисунки и эскизы. Фритта зарыл около 140 рисунков во дворе, поместив их в металлический ящик; Унгaр спрятал в углублении стены одного из зданий, а Хаас с помощью одного из заключенных замуровал более 1500 эскизов и набросков в стене чердака казармы. Среди них были также работы, сделанные им в лагере Ниско. Чтобы не спровоцировать более тщательных поисков, художники оставили некоторые работы на виду.

Эсэсовцам стало также известно, что группа художников не только активно рисовала, но и умудрилась переправить часть своих работ в нейтральную Швейцарию через бывшего торговца произведениями искусства заключенного Лео Штрасса. Они провели безуспешный обыск и допросили Штрасса, который использовал свою «арийскую» семью и тесные связи с чешской полицией гетто для контрабанды документальных работ художников за пределы Рейха.

23 июня 1944 г. комиссия Красного Креста посетила Терезин, чтобы ознакомиться с условиями его жизни. Визит в целом произвел на членов комиссии ложное положительное впечатление, т. к. жизнь евреев была показана нацистами в «розовом свете».

«Вскоре после визита по Терезину прошел слух, что у командования СС возникли какие-то подозрения. Возможно, представителей Красного Креста все-таки не удовлетворили улицы, отполированные зубными щетками, и они хотели заглянуть за фасад „потемкинской деревни“. Похоже, они были хорошо осведомлены о том, что творится за кулисами этого „театра“. Источник утечки информации фашистам будто бы найти не удалось, однако факт остается фактом: через несколько недель после визита МКК мы получили предупреждение...» – рассказывал Лео.

•

Хааса, Фритту, Унгaра и Блоха арестовали и доставили на допрос к Адольфу Эйхману. «В качестве доказательства „вины“ нам показали по два-три рисунка каждого из нас. Капитан Гюнтер показал мне лист бумаги, на котором были изображены евреи, искавшие картофельные очистки, и спросил меня: „Как вам пришла в голову идея сделать такой рисунок, который искажает реальность? Вы действительно верите, что в гетто голодают? Люди из Красного Креста никоим образом не придерживались такого мнения“. Я спокойно объяснил ему, что это обычный набросок с натуры, что я увидел это по дороге на работу и зарисовал».

Эйхман был полон решимости выяснить, кто из узников создал контрабандные работы и кто осуществлял их контакты с внешним миром. Художники хранили молчание и после допроса были отправлены по «делу художников» в тюрьму гестапо, находившуюся в Малой крепости Терезина, где их жестоко пытали. Феликса Блоха охранники забили насмерть. Отто Унгару переломали пальцы руки так, что два пальца пришлось ампутировать. В Малую крепость были отправлены и семьи художников, а также их дети – пятилетняя дочь Унгара и трехлетний сын Фритты.

В это время Лео Хаас был занят на строительстве железнодорожных путей вместе с другими заключенными гетто. Многие из них погибли, выполняя эту каторжную работу, а сам Хаас сильно повредил ногу. Врач Павел Вроцлав, прооперировав Хааса с помощью подручных средств, сумел спасти ему жизнь. Лео Хаас был заключен в тюрьму на три с половиной месяца.

26 октября 1944 г. Хаас и Фритта были вызваны в комендатуру главного штаба, где им предъявили обвинение в переправке художественных свидетельств «зверств нацистов» за пределы Рейха. В результате обоих художников, как и почти всех работников проектно-технического отдела, отправили в Аушвиц с пометкой «Возвращение нежелательно».

•

Лео Хаасу, ставшему в Аушвице заключенным № 199885, спас жизнь его художественный талант. В 24-м блоке он выполнял зарисовки для «ангела смерти» доктора Йозефа Менгеле к его расовым генетическим «исследованиям». Несчастный Бедржих Фритта умер там от заражения крови через восемь дней после прибытия...

В ноябре 1944 г. Лео Хааса в числе других художников перевели в лагерь Заксенхаузен. Через несколько дней их группу отправили в блоки 18 и 19, которые были отделены от остальной части лагеря колючей проволокой под электротоком. Там художники-заключенные в рамках «операции Бернхард» (Aktion Bernhard) с целью подрыва британской экономики производили поддельные английские фунты стерлингов, американские доллары, изготовляли фальшивые документы и почтовые марки. Группа Хааса занималась подделкой американских долларов.

В конце февраля 1945 г. фальшивомонетчиков перевели в австрийский лагерь Маутхаузен, в камеру смертников. 5 мая 1945 г. Хааса в числе других перевели в лагерь Эбензее, где на следующий день он был освобожден американскими войсками.

•

«Сразу после освобождения, – вспоминал Лео, – мы с Эрной поехали в Терезиенштадт для того, чтобы найти спрятанные там мною и моими друзьями работы. Нам, к счастью, удалось их найти. Со временем я смог представить их миру вместе с прекрасными рисунками доктора Фритты и некоторыми работами Унгара».

Более того, семье Хаас удалось найти закопанную в землю металлическую коробку, в которой сохранились рисунки Фритты и детская книжка – последний его подарок сыну с надписью «Томашеку в его третий день рождения в Терезиeнштадте, 22 января 1944 г.». Томас, бережно сохранивший произведения своего отца, позднее передал их Еврейскому музею в Берлине. «Единственное, что у меня осталось, что принадлежит мне, что было сделано специально для меня, – это книга моего отца», – рассказывал он. В 1998 г. эта книга была опубликована под названием «О мальчике, который не стал номером».

В Терезиенштадте Хаас с прискорбием узнал и о том, что большинство его друзей и членов их семей погибли: Унгар был доставлен в Аушвиц и погиб в Бухенвальде во время «марша смерти», Блох был забит до смерти в Малой крепости в октябре 1944 г., жена Фритты умерла в Терезине от тифа в феврале 1945 г., но жена Унгара вместе с дочерью сумела выжить, так же, как и маленький Томас Фритта.

Жене Лео Хааса, Эрне, также удалось остаться в живых, но, пережив депортацию в Аушвиц, она стала жертвой медицинских экспериментов и тяжко болела. После смерти матери маленького Томаса она постоянно заботилась о малыше.

После окончания войны супруги Хаас, выполнив обещание, данное ими отцу и матери Томаса, официально усыновили его, оставив ему фамилии обеих семей – родной и приемной – Фритта-Хаас. Их семья переехала в Прагу.

В 1955 г. Эрна Хаас скончалась. Вскоре после ее кончины Лео и Томми переехали в Восточный Берлин, где Хаас в третий раз женился. Он стал профессором и преподавал в Университете им. Гумбольдта, работал в киноиндустрии, был главным редактором сатирического журнала Eulenspiegel, в котором почти ежедневно появлялись его карикатуры. Лео Хаас продолжал писать картины, выставлял свои произведения в ГДР и по всему миру вплоть до самой кончины.

В октябре 1946 г. начался судебный процесс против бывшего коменданта тюрьмы Малая крепость Терезиенштадта Хайнриха Йокеля. Спасенные рисунки и эскизы Лео Хааса и его друзей способствовали его опознанию как преступника. Йокель был приговорен к смертной казни.

13 августа 1983 г. после долгой болезни Лео Хаас покинул этот мир. «Я считаю своим долгом до конца моих дней обличать нацистских убийц и тех, кто их поддерживал в совершении чудовищных преступлений. От имени всех жертв и от имени моих погибших друзей», – говорил он. Произведения Лео Хааса всегда будут оставаться художественными свидетельствами правды об ужасах Холокоста, которые ему пришлось увидеть своими глазами.

 

Эстер ГИНЗБУРГ