Между молотом и резцом

«Голова и туловище отброшены назад, лицо искажено болью, раздирающий крик рвется изо рта, руки гигантские, кисти умоляют, вся фигура в судороге смертельно раненного, и, однако, она неотразимо живая. Обгоревший ствол дополняет этот образ оскверненной жизни. Зияющая дыра, вызванная взрывом, открывается в середине бюста, выражая мучительную агонию Роттердама».

Льюис Мамфорд

 

Так известный американский философ описывал скульптуру Осипа Цадкина «Разрушенный город», или «Город с пробитым сердцем», как иногда называют ее жители Роттердама, где она была установлена 15 мая 1953 г. По силе воздействия на людей Мамфорд сравнивал памятник разрушенному Роттердаму с картиной Пикассо «Герника».

Один из самых красивых городов Голландии немцы стали бомбить 14 мая 1940 г., культурную и историческую столицу басков – 26 апреля 1937-го. Цадкиным двигало то же чувство, что и Пикассо: вой­на – это хаос и смерть, пустота и небытие. Фашизм – гибель европейской цивилизации и культуры, торжество варварства и разрушение человеческого в человеке. Пепел Роттердама и Герники стучал в сердца художников. И то и другое произведение стало вершиной творчества двух гениев – еврея Цадкина и испанца Пикассо.

 

Признание

Иосель Аронов Цадкин, обучавшийся столярно-токарному мастерству в ремесленном классе, как было сказано в документе, выданном Витебским четырехклассным училищем, вошел в историю мировой культуры как гениальный скульптор Осип Цадкин.

В 1904 г. способности Иоселя в училище оценили как удовлетворительные. В 1911 г. работы Осипа после выставки в Салоне независимых в Париже получили известность, в 1915-м, после экспозиций в Берлине, Амстердаме и Лондоне, к нему пришло всеевропейское признание.

Все мечтавшие быть художниками, чувствовавшие в себе искру Божью, устремлялись в Париж: французская столица была Меккой современного искусства. На берега Сены влекло не только художников, но также поэтов и писателей со всего мира: испанца Пикассо, американца Хемингуэя, поляка Аполлинера, итальянского еврея Модильяни и приехавших из России Липшица и Эренбурга. Цадкин, не прилагая усилий, благодаря уникальному таланту и своим экспериментам в искусстве скульптуры вписался в этот богемный круг.

Родившийся, как и Липшиц и Эренбург, в Российской империи, он перебрался в Париж из Лондона, куда отец отправил его учиться искусству живописи и ваяния. Когда понял, что его место на Монпарнасе, развернулся и рванул на берега Сены. В Древнем Риме говорили, что все дороги ведут именно туда. В Париже в начале XX в. молодые авангардисты говорили, что все дороги ведут в «Улей» – коммуну на юго-западной окраине Парижа, которую основал для художников меценат и скульптор Альфред Буше. И там выходец из Витебска Осип Цадкин и нашел пристанище, где до него уже обосновались Марк Шагал, Хаим Сутин, Амедео Модильяни, Морис Утрилло, Жак Липшиц, Пинхус Кремень и другие гении, которым предстояло завоевать мир.

 

От дерева к мрамору (из воспоминаний Цадкина)

«Одиночество и беззащитность в первую очередь и те трудные условия, в которых я жил в ту пору, пробудили во мне „мастера по дереву“... Я вернулся к работе с деревом и обрел в работе покой…

Мое поселение из деревянных скульптур разрасталось, и я снова стал работать с мрамором и гранитом, однако ни одна вещь из того, что я делал, не была заранее продумана, заимствована или искусно выделана. Меня не прельщала работа с живой натурой, поэтому я ничего не создал в этом жанре (за исключением бюста художника Анненкова). Те, кто в двадцатые годы писал, что я „нашел“ самого себя, вызывают у меня сегодня улыбку. Я должен признаться, что я никогда самого себя не находил, и, вероятнее всего, именно постоянные поиски пробудили во мне одержимость, которая никогда меня не покидала и которую легко обнаружить в каждой из моих деревянных или каменных работ».

 

Извергающийся вулкан

Живший в те годы в «Улье», так же, как и Цадкин, выходец из Российской империи художник Жак (Яков) Шапиро создавал в Москве эскизы декораций для спектаклей еврейского театра-студии «Габима», в Париже – декорации для балета «Болеро» Равеля в Опере Гарнье и костюмы танцовщицы Иды Рубинштейн, был свидетелем того, как работал его сосед Осип Цадкин. Учившийся в художественной школе в Киеве, Шапиро владел не только кистью, но и пером: «Яростные удары молотка из мастерской Цадкина разносились по всему „Улью“. В самой мастерской осколки камня летели во все стороны, точно в карьере, и впивались в стены и дверь. Можно было подумать, что комнату разрушает извергающийся вулкан. А сам Цадкин, сухощавый, жилистый, с мощной мускулатурой, трепетал от напряжения, как сжатая пружина, как стальной клинок, когда оказывался перед станком либо, что бывало чаще, перед каменной глыбой или громадным, в два с лишним метра высотой стволом дерева. Широко размахнувшись, он заносил молоток над резцом...»

 

После Первой мировой

Постепенно появился достаток: работы Осипa стали покупать музеи и коллекционеры. Но в июле 1914-го грянула Первая мировая вой­на, и он сменил свой заляпанный рабочий халат на белый халат санитара – записался добровольцем во французскую армию, самоотверженно спасал раненых, вынося их на себе с поля боя, пока не отравился немецкими газами и не угодил в госпиталь. В 1918-м, не долечившись, вернулся в Париж. Через много лет, вспоминая об этих днях, он напишет: «Без гроша, больной, раздавленный морально и физически».

Из депрессии вывели любовь и работа. Молодая художница Валентина Пракс (ее отец был испанцем, мать – наполовину итальянкой, наполовину француженкой) была его соседкой. Знакомство переросло в любовь, любовь – в долгий счастливый брак. Вновь пришло вдохновение, Осип забросил в дальний угол свой санитарный халат, облачился в любимый рабочий и на протяжении нескольких лет создал скульптуры и проекты памятников «Арлекин», «Женщина с птицей», «В честь Баха», «Менады», увековечившие его имя.

Триумф он пережил в 1933 г. в Брюсселе. Выставка в Музее изящ­ных искусств – 139 скульптур и 47 гуашей, созданных в разные годы, – была подведением итогов творческой работы за четверть века. Публика шла на выставку нескончаемым потоком, о ней писали в газетах, мастерству Цадкина были посвящены статьи авторитетных художественных критиков.

Его всегда интересовало воплощение человеческой фигуры в камне, в начале века он увлекался кубизмом, в конце 1920-х перешел к более органичным формам, в 1930-х его работы приобретают почти барочное движение, в основе которого повышенная экспрессия, обилие гнутых форм. О своем отношении к классическому в искусстве он написал: «В искусстве нет прошлого, только волнующее настоящее, озаренное мудрой улыбкой прошлого».

 

«Разрушенный город»

Париж пал 14 июня 1940 г. – немцы без боя вошли в любимый город Осипа Цадкина. Оккупанты ввели комендантский час, всех евреев обязали носить желтую звезду, им было запрещено посещать общественные места. В августе 1941 г. над Осипом нависла угроза ареста, задержанных отправляли в Освенцим. И тогда он решил покинуть Париж, в котором прожил болeе 30 лет, в котором оставался его дом, его мастерская, его незавершенные работы. Вместе с женой они сумели добраться до Нью-Йорка. Вернулись после освобождения Франции, ставшeй для него второй родиной. И первой крупной, самой масштабной работой Цадкина стала скульптура «Разрушенный город» – памятник уничтоженному гитлеровцами городу Роттердам в Нидерландах, протест художника против фашизма и варварства, вандализма и тьмы. Памятник, ставший одним из самых впечатляющих свидетельств ужасов Второй мировой вой­ны, был установлен на городской набережной Левенхавен.

 

Горький урок (из воспоминаний Цадкина)

«Проезжая через этот город, я увидел через окно моего купе странное, невероятное зрелище. Перед вокзалом простиралась бесконечная, необозримая пустыня. Это было, как если бы я смотрел какой-то фильм, снятый после катастрофы, который я всеми силами пытался бы забыть в течение последних лет. Развалины церкви, черные от пожарищ, как зубы доисторического животного, выходящего из вулкана. То, что я увидел, лишило меня покоя, я не переставал думать об этом, как будто на себе лично ощущал это огромное разрушение… я принялся однажды утром лепить из красной глины фигуру, которая была первым отзвуком того, что я пережил, созерцая зрелище руин Роттердама. Фигура, вылепленная мною, выражала ужас и бунт, вознося руки к небу в страшном крике, который вырывался из ее смертельно раненного разрушенного тела. Что это за памятник, и что он должен выразить? Он пытается вместить бесчеловечную боль, которая покарала город. Крик ужаса перед чудовищной жестокостью палачей, – для того, чтобы заставить людей искупить зло, которое было совершено. Это также горький урок для будущего, для завтрашнего дня тех, кто моложе нас».

Сын Ефима Цадкина и Софьи Лестер, бывший подданный Российской империи, Осип Цадкин вошел в историю человечества как французский скульптор, рисовальщик и гравер. В 1950 г. он был удостоен Гран-при на Международном биеннале в Венеции. Начиная с 1910 г. его работы почти ежегодно экспонируются не только во Франции, но и в Италии, Великобритании, Греции, Голландии, США, Японии, Канаде и других странах. Улицы многих европейских городов украшают его скульптуры, а в Париже одна из улиц названа в его честь.

 

Юрий КРАМЕР