Самый нееврейский «еврейский джентльмен» Одессы

С Сергеем Осташко мы не виделись и не слышались почти 30 лет. Так вышло: одного судьба закинула в Израиль, второго после начала войны приземлила за океаном. Но эти годы ничуть не изменили Осташко: ироничного, мудрого, всегда готового вспомнить историческое или анекдотическое. Говорить с таким умельцем острого слова – одно удовольствие. И перчинка тут, и горчинка. И – как же без этого – слезинка.

 

– Мы разговариваем после нескольких месяцев войны. Время – оно как, лечит?

– Может, и лечит, но эта боль не лечится. Тут было несколько этапов. Сначала никто не верил, что такое возможно. Когда это произошло – опешили. Потом – озлобились.

– Эта озлобленность – как в стихотворении Эренбурга «Убей немца»?

– Похоже, да.

– Юмор, сатира времен войны отличаются от мирного времени? Одесса, помнится, вывешивала билборды «Вова, не нервируй маму» и все в таком духе… Это кто-то придумывает, кто-то спецом?

– Нет, это классическое народное творчество. Ты помнишь же, как украинские блогеры постоянно обыгрывали «Мы на Украине еще даже не начинали»? И не только блогеры. У себя в Facebook я поставил стихотворение бойца Алексея Розумова, написанное на передовой. Там в нескольких строфах он цитирует эту фразу. А заканчивается стих неожиданным переворотом этой же фразы:

Решайте сами, быть или не быть.

Слышь, оккупант,

тебе нормально спится?

А ну скажи, падлюка: «Паляниця».

Чего мычишь?

Не можешь повторить?

– Как ты, профессиональный автор КВН, оцениваешь качество такого юмора?

– Качественный. Кое-что я записываю в свой кондуит – после войны, может быть, опубликую отдельно в ленте «фейсбучной». Я веду ее с 24 февраля, хотя я не «сетевой человек».

– Одесситов сильно возмутила реакция на войну Машкова, исполнителя роли Давида Гоцмана в сериале «Ликвидация»…

– Да нет, не могу сказать, что сильно возмутила, так как актер этот – такое ничтожество. Ничего другого от него и нельзя было ожидать.

– Но Гоцмана он сыграл здоровски, согласись.

– Я не люблю в принципе этот фильм.

– Почему?

– Там слишком много накладок. Слишком много неправды.

– Неправды какой, исторической?

– И исторической, и неправды в изображении той Одессы – и вообще Одессы. Ну какие партизаны в лесах под Одессой? Где Одесса, а где ближайший лес? Мама говорит: «Иди кушай глосика», а по лестнице летит карась, ну какая это Одесса? Это смешит.

– Но это же просто фильм, нет?

– И что? Я сильно был злой на «Ликвидацию». А потом расслабился, решив, что это «Место встречи изменить нельзя» для убогих.

– А как насчет одесского говора Гоцмана?

– Это одесский язык, как его понимают москвичи. Одесса никогда так не говорила. В жизни не слышал выражение «за гланды». Одесса всегда славилась не столько языком, сколько интонациями.

– Одесса уже не та. Это выражение из разряда «раньше вода была мокрее»?

– Этот вопрос мне не раз задавали. И не раз отвечаю вот так: в книге старой, которая была посвящена какому-то городскому юбилею, один из известных горожан написал: «Одесса сильно поплохела, ну что такое, что в Одессе нельзя начинать купаться в марте?» Хотя да, Одесса меняется, как меняется все на свете. Вот недавно видел в ленте «фейсбучной» такую статистику: до этой вой­ны в Одессе жило 17 тыс. евреев; через четыре месяца одесский раввин Вольф заявил, что с начала войны из них из города выехало 20 тыс. И еще 20 тыс. осталось.

– Знаменитая байка 1980-х о начальнике одесском Ночевкине, первом секретаре областного комитета Коммунистической партии СССР с 1983 по 1988 г., который якобы сказал на совещании: «Ну что, год был хорошим, „Черноморец“ в высшую лигу вывели, в КВН победили, теперь осталось урожай нормально собрать, и вообще все хорошо будет», – это байка или как?

– Я такое слышал, но было ли, анекдот ли, не знаю. Я лучше другой анекдот расскажу. Про Синицу.

– Которая лучше, чем утка?

– Нет, про первого секретаря одесского обкома компартии. Был такой секретарь в Одессе, который очень любил тещины блины. Сам он жил на Приморском бульваре, а теща – на Комсомольском бульваре, через Военную балку. И чтобы ему было удобнее ходить к теще на блины, он построил через эту балку мост.

– Да ладно…

– Так гласит одесская легенда. По крайней мере, мост точно построили при нем, и одесситы тут же назвали его Тещиным мостoм.

– Знаю точно: попасть в авторскую группу «Джентльменов» было сложнее, чем в отряд космонавтов. При этом человек, чья шутка хоть раз звучала в текстах «Джентльменов», официально считался автором. Но вы – босс боссов этой мафии, вы глава авторской группы. А как она работала? Как шутили сообща? Технологию приоткройте?

– Давай уточню. Я действительно был руководителем авторской группы, но не в первом сезоне возрожденного КВН, а в нашем втором, 1990 г. В первом сезоне авторскую группу возглавлял Гарик Голубенко. Вообще у Одессы была одна из самых больших авторских групп, 15–16 человек. Больше было только у новосибирцев.

– Раз мы заговорили о двух сезонах: Одесса же, «джентльменская», раскололась на две группы…

– Действительно, после первого сезона тогдашний художественный руководитель Валерий Хаит сколотил небольшую концертную бригаду из двух лучших актеров – Яши Левинзона и Олега Филимонова, нескольких младших авторов и начал гастролировать. Захотелось зарабатывать деньги. А для этого большая команда не нужна. Обычная история. И Гельман (художественный руководитель «Джентльменов ОГУ» 1990 г.) с Хаитом потом долго не разговаривали.

– Примирение сторон произошло?

– На презентации книги Валерия Хаита «Весь „Фонтан“ в одном томе» Хаит подарил экземпляр с дарственной надписью Яну Гельману. Мы восприняли это как некое примирение.

– Раскол «Джентльменов» сказался на отношениях актеров и авторов?

– Особо нет. Было вначале чуток недопонимание. Вот это время лечит, мы все поддерживаем хорошие отношения, а кое с кем просто крепко дружим.

– Надо думать, страну исколесили вы знатно…

– Да, довелось. И мы смешили, и нас смешили.

– ?

– Поехали мы как-то на гастроли по российской глубинке. Выступали в каком-то сельском клубе. Перед выступлением все разошлись кто куда. Я тоже пошел осматривать местные достопримечательности. Вижу – афиша: «Одесские джентльмены». И фотографии. И ни одной знакомой физиономии. То есть, как «Ласковый май»: под нас косили несколько бригад!

– Так, про технологию. Как создавались шутки?

– Все просто. Авторы писали, я отбирал лучшее и шел с этим к художественному руководителю. Авторы разбивались на группы, каждая занималась отдельным номером: кто-то писал разминку, кто-то приветствие, кто-то домашнее задание. Устраивали и мозговой штурм, когда собирались все авторы и думали над конкретной темой.

– Помню знаменитую ехидную фразу новосибирцев: «А говорят, что есть команды, которые пишут другим командам за деньги». – «Ну что вы, как вы могли такое подумать, это они просто так, по-джентльменски!» Одессу обвиняли в том, что она стала инициатором написания текстов другим командам за деньги?

– Это началось не с нас, такое практиковалось еще в 1960-е. Одесситы писали для бакинцев, например. У меня была фраза: «Платить деньги за КВН нельзя, получать за КВН – можно». КВН – вообще штука такая, тонкая, ранимая, слово тут – патрон. Помню первенство Одессы 1974-го…

– Секунду, так ведь КВН тогда уже закрыли…

– Закрыли на телевидении, а в Одессе продолжали играть. А в 1974 г. закрыли и у нас. И я даже знаю, за какую шутку.

– Не томи…

– Шутка такая. Выходят на сцену четыре великовозрастных балбеса в красных пионерских галстуках, с барабанами. И идет текст: «А сейчас хор ударников исполнит партию стукачей!» Было это в полуфинале. Тогдашнее городское начальство любило КВН, потому приняло соломоново решение: финал сыграть, потом всю лавочку закрыть, «партия стукачей», понимаешь… Следующее первенство города провели только 13 лет спустя.

– Ну, я тоже пострадал. В 1996 г. мою шутку из приветствия сборной Израиля, как мне рассказали коллеги по команде (сам в Москву не летал, только-только репатриировался), лично выкинул Масляков. Год был 1996-й, выборы президента, все жутко боялись победы коммунистов. А шутка была такая: «Необычайно рано в этом году в России начались полевые работы: все бросились откапывать партийный билет».

– Ну, раз пошла такая пьянка... Рассказываю шутку, из-за которой первый президент Украины Леонид Кравчук закрыл первый украинский телевизионный сезон КВН. Тогдашний спикер Верховной рады Гринев был одним из претендентов на пост главы государства. Он вызывал симпатию у украинцев, и его имиджмейкеры решили, что если их кандидат организует первый украинский телевизионный КВН, это будет самое то. Меня пригласили этот сезон организовывать, и я придумал такую шутку:

Первый (весело). А я на выборах голосовал за Гринева.

Второй (мрачно). А я – за Кравчука.

Первый. Ну и что?

Второй. А то, что встретишь Макарыча – не трогай его, он мой!

Шутку я подарил одной из команд, на первой игре она пошла в эфир, все довольны, все смеются. Сыграли уже четвертьфиналы. А потом кто-то рассказал шутку Кравчуку. И полуфиналов уже не было.

– Слышал, что в 1987 г. Одесса боролась за прямой эфир КВН, а в 1990-м приложила руку к запрету прямых эфиров.

– Было дело. И оба раза на полуфиналах с Воронежем. В 1987-м эту нашу игру очень сильно порезали, и мы заявили, что выйдем играть финал, только если он будет в прямом эфире. Руководство команды во главе с проректором даже летало в Москву на переговоры, нам пообещали, что мы будем участвовать в монтаже передачи, и, конечно, обманули. А в 1990-м руководство ЦТ независимо от нас решило, что две полуфинальные игры будут идти в прямом эфире. Первая игра прошла нормально, а на второй, Одесса – Воронеж, вышла накладка. На разминке мы задали вопрос: «Что будет, если объединятся Северная и Южная Корея?» Противник что-то ответил, а мы случайно озвучили свой запасной ответ, который говорить было никак нельзя: «Тогда в Пхеньяне появится фонтан «„Самсунг“ разрывает пасть Ким Ир Сену».

– Зал?

– Лег.

– Масляков?

– Схватился за голову.

– Жюри?

– Заявило, что одесситов подвел вкус.

– Ким Ир Сен?

– Тут самое интересное. На Центральную Россию шутка пошла в прямом эфире, то есть полностью, а из трансляции на Дальний Восток фамилию тогдашнего президента КНДР вырезали. Осталось просто «„Самсунг“, разрывающий пасть льву». Но оказалось, что в посольстве Северной Кореи посмотрели КВН и тут же послали ноту протеста. После этого прямых эфиров в КВН не было никогда.

– Знаменитый кавээновский капитан Михаил Агранат признавался, что душа у него не лежит к общению с российскими партнерами из команды «Дрим тим», в которую объединились кавээнщики Донецка и Свердловска.

– Мы с Мишей разговаривали по телефону еще до 24 февраля. Думаю, что после того, как он застрял в оккупированном Бердянске, его позиция максимально ужесточилась. Но сейчас ему, слава Богу, удалось вырваться в Западную Украину, и я теперь не вздрагиваю каждый раз, когда читаю о взрывах в Бердянске.

– Война. Украина, Россия. Ты с этим сталкивался, имею в виду отношения между партнерами по «Джентльменам»?

– В нашей команде такого, слава Богу, нет. А вот нескольких друзей в России я уже потерял. Например, один мой приятель, когда я поместил у себя в ленте вышеупомянутый стих, прокомментировал его так: «Шыкарный стих, Сережа. Как раз по твоей хамелеонной шкурке. Прощай уже навсегда». И до того, как он меня навсегда забанил, я успел ответить: «Почему навсегда? Мы обязательно увидимся, когда я приеду в Москву на танке». А вообще, когда возникают некие непринципиальные расхождения, я предпочитаю отделываться формулировкой создателя знаменитой команды ДПИ Игоря Борца: «Мы с тобой не на этом подружились, не на этом и поссоримся».

– Хороший политик сродни хорошему капитану КВН? Должен за минимальное время найти нужный ответ, чтобы понравиться публике?

– Сложный вопрос. Помнишь дебаты Зеленского и Порошенко на стадионе?

– Конечно, я еще отдал должное мужеству пятого президента Украины: выйти на публичные дебаты с человеком, сроднившимся с телекамерой, – это не подвиг, но что-то героическое в этом есть, как говорил бургомистр в «Мюнхгаузене».

– Вот если бы Порошенко был кавээнщиком, он мог бы закончить тогда карьеру Зеленского одним предложением.

– Каким?

– Зеленский читал свои вопросы к пятому президенту с бумажки. Пунктов десять, а то и больше. Так вот, будь Порошенко кавээнской закваски, он мог бы сказать, как это обычно говорят на разминке: «Повторите, пожалуйста, ваши вопросы, только без бумажки». Думаю, это закончилось бы фиаско Зеленского.

– Масляков – было у меня такое ощущение – одесситов не привечал?

– Верно. И не мог любить, потому что одесситы всегда задавали тон в КВН. Он испытал, думаю, огромную радость, когда в начале XXI в. в сезон заявилась молодая одесская команда. Облажались по-крупному, за две игры не выиграли ни одного конкурса. Мы предлагали им помощь, но они решили, что сами с усами.

– А что же с Масляковым, отчего радость была?

– Ну как, посрамил наконец-то Одессу. Если честно, Одессу все и всегда не любили. Победителей и сильнейших не любят. В 1967 г. начальство в Москве, на Центральном телевидении, дало установку: победителем сезона может быть кто угодно, кроме Одессы.

– Потому что Одесса или потому что в одесском КВН тон задавали евреи, хотя если евреи не задают тон в КВН – это все что угодно, но только не КВН?

– Нет, потому что это был год 50-летия советской власти, и раз так, то должна была победить Москва.

– Установку выполнили?

– Наполовину: финал – Первый Московский медицинский институт против Одессы – закончился вничью. В 1969 г. я учился в московском Физтехе и смотрел все встречи КВН вживую, в зале. Полуфинал Одесса – МИСИ впервые в истории КВН записывался на видеомагнитофон и выдавался в эфир через пару часов после окончания. И за эти два часа я успел доехать до общежития и организовать там тотализатор на счет игры.

– Выиграл?

– Естественно! Заранее зная результат, я выиграл вполне приличную сумму. Правда, потом признался в афере, и собранные деньги мы торжественно пропили всей общагой в открывшемся неподалеку пивбаре.

– А в финале в тот год, если не ошибаюсь, играли Баку и Одесса? «Эль-класико» КВН?

– Не ошибаешься. И там была другая «жмурка». Одесситы всю игру были впереди, и вдруг в капитанском конкурсе Валерий Хаит проигрывает Юлию Гусману целый балл, и Баку выходит вперед. Ничего страшного, подумал я, впереди еще литературный конкурс, так называемый БРИЗ, коронка одесситов, которую они не проигрывали. Но тут выходит Масляков и объявляет, что в связи с перерасходом эфирного времени последний конкурс отменяется, а значит, победила команда Баку. И тут же прекращается трансляция и гаснут огоньки на всех телекамерах. Что тут началось! У ложи жюри столпились все тогдашние знаменитые капитаны – Слава Харечко, Фима Аглицкий, Андрей Меньшиков – и кричали, что это позор, что так нельзя, и еще что-то совсем нецензурное. Наша команда тоже рвалась к жюри, но Хаит ее успокоил, выстроил на сцене лицом к ложе, и одесситы спели фрагмент из финальной песни приветствия: «До свидания, разные по званию судьи государства КВН, много уделявшие внимания, ничего не требуя взамен. Не забыть нам это здание и гостиницы Москвы... До свидания, до свидания... Мы уходим, увы!»

– Так что, неужели бакинцы подкупили жюри?

– Не знаю, хотя я видел чемоданчик, с которым выходил из ложи Ярослав Голованов, который всегда не любил Одессу. А когда он входил в ложу, у него в руках ничего не было. Следующая сцена уже на улице. Автобус с бакинцами отъезжает от Телетеатра. Я, размахивая плакатом с надписью «Одесса», кричу: «Салют победителям!», и в окно высовывается злое лицо Гусмана. Много лет спустя, когда я работал на команду из Баку, я напомнил Юлику этот эпизод, и он воскликнул: «Так это был ты?!»

– Масляков и Гусман дружат еще с тех времен?

– Да, наверно. С Масляковым была чудная история в финале первого сезона возрожденного КВН. Еще накануне игры мы вполне обоснованно предполагали, что на нас будут давить. В последнюю ночь в номере у Хаита состоялось тайное совещание, в котором участвовали несколько человек, в частности Фима Аглицкий. Он хорошо знал Васильича еще с 1960-х, они дружили семьями. У Фимы спросили: «Масляков же завтра будет сильно давить. Что можно этому противопоставить?» Фима сказал: «Ничего, поскольку у вас нет никаких рычагов». Потом подумал и добавил: «Вы знаете, он очень боится физического воздействия». И тут его взгляд упал на Сережу Рядченко, который поехал на нашу игру в первый раз и которого Масляков раньше не видел. Вид у Сережи был именно тот: здоровенный, широкоплечий, суровой внешности мужик. В юности он занимался боксом, а после института, окончив факультет романо-германской филологии, прошел Афган. И ему, интеллигентнейшему человеку, сказали: «Ты завтра должен с Масляковым разобраться». В ответ он спросил: «Так я его должен бить, что ли?» – «Ну, бить не бить, а поговорить с ним тебе придется». И вот финал. Масляков объявляет выход Одессы, но так, хитро: «А сейчас на сцену выйдет команда Одессы, я желаю им успеха, хотя не очень в него верю». И тут Сережа Рядченко – пришло его время – зашел за кулисы в черной обтягивающей футболке, бритый, чистый Сталлоне. И говорит ведущему: «Александр Васильевич, ну нельзя же бесконечно выеживаться!» Масляков сильно побледнел. И до конца игры больше не позволял себе хитрых фраз про Одессу.

– После первых двух сезонов ходила молва-легенда, что какая-то команда заказала тексты Михаилу Задорнову. Но когда тот принес написанное, ему вежливо отказали: мол, совсем не смешно. Ходила молва-легенда, что тем «Джентльменам» сезона 1986-го писал Жванецкий.

– Не знаю насчет Задорнова, но Жванецкий нам точно не писал. Он говорил: «Я знаю, как написать смешной текст, но не понимаю, как написать отдельную шутку».

– Почему Украина в КВН в советские времена всегда задавала тон?

– В 1990 г. мы сыграли чисто украинский финал: Одесса, Днепропетровск, Донецк. Мы его неофициально называли «первый украинский финал». А почему Украина? Не могу точно сформулировать. Возможно, дело в традициях. В Одессе редко когда шутят специально, мы просто так разговариваем, по ситуации. Помню, 19 августа 1991 г., путч в Москве. Посмотрели мы «Лебединое озеро», пресс-конференцию Янаева с трясущимися руками. А потом вышли в город. Дерибасовская. Колбасный магазин. Выкинули пельмени, тут же выстроилась очередь. И вдруг дама в начале очереди начала скандалить: «Почему везде пельмени за два сорок, а у вас по рубль восемьдесят?» Продавщица опешила, очередь опешила, а мужик сзади в очереди: «А шо вы хотите, это вам не при Горбачеве!»

– Если нас с тобой будут читать молодые люди, не поймут динозавров: «пельмени за два сорок», «очередь», «выкинули»…

– Мы, живя в Одессе, многих шуток просто не замечаем. Помню, как-то меня месяц не было в городе, уходил в плавание на яхте. Вернулся – сразу слух улучшился. Диалог в троллейбусе, передаю дословно: «Не подскажете: мне надо в „Детский мир“, где мне лучше сойти?» – «В среду». – «Почему в среду?» – «Там завоз товара в среду».

– Сергей, почему в КВНе всегда много евреев?

– Это необязательно. У новосибирцев их практически не было. Да и в нашей команде не так много.

– Это в «Джентльменах»-то? Как пел Днепропетровск, «первая шутка в песне».

– Почему шутка? В первом сезоне: капитан Слава Пелишенко – русский, я и Шева (Игорь Шевченко) – щирые украинцы, Толик Контуш, Юра Сычев, Вадик Царев… Еще с десяток фамилий могу назвать. А евреев… Яша Левинзон, Валера Хаит, директор команды Эдуард Аркадьевич Чечельницкий. Да еще, чуть не забыл, спорный еврей Алик Филимонов.

– Спорный по фамилии?

– По внешнему виду. Внешний вид в Одессе – это такое запутанное дело. В 1980-е гг. в Одессе трудились два раввина, Шая Гиссер и Шломо Бакшт. У каждого своя синагога. Звонит мне знакомая девочка из литмузея и говорит: «Осташко, тут Шломо решил выпускать еврейскую газету. Ты редактировать сможешь?» Отвечаю: «Я могу редактировать все что угодно. Но, насколько я знаю, Шломо всегда настороженно относился к некоренной национальности». Пауза, потом истерический девичий вскрик: «Осташко, ты что, не еврей?!» Потом она меня минут пять убеждала, что я все-таки еврей. Но я убедил ее логикой: «Если бы я был евреем, я бы еще сидел здесь?» И буквально через две недели… Бегу по Дерибасовской, спешу. Сбоку подскакивает какой-то рыженький паренек, вручает бумажку, я вижу, что это приглашение на еврейский Новый год. Говорю ему: «Шана това и метука» – и спешу себе дальше. Рыжик встал как вкопанный, затем догоняет меня: «Простите, маленький вопрос. Вы еврей?» «Нет», – говорю. И он контрольным, так, что меня чуть не разорвало от хохота: «Почему?» И по поводу Израиля у меня была смешная история. Зашел я как-то по делам в израильский культурный центр. Культ-атташе увидел меня и говорит: «Ты подожди, я сейчас семью на ПМЖ оформляю». Сижу, жду, и вдруг из кабинета доносится: «Кстати, могу и тебя оформить». Я: «Так я же не еврей…» Он: «Ой, кого это волнует».

 

Беседовал Игорь ЛИТВАК