Мастер светлой меланхолии

Под термином «легкая музыка» принято понимать нечто приятное, что вы можете слушать фоном, не отвлекаясь от какого-нибудь иного, более важного занятия. Бёрт Бакарак превратил «легкую музыку» в искусство высокого порядка. Его композиции исполняли звезды поп-музыки разных поколений. Песни Бакарака 73 раза попадали в число 40 наиболее популярных хитов в США и почти такой же успех был в Великобритании. Долгая жизнь музыканта закончилась 8 февраля.

Бёрт Бакарак родился в Канзас-Сити. Он был сыном Марка Бертрама Бакарака, известного газетного обозревателя. Мать будущего композитора, Ирма (урожденная Фриман), проявляла себя как художница-любитель, сочиняла песни. Она поощряла занятия сына игрoй на фортепиано, ударных и виолончели. Бёрт вспоминал, что его семья не была религиозной и не уделяла большого внимания еврейским традициям. «Дети, которых я знал, были католиками, – вспоминал Бёрт. – Я не хотел, чтобы в моем окружении знали, что я еврей». Бакарак вырос в Нью-Йорке, где по ночам слушал бибоп в джазовых клубах, а днем постигал искусство композиции, занимаясь у лучших сочинителей академической музыки. Деньги приходилось зарабатывать, аккомпанируя на фортепиано поп-певцам разного уровня.

 

Дружба с Марлен

Позднее Бакарак получил должность, которую многие музыканты назвали бы «работой мечты», – он стал руководить оркестром, который сопровождал выступления легендарной актрисы и певицы Марлен Дитрих. В 2014-м Бакарак выпустил автобиографию «Anyone Who Had A Heart» («Любой, у кого есть сердце»). Эту книгу стоит прочитать хотя бы ради главы, в которой Бёрт рассказывает о сотрудничестве с Дитрих. Несколько моментов их совместных выступлений в ФРГ или Израиле говорят о Дитрих, пожалуй, больше, нежели труды официальных биографов звезды кино и поп-сцены. Когда чиновник в Тель-Авиве сообщил Дитрих, что ни один номер в ее программе не может быть исполнен на немецком языке, она ответила: «Я не то что буду петь одну песню на немецком языке – я их спою девять». Так oна и поступила, а публика плакала от волнения.

Между Марлен и Бёртом, несомненно, проскакивали легкие эротические искры, но не более того. Бакарак не особенно распространяется на эту тему в своей автобиографии, уделяя больше времени, например, жалобам на то, что во время турне Дитрих по СССР каждому концерту предшествовало выступление жонглера или дрессировщика собак. Он выражает недовольство и тем, что после концерта в Польше (том самом, на котором Дитрих восхищалась выступавшим перед ней Чеславом Неменом) не мог уснуть, потому что его поселили в апартаментах, где когда-то останавливался легендарный польский пианист и композитор Игнаций Падеревский – блестящий исполнитель музыки Шопена и Листа. Дело в том, что в том помещении было, как пишет Бакарак, «слишком много призраков прошлого». Вдобавок к этому еще и отвратительно пахли шторы.

Дитрих относилась к Бёрту как к другу – она помогала ему проводить в отели девушек, с которыми он знакомился на гастролях, встречала его в аэропорту занесенной снегом Варшавы с бутылкой водки наготове. Но в то же время у нее внезапно проявлялось чувство собственницы. Когда у Бакарака возникли романтические отношения с Энджи Дикинсон, Дитрих самолично сделала куклу вуду, изображающую эту актрису, и исколола ее булавками.

 

«Придворная певица»

Еще в начале сотрудничества с Дитрих 30-летний Бёрт почувствовал, что устал исполнять чужие песни, многие из которых казались ему далекими от совершенства. Он был уверен, что в силах каждый день писать по четыре-пять шедевров поп-музыки, поэтому обратился туда, где такую затею можно было осуществить. Он стал работать в офисном нью-йоркском здании Brill Building, откуда добротные песни выходили, как с конвейерной ленты. Многие из них становились хитами. Именно в Brill Building Бакарак познакомился с поэтом Хэлом Дэвидом. И с 1957 г. заработал их успешный авторский дуэт, просуществовавший более 15 лет. Бакараку было плевать на успех в чартах, но довольно скоро певцы распознали в его песнях большой потенциал и стали покупать его композиции. Песни Бакарака и Дэвида одна за другой попадали в хит-парады. Среди них были такие жемчужины истории поп-музыки, как «Raindrops Keep Falling On My Head», «The Look Of Love», «Alfie», «Walk On By», «Say A Little Prayer» или «I'll Never Fall In Love Again».

Большинство лучших песен Бакарака досталось его «придворной» певице Дайон Уорвик, которую композитор открыл для себя, когда она еще была на подпевках у группы The Drifters. Сначала Бакарак и Дэвид пригласили Уорвик в офис их издательства Famous Musiс, располагавшийся в здании Brill Building, с намерением просто сделать несколько демо-записей только что сочиненных песен. Одной из них была «Make It Easy On Yourself», которая стала большим хитом в исполнении Джерри Батлера. Дэвид вспоминал: «Дайон сказала после записи: „Я думала, что это песня для меня“. Мы ответили: „Нет, ты только что записала демо“. Дайон выглядела очень обиженной и рассерженной. Потом мы поняли, что перед нами замечательная певица, а мы используем ее для записи демо. А ведь она может стать звездой!»

Именно Уорвик умела идеально исполнять песни Бакарака и Дэвида, полные ярких душевных порывов и фривольных намеков, несмотря на сложные смены гармонии и ритма. Далеко не каждый певец с легкостью справлялся с пеcнями Бакарака. Даже Фрэнк Синатра признал, что единственной композицией в его репертуаре, над которой ему пришлось изрядно поработать, была «Wives And Lovers» Бёрта. Бакарак переходил от вальса к босса-нове, украшал песни джазовыми и политональными пассажами, чему научился во время учебы у французского композитора Дариюса Мийо. И эта музыка идеально сливалась с текстами Дэвида, которые слушались как истории из реальной жизни. Песни Бакарака звучали легко, они словно парили в воздухе, как перышки, всегда отличались отменным вкусом и непринужденностью. И они хорошо сочетались с обликом композитора, обладавшего внешностью крутого сердцееда, который любил ходить в неофициальной одежде и отличался беззаботным поведением. Его коллега по композиторскому ремеслу Сэмми Кан шутил, что Бёрт единственный автор песен, который не похож на дантиста. Бакарак предпочитал сочинять свои роскошные мини-симфонии не за роялем, а уютно устроившись на диване.

 

Непростая легкая музыка

Золотыми для композитора были 1960-е, когда благодаря ему в поп-музыку вернулись элегантность и утонченность, что было характерно для самых ярких бродвейских хитов. Бакарак также с большим успехом писал музыку для кино и телевидения. В конце 1970-х он отошел от активного сочинительства, лишь изредка пописывая отдельные песни к какому-нибудь случаю. Но его ранние песни продолжали жить на поп-сцене и в радиоэфире как вечнозеленые растения. Их открывали для молодых поколений диджеи в танцевальных клубах. Ими увлекались музыканты таких рок-групп, как Oasis и Faith No More. После 21-летнего перерыва в активном сочинительстве Бакарак взялся сотрудничать с Элвисом Костелло, и вместе они записали замечательный альбом. А когда Бакарак появился на легендарном британском рок-фестивале в Гластонбери, еще одно поколение осознало, что «легкая музыка» может быть не так проста, как это кажется на первый взгляд. Попробуйте, например, насвистеть мелодию «What's New, Pussycat?», которую сделал суперпопулярной Том Джонс.

Среди тех, кто первыми исполнял песни Бакарака были Дасти Спрингфилд, Хелен Шапиро, Айзек Хейс. Но сочинения композитора охотно перепевали и позднее, потому что они оставались нетленными и непревзойденными образцами хитов. Песни Бёрта пели Чака Хан, Род Стюарт, Элтон Джон и даже панк-группа The Stranglers. Композитором восхищался Майлс Дэвис, а бескомпромиссный джазовый авангардист Джон Зорн в своей серии «Великая еврейская музыка» выпустил двой­ной альбом «Bacharach Tunes» (1997), посвященный Бёрту. Его мелодии исполняли коллеги Зорна по экспериментальной сцене.

 

Поэт большой любви

Музыка Бакарака манит, воспаряет над обыденностью, увлекая за собой, но при этом обязательно замешана на утонченной, завораживающей меланхолии, которая не является вестницей неизбывной депрессии. Послушайте, например, «Anyone Who Had A Heart», песню 1962 г., которая стала для Уорвик первым хитом, пробившимся в десятку самых популярных хитов в США. Это песня об абсолютной преданности, в которой есть тень абсолютного отчаяния. Ее поет женщина, чья любовь настолько всепоглощающая, что у мужчины, который не отвечаeт на это чувство и продолжает предавать, должно быть, просто нет сердца. Это безграничное выражение любви – чувство, которое становится мифологией.

Как композитор Бакарак был совершенно уникален. Он писал поп-песни, которые очень отличались от своих соседей по верхним строчкам хит-парадов. Темы Бёрта по своему горько-сладкому налету джазового блаженства и изысканному гармоническому обольщению были сравнимы с песнями Джорджа Гершвина. Работая с Уорвик и Дэвидом, Бакарак стал поэтом большой любви, рассказ о которой спрессовывался в малый трехминутный формат. И сделал это так же уверенно и непринужденно, как The Beatles в начале своей карьеры. В 1969 г. песня «Raindrops Keep Falling On My Head», которую он написал для фильма «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид», преобразила эту дерзкую картину и привнесла в нее немного ироническую нотку разбитого сердца. Эта тема продемонстрировала, как песня может определять настрой фильма. А год спустя другую мини-симфонию Бакарака «(They Long To Be) Close To You», которую он сочинил еще в 1963-м, записал дуэт The Carpenters. И этот трек преобразил Америку. На бурное политическое и эротическое безумие контркультуры появился неожиданный по своей форме ответ – восторженный взгляд обожания. И он повернул всю господствующую на то время культуру в Штатах в новом направлении.

 

Сергей ГАВРИЛОВ