Что есть война?

Что есть война? Не взнузданный уздой

Понесший всадника безумный конь!

Что есть война? Палящий зной! Огонь,

Сжигающий садовника и сад!

Что есть война?

Поток, не знающий преград,

Несущий к гибели пловца!

Что есть война?

Барс, убивающий ловца!

 

Вынесенные в эпиграф стихи впервые прозвучали с киноэкранов 50 лет назад, когда «Вторая мировая война была позади, об Афганской еще никто не думал, третья никому и в голову не приходила». И стихи, и закавыченные слова принадлежат кинодраматургу, режиссеру и писателю Григорию Колтунову.

Правда, приведенная цитата не точна. В ней смещено время. Вo фразе, с которой начинается пронзительный рассказ Григория Колтунова «Морис», Афганская война не фигурирует, ведь действие происходит в 1919 г., то есть позади – Первая мировая война, впереди – Вторая, а вот третья, действительно, никому тогда не приходила в голову.

Думал ли об угрозе еще одной мировой войны сам Колтунов, когда писал свои рассказы, создавал сценарии? Скорее всего, думал, потому что и в его прозе, и во многих из более чем 40 фильмов, снятых по его сценариям, звучит предупреждение «Нет войне!». Предупреждение могло прозвучать опосредованно, как в рассказе «Морис», через трагедию героя, а могло и прямо и во весь голос, как в кинотрилогии «Сказание о Рустаме», сценарии которой Колтунов создавал по эпической поэме Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей»):

Потомки, здесь пало

сто тысяч бойцов,

А значит, здесь пало

сто тысяч отцов.

Сто тысяч лежат здесь,

и больше в сто крат

Потомков, от них не рожденных,

лежат –

Незримые миру ряды! Знает Бог

Один этой битвы печальный итог.

Это первые строки большого монолога героя эпоса Рустама, который он произносит, глядя с вершины холма на поле битвы, усеянное телами погибших воинов. Монолог заканчивается словами:

Вот сколько несет

эта битва нам бед!

Зачем же случилась она? Кто ответ

за это нам даст?

Еще раз уточняю: строки, вынесенные в эпиграф, и монолог Рустама – это стихи, принадлежащие не Фирдоуси, а автору сценария Колтунову. Специфика кино требует развернутых диалогов и монологов, которых нет у Фирдоуси. Поэма написана двустишиями-бейтами. Всего в поэме, по указанию самого автора, 60 тыс. бейтов. Но эпос охватывает историю Ирана с древнейших времен до VII в. И большой эпизод оказывается переданным одним-двумя бейтами. Поэтому более половины разговорного текста пришлось досочинять автору сценария. Известный переводчик «Шах-наме» Цецилия Бану считала, что эта вынужденная мистификация Колтунова абсолютно органична c аутентичным текстoм. Колтунову такая мистификация дала возможность вложить в уста героев трилогии свои раздумья, свое философское осмысление реалий жизни, свое кредо. Особенно ярко и весомо это звучит в полемиках Рустама со злокозненным дэвом Пуладом. Звучит в их спорах о том, что есть война, что есть страх, смех, ложь, правда, миссия Поэта.

Свое мироощущение Колтунов вложил и в афоризмы, звучащие в последнем фильме трилогии, в «Сказании о Сиявуше»:

На свете много зла и очень мало

Людей, кого бы это удивляло.

Мысль говорящих слишком далека

От слова, что слетает с языка.

Пришла на смену

правде осторожность.

На смену верности –

благонадежность.

Не приложу ума, что с миром стало!

Благонадежных тьма,

надежных мало!

Я на себе узнал, как это скверно:

Усердные затмили милосердных.

Напрасно поклонники кинотрилогии, взяв в библиотеке увесистый том «Шах-наме», искали в нем эти афоризмы. Их и не могло быть в поэме, потому что принадлежали они Григорию Колтунову.

И все же для Колтунова, пережившего четыре войны, тема войны оставалась самой острой, самой жгучей:

Страшусь: коли снова

две рати хоть раз

Столкнутся на поле войны,

разъярясь,

То все в этой битве погибнут бойцы.

На поле останутся лишь мертвецы.

И кто же тогда победившую рать

Сумеет среди мертвецов

распознать.

Фильмы пользовались большим успехом. На фестивале стран Азии фильм «Сказание о Рустаме» получил Гран-при. Режиссер Борис Кимягаров создал яркий, как сказали бы сегодня, блокбастер, в сравнении с которым, как говорили, «Голливуд отдыхает». Но в начале 1980-х фильмы исчезают с экранов. Колтунов, не понимая, в чем дело, обратился с письмом к генеральному секретарю ЦК КПСС Горбачеву. Дальше – как в анекдоте. Раздается телефонный звонок: «Вам звонят из канцелярии Михаила Сергеевича Горбачева». «Розыгрыш»?! Но нет. В разговоре с Григорием Колтуновым Михаил Сергеевич признался, что ему и Раисе Максимовне очень нравятся фильмы о Рустаме, но «пока идет война в Афганистане, политически неверно было бы показывать фильм, в котором театр военных действий разворачивается практически в той же стране, на тех же территориях. Да и те строки, что посвящены осуждению войн, сейчас озвучивать неуместно».

Сегодняшний хозяин Кремля степень «неуместности» высказываний о войне определяет по статье Уголовного кодекса.

Кинотрилогия по «Шах-наме» – предпоследняя киноработа Григория Колтунова. Всего он написал около 70 сценариев, более чем по 40 из них были поставлены фильмы, принесшие всемирную славу советскому кинематографу. Это «В дальнем плавании», «Голубые дороги», «Максимка», «Сорок первый», «Чрезвычайное происшествие», «Гадюка», «Неотправленное письмо», «Месть», «Черная чайка» и другие. Его фильмы занимали призовые места на международных фестивалях. За сценарий фильма «Сорок первый» (по рассказу Б. Лавренева) Колтунов был удостоен Специальной премии Каннского фестиваля «За оригинальный сценарий, гуманизм и революционную романтику».

Советская делегация настаивала на награждении фильма в целом. Как писал Колтунову известный французский историк кино Жорж Садуль, описывая дебаты, которые разгорелись между жюри и советской делегацией, жюри заседало дважды и еще раз подтвердило свое до того времени беспрецедентное решение. «Вас короновали вторично», – писал Садуль. Ни до ни после «Сорок первого» ни один сценарист не был удостоен премии Каннского фестиваля за сценарий-экранизацию.

Григорий Яковлевич Колтунов родился 115 лет назад, 6 сентября 1907 г. В кинематограф Григорий Колтунов буквально ворвался в 1930 г., когда занял первое место на Республиканском конкурсе сценариев, представив сценарий «Ошибка Лены Окуневой». В то время он работал руководителем художественного радиовещания в Енакиево на Донбассе, куда был направлен после окончания муздрамина (так тогда называлась Одесская консерватория).

До Донбасса, в 1926–1928 гг., Колтунов работал художественным и музыкальным руководителем, режиссером и дирижером в довоенных театрах «Радуга» и «Пролетар». Уже войдя в мир кино, Григорий Колтунов в 1937 г. добился грандиозного успеха, поставив на эстраде к столетию гибели Пушкина его «Домик в Коломне», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Альманашник» и «Гаврилиаду». Идея показать на сцене «Гаврилиаду» привела в ужас всех ханжей и в восторг – жюри.

Во время войны Колтунов работал на Тбилисской киностудии, писал антифашистские сценарии. В частности, на материале, полученном на съемках по следам Сталинградской битвы, он создал фильм-памфлет «Когда Геббельс не врет». Картина по его замыслу строилaсь на том, что «подтверждалось» любое высказывание Геббельса. Вот Геббельс заявляет: «Советские дети встречают немецких солдат радостным хороводом». И возникают кадры полуразрушенного знаменитого Сталинградского фонтана, окруженного хороводом гипсовых детей.

В послевоенной Одессе, пока Одесская киностудия еще не возобновила свою работу, Колтунов – худрук и автор эстрадного театра миниатюр при Одесской филармонии. Одновременно он пишет программы для Аркадия Райкина («Время идет вперед» и «Человек-невидимка»).

Григорий Колтунов работал практически со всеми киностудиями СССР. Но он был коренным одесситом и не желал никуда переезжать из Одессы, хотя в послевоенный период на Одесской киностудии были поставлены лишь два его фильма: «Зеленый фургон» с непревзойденным Юрием Тимошенко (Тарапунькой) в роли милиционера Грищенко и «Искушение Дон Жуана», где Колтунов выступил и как автор сценария, и как режиссер. Правда, все годы, до своей кончины 24 июня 1999 г., он был бессменным членом худсовета киностудии.

Его называли живым классиком, а молодые кинематографисты, которым Колтунов бескорыстно помогал, звали его «нашим гуру». Но в официальных кругах Григорий Колтунов числился в строптивых, принципиальных авторах. Мог забрать со студии свой уже готовящийся к постановке сценарий, вернув гонорар.

Так было дважды. Сюжет сценария «Народный ученый» был посвящен одиозному академику Трофиму Лысенко. Сценарий уже запускался в производство, когда Колтунов с редактором фильма Игорем Чекиным пришли на прием к Лысенко. Из-за неплотно прикрытой двери они услышали, как, грубо матерясь, тот разговаривал с другим академиком, видимо пониже рангом. Колтунов поднялся: «Пошли, Игорь, моего сценария больше нет». И вернул гонорар.

Второй случай, как ни забавно, был связан с однофамильцем пресловутого академика – украинским композитором Николаем Витальевичем Лысенко. Колтунов вложил душу и сердце в эту работу. Двухсерийный фильм обещал быть успешным. Но oт Колтунова потребовали, чтобы к уже готовому сценарию был приписан еще один автор – известный украинский поэт. Колтунов почти год отстаивал свое достоинство. И в конце концов забрал сценарий и вернул полученный гонорар за двухлетний труд.

Звание заслуженного деятеля искусств Украины Григорий Колтунов получил только к своему 90-летию и к 100-летию украинского кинематографа. Но многие слова и мысли, прозвучавшие с экрана из уст героев его фильмов, актуальны и сегодня. И спустя 70 лет звучит призыв Рустама – Фирдоуси – Колтунова:

Путь мирный сперва испытать

мы должны –

Быть может,

удастся избегнуть войны.

Но если уж недруг нагрянул – в бою

Пусть видит лицо,

а не спину твою…

 

Елена КОЛТУНОВА