«Сказать жизни „да“»

«Кто я? Зачем и ради чего я? Стоит ли жить, любить и страдать, если все равно придет смерть?» – подобные непростые вопросы в какие-то моменты, вероятно, возникали у многих. А вот австрийский еврей Виктор Франкл, отвечая на них, создал целостное учение, ставшее важной вехой в развитии психотерапии, психологии и философии ХХ в.

 

Между Фрейдом и Адлером

Виктор Эмиль Франкл родился 26 марта 1905 г. в Вене в семье чиновника Министерства социальной защиты Габриэля Франкла и его жены Эльзы, происходившей из рода Иегуды бен Бецалеля, пражского раввина и ученого. Родители соблюдали еврейские традиции, не навязывая их своим детям. В три года Виктор хотел стать врачом, а через год сообщил, что придумал лекарство от самоубийства. В юности он проявлял повышенный интерес к психологии и дипломную работу в гимназии посвятил психологии философского мышления. После окончания гимназии в 1923 г. поступил на медицинский факультет Венского университета по специальности «неврология и психиатрия», углуб­ленно изучал психологию депрессий и суицида.

В этот период Франкл серьезно увлекся теорией Сигизмунда Шломо Фрейда, основавшего школу психо­анализа, в основу которой положена структурная модель психики человека, состоящей из подсознательного «Оно», сознательного «Я» и морального «Сверх-Я». По Фрейду, поведение личности регулируется конструктивным влечением к жизни (самосохранению, удовольствию) и агрессивным влечением к смерти (саморазрушению). Еще школьником Франкл вступил в переписку с Фрейдом, по протекции которого в «Международном журнале психоанализа» была опубликована статья 19-летнего юноши. Виктор стал председателем Социалистической средней школы Австрии. Он создал программу поддержки студентов в период экзаменов, основал молодежные консультационные центры.

Другим кумиром Виктора Франкла некоторое время был австрийский еврей Альфред Адлер, в прошлом фрейдист, отошедший от учителя и создавший систему «индивидуальной психологии». Адлер отверг ведущую роль биологической сексуальности в жизни личности и ввел в объяснение ее поведения социально обусловленную потребность в достижении превосходства, творческом самоутверждении как компенсацию комплекса неполноценности, реализуемую в воле к статусу и к власти. Будучи студентом, Франкл примкнул к сторонникам Адлера и опубликовал статью в его «Международном журнале». А в 1927 г. из-за принципиальных разногласий с коллегами он покинул Общество индивидуальной психологии. Однако Адлер и Фрейд постоянно присутствовали в его дальнейших трудах как явные и неявные оппоненты, стимулируя неустанный поиск истины: «Психоанализ говорит о принципе удовольствия, индивидуальная психология – о стремлении к статусу. Но где же то, что является наиболее глубоко духовным в человеке, где врожденное желание человека придать своей жизни так много смысла, как только возможно, актуализировать так много ценностей, сколь это возможно, – где то, что я назвал бы волей к смыслу?».

 

Создатель логотерапии

Виктора Франкла не удовлетворило ни фрейдовское погружение человека в глубины подсознательного, ни адлеровское ограничение его мотивации стремлением к самоутверждению. «Будучи молодым, я прошел через ад отчаяния, преодолевая очевидную бессмысленность жизни, – признавался Виктор. – Со временем я сумел выработать у себя иммунитет против нигилизма. Таким образом я создал логотерапию... В эпоху Фрейда причиной всех бед считалась сексуальная неудовлетворенность, а ныне нас уже волнует другая проблема – разочарование в жизни. Во времена Адлера типичный пациент страдал от комплекса неполноценности, а в наши дни он жалуется главным образом на чувство внутренней опустошенности, которое возникает от ощущения абсолютной бессмысленности жизни».

Известно суждение Фрейда: «Если человек задумался о смысле жизни, значит, он серьезно болен». Виктор Франкл, руководствуясь своим жизненным и профессиональным опытом, пришел к диаметрально противоположному выводу: источником человеческого в человеке, обеспечивающим его выживание и развитие, является духовное начало. Жизнь каждого человека, какой бы она ни была, имеет свой сокровенный уникальный смысл. Озабоченность смыслом и воля к его постижению – чисто человеческий феномен, способствующий душевному оздоровлению личности. Франкл предложил многовариантный системный метод доказательства этого пациенту, который назвал логотерапией – буквально: лечение смыслом. Термин «логос» в широком контексте он еще в 1920-е гг. рассматривал одновременно как слово, речь и как мысль, смысл сказанного. Психоанализ, игнорируя духовный аспект человека, превратил поиск смысла в невротический комплекс. Логотерапия, напротив, призвана помочь пациенту устранить чувство бессмысленности своего образа жизни («экзистенциальный вакуум»), обрести подлинный смысл своих поступков и придать собственному бытию ценностную значимость. Для логотерапевта утрата смысла – симптом и главная причина душевной болезни и прочих бед человека, которые следует устранить.

Должны были пройти годы накопления опыта, тяжелейших жизненных испытаний, прежде чем юношеские идеи Виктора Франкла оформились в строгую концепцию экзистенциального анализа. Еще в 1928 г. он основал Центр консультирования молодежи в Вене и возглавлял его до 1938-го. Профессиональную карьеру начал в 1929-м, работая в области клинической психиатрии. Разрабатывал методику и технику «парадоксальной интенции» – психотерапевтический метод, ориентированный на подкрепление опасений пациента и достижение лечебного эффекта по принципу «от противного»: не борись с симптомом, а вызывай его и усиливай – и затем симптом исчезнет.

В 1930-м Франкл получил степень доктора медицины, тогда же он представил философскую диссертацию под названием «Подсознательный Бог». В 1933–1937 гг. возглавлял отделение по предотвращению суицида одной из венских клиник. Его пациентами стали свыше 3000 женщин, подверженных риску самоубийства. Он исследовал также широко распространенный «невроз безработицы». Уже к концу 1930-х в статьях, опубликованных им в разных медицинских журналах, сформулированы основные идеи, на основе которых впоследствии выросла его теория.

Однако после аншлюса Австрии нацистской Германией в 1938-м Франклу запретили лечить арийских пациентов по причине его происхождения. Он вынужден был заняться частной практикой, а в 1940-м возглавил неврологическое отделение Ротшильдской больницы, где ему приходилось работать и нейрохирургом. Это была единственная больница, куда допускали евреев. Благодаря усилиям Франкла нескольких ее пациентов удалось спасти от уничтожения в рамках нацистской программы эвтаназии. Когда за ним пришли в первый раз, гестаповец, оформлявший документы, оказался его бывшим пациентом, и Виктор был вычеркнут из списка. В 1941-м он женился на юной медсестре Тилли Гроссер – это была настоящая еврейская свадьба, последняя в Вене тех лет. Жена вскоре забеременела, но в ситуации репрессий по отношению к евреям супруги предпочли сделать аборт. Второй шанс спастись появился у доктора Франкла в том же году: американский университет предложил ему место в Штатах, но выехать могли только он и жена. Пожилых родителей пришлось бы оставить в Вене, а их он не смог предать и отказался от визы, надеясь, что его авторитет и престижная должность спасут семью от расправы.

 

В кругах нацистского ада

25 сентября 1942-го Франкл и его жена были депортированы в «образцовый» концлагерь Терезиенштадт, где уже находились его родители. Большой удачей для него стала встреча с психологом Карлом Флейшманом, предложившим план организации службы психологической помощи вновь прибывающим заключенным при участии квалифицированных врачей. Вместе с соратниками – психиатрами, социальными работниками и добровольцами из числа узников (среди них – теолог Лео Бек и первая женщина-раввин Регина Йонас, о которой мы писали в предыдущем номере) он втайне помогал заключенным преодолевать первичный шок от ужасов пребывания в концлагере и значительно облегчал им дальнейшую тяжкую участь. «Я видел смысл своей жизни в том, чтобы помогать другим увидеть смысл в своей жизни». Он понимал, что стремление найти смысл жизни является главной мотивирующей силой в человеке: «В мире не существует более действенной помощи для выживания даже в самых ужасных условиях, чем знание, что твоя жизнь имеет смысл».

При этом Франкл исходил из того, что в экстремальных условиях жестоких побоев, изнурительной работы, недоедания, заболеваний на грани смерти человеку крайне необходима осмысленная цель, вера в жизнь, надежда на выживание и спасение. Виктор и сам прошел через все эти муки и преодолел отчаяние, о чем впоследствии писал: «Помню, как однажды утром я шел из лагеря, не способный больше терпеть голод, холод и боль в ступне, опухшей от водянки, обмороженной и гноящейся. Мое положение казалось мне безнадежным. Затем я представил себя стоящим за кафедрой и читающим лекцию в большом, красивом, теплом и светлом лекционном зале перед заинтересованной аудиторией...»

Свою основную задачу Франкл определил для себя как долг: «Мы должны были пробуждать волю к жизни, к продолжению существования, чтобы пережить неволю. Но в каждом случае мужество жить или усталость от жизни зависели исключительно от того, обладал ли человек верой в смысл своей жизни... Любая попытка восстановления внутренней силы узника предполагает в качестве важнейшего условия успеха отыскание некоторой цели в будущем. Горе тому, кто не видел больше ни цели, ни смысла своего существования, а значит, терял всякую точку опоры. Вскоре он погибал». Особое внимание уделялось тем, кто оказался душевно сломлен и кому непосредственно угрожала опасность смерти: эпилептикам, психопатам, асоциальным лицам, тяжело больным и старикам. «Безвыходность ситуации, ежедневная, ежечасная угроза гибели приводили почти каждого из нас, пусть даже мельком, к мысли о самоубийстве. Но я, исходя из моих позиций... в первый же вечер, прежде чем заснуть, дал себе слово „не бросаться на проволоку“».

Попытки самоубийства необходимо было вовремя предотвращать путем ободрения, убеждения и внушения человеку воли к жизни, аутогенной тренировки и устранения психического вакуума. С этой целью была создана густая информационная сеть. Наибольшие шансы выжить, по наблюдениям Франкла, имели не столько обладавшие крепким физическим здоровьем, сколько те, кто отличался наиболее крепким духом, кто видел смысл, ради которого стоит жить. При этом он использовал также юмор, в том числе и «черный», создающий некую дистанцию между человеком и ситуацией, позволявшую ему шутить над собой и другими, когда терять уже нечего. Виктор читал лекции о здоровье нервной системы, проблемах в психотерапии, психогигиене, нарушениях сна. Для коллег организовал даже заседание научного общества.

В октябре 1944 г. Франкл был переведен в концлагерь Аушвиц, оттуда отправлен в Кауферинг и Тюркхайм, лагеря системы Дахау, был чернорабочим по укладке рельсов, а 27 апреля 1945 г. освобожден американскими войсками. Его жена и брат Вальтер погибли в концлагере Берген-Бельзен, отец скончался в Терезиенштадте, мать былa убита в Аушвице. Из членов семьи выжила лишь сестра, эмигрировавшая в Австралию. Ему повезло не только в том, что он чисто случайно не попал ни в одну из команд, направляемых на смерть. Франкл выжил еще и потому, что самоотверженно помогал другим, на практике убедившись в эффективности своих методов лечения. Все годы пребывания в заключении он мысленно создавал научный труд о логотерапии и к концу 1945-го предложил издательству книгу «Сказать жизни „да“. Психолог в концлагере», ставшую бестселлером. Хотя, как признавался автор, он «писал с убеждением, что книга не может принести успех и славу», именно она снискала наибольшую популярность.

 

«Человек в поисках смысла»

После войны Виктор Франкл возглавил Венскую неврологическую клинику, лечил, писал, преподавал. Стал профессором неврологии и психиатрии Венского университета. Основал и возглавил Австрийскую ассоциацию психотерапии, читал лекции по приглашению ведущих университетов мира, в том числе в Иерусалиме. В 1947 г. он снова женился, и снова это была медсестра, Элеонора Шиндт, на сей раз католичка, с которой он счастливо прожил до конца своих дней. На собственном опыте психолог убедился: «Только любовь есть то конечное и высшее, что оправдывает наше здешнее существование, что может нас возвышать и укреплять». Супруги уважали вероисповедание друг друга: он посещал синагогу, она – церковь, порой они вместе ходили в оба храма, праздновали Хануку и Рождество. Их дочь, названная в честь деда Габриэлой, пошла по стопам отца – стала детским психологом, подарила родителям двух внуков.

В своих работах Франкл обращался к беспрецедентной практике психотерапии в нацистском аду, проанализировал и обобщил ее. Лагерная жизнь дала ему возможность заглянуть в самые глубины человеческой души. И он пришел к кардинальному выводу: человек подспудно стремится к безусловному смыслу – даже там, где его, казалось, быть не может, как бы жестока ни была жизнь. Смысл имеют даже повседневные страдания и смерть, и объективный взгляд на них нередко помогал жертвам Катастрофы выжить. Франкл описал собственный опыт выживания в лагере, изучал состояние других узников с точки зрения психиатра и создал метод нахождения смысла во всех проявлениях жизни, даже самых страшных.

На первой, «шоковой» стадии пребывания в концлагере врач обнаружил у заключенных парадоксальное «состояние некой объективизации, отстраненности, мгновения почти холодного любопытства стороннего наблюдения, когда душа как бы отключается, пытаясь защититься, спастись. Становилось любопытно, что же будет происходить дальше». Затем узник постепенно погружался во вторую фазу – «относительной апатии, когда в его душе что-то отмирает... Внутреннее отупение, безразличие – эти проявления делали заключенного менее чувствительным к ежедневным, ежечасным побоям. Такую нечувствительность можно считать необходимой броней, с помощью которой душа пыталась оградить себя от тяжелого урона, – особый механизм психологической защиты. Реальность примитивно сужается, все мысли, чувства, желания концентрируются на единственной задаче: выжить!».

Телесная боль от побоев эсэсовцев была для заключенных менее мучительна, чем душевная боль, возмущение против унижающей несправедливости. «Человека в лагере наиболее угнетало то, что он вообще не знал, до каких пор он будет вынужден там оставаться... Тот, кто не в состоянии предвидеть конец этого существования, тем самым не может и направить жизнь к какой-то цели, ориентироваться на будущее, что нарушает общую структуру его внутренней жизни в целом, лишает опоры». Узник опускался, погружаясь в прошлое, что обесценивало настоящее со всеми его ужасами и лишало способности противостоять ему, внутренне возвыситься над собой. «От самого человека зависело, во что он превратит свою лагерную жизнь – в прозябание или в нравственную победу».

Вместе с тем люди с преобладанием духовных интересов, обращаясь в мир внутренней свободы, красоты и любви, тем самым лучше противостояли реальным ужасам, чем внешне сильные, но бездуховные. «В самой тяжелой из всех мыслимых ситуаций, когда... единственным остается страдание, – человек может осуществить себя через воссоздание и созерцание образа того, кого он любит». Такие люди способны были радоваться малейшим облегчениям повседневных мук. «Счастье – это когда худшее обошло тебя стороной... Мы были благодарны судьбе уже за то, что какая-то новая неприятность не случилась». Франкл заключал: «Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние дает ему возможность превратить свое страдание во внутреннее достижение».

Концлагерь всячески принуждал узника обесценивать себя как деятельного субъекта, как духовное существо с чувством личного достоинства и внутренней свободой. Он превращал его в объект произвола СС, в игрушку злого рока. «Человек, не способный противопоставить себя действительности... воспринимает себя скорее как частичку какой-то большой массы, его бытие опускается на уровень стадного существования». Это стремление раствориться в среде «типичных» лагерников, не выделяться и не обращать на себя внимание охраны, было вызвано инстинктом самосохранения. И оно же зачастую приводило к утрате собственного духовного Я. Однако опыт убедил Франкла в том, что «даже в концлагере можно отнять у человека все, кроме последнего – человеческой свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе».

Именно внутренняя свобода дает человеку возможность наполнять свою жизнь смыслом, утверждал философ. Разумеется, созидательная жизнь позволяет индивиду наиболее полно реализовать ценности морали и творчества, переживать добро и прекрасное. Но смысл сохраняет и жизнь, лишающая его шансов свободно творить эти ценности. «Остается последняя возможность наполнить жизнь смыслом: занять позицию по отношению к этой форме крайнего принудительного ограничения его бытия... У человека можно отнять все, кроме одного: последней свободы – выбирать собственный путь и свое отношение к любым обстоятельствам». Для узников концлагеря задача состояла в том, чтобы «держаться и не впадать в отчаяние даже тогда, когда уже не оставалось почти никаких шансов выжить... Речь шла о жизни в ее цельности, включавшей в себя также смерть, а под смыслом мы понимали не только „смысл жизни“, но и смысл страдания и умирания. И мы увидели, что страдание может стать нравственным трудом. За этот смысл мы боролись!».

Франкл создал самобытную философскую концепцию человека и смысла его жизни. Для него человек – «это существо, которое всегда решает, кто он. Которое изобрело газовые камеры и шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах». У каждого человека своя исключительная судьба, и смысл его бытия вполне конкретен. «Мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращен к нам, и мы должны на него отвечать не разговорами или размышлениями, а действием, правильным поведением. Ведь жить – в конечном счете значит нести ответственность за правильное выполнение тех задач, которые жизнь ставит перед каждым, за выполнение требований дня и часа».

Франкл утверждал: человеческое – сплав добра и зла, порядочности и непорядочности. Но люди не делятся на ангелов и дьяволов. «Разделяющий их рубеж... достигает самых глубин души, он различим даже в бездне концлагеря... Быть надсмотрщиком над узниками и оставаться при этом человеком вопреки давлению лагерной жизни было нравственным подвигом. С другой стороны, низость заключенных, которые причиняли зло своим же товарищам, была особенно невыносима».

Движущей силой поведения человека Франкл считал поиск смысла жизни. Роль смысла выполняют ценности, обобщающие опыт человечества и позволяющие сделать жизнь человека осмысленной: ценности творчества (в первую очередь труд), переживания (в частности, любовь) и отношения (сознательная позиция в критических обстоятельствах). Осуществляя смысл, человек тем самым осуществляет себя. Совесть помогает определить, какой из потенциальных смыслов, заложенных в ситуации, является для человека истинным. Лишь на духовном уровне бытия локализованы смыслы и ценности, детерминирующие поведениe на биологическом и психологическом уровнях. Логотерапия строится на осознании пациентом ответственности за нахождение и реализацию смысла своей жизни в любых жизненных обстоятельствах.

Эти идеи Франкл изложил в 32 книгах, которые вышли на 49 языках. Среди них – «Человек в поисках смысла», «Доктор и душа», «Психотерапия и экзистенциализм», «Воля к смыслу», «Время и ответственность», «Психотерапия на практике». Франкл прижизненно получил 29 почетных докторских степеней и множество наград. Он увлекался альпинизмом, сочинял музыку, ценил юмор и свои лекции украшал анекдотами. Виктор Эмиль Франкл скончался 2 сентября 1997 г. от сердечной недостаточности. Могила родоначальника гуманистической психологии находится на староеврейском участке Центрального кладбища Вены. В ряде стран действуют учебные и лечебные институты экзистенциального анализа и логотерапии, созданы музеи, памятники, мемориальные знаки в честь выдающегося мыслителя и целителя.

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ