Еврейский Орфей

Л. Бруни. Портрет Артура Лурье, 1915 г.© WIKIPEDIA

«Тот дурьё, кто не знает Лурьё!» – провозгласил однажды Маяковский и был абсолютно прав. Завсегдатаи «Бродячей собаки», в которой собиралась богема Петербурга – Ахматова, Мандельштам, Лившиц, Тэффи, Мейерхольд, Якулов, – знали его и любили. «Дурьем», по выразительному выражению поэта, были те, кто не знал: музыка, которую сочинял молодой композитор, была из той сферы музыкальной культуры, что называется «не для всех». Да и не все петербуржцы захаживали в арт-подвал «Бродячая собака», где бывали столь именитые гости и где Артур (урожденный Наум) Лурье составлял музыкальные программы вечеров и руководил его музыкальной жизнью. Это его портрет рисовали художники-авангардисты Петр Митурич и Лев Бруни, это к нему относились библейские стихи Анны Ахматовой об Иакове и Рахили, это им был навеян образ царя Давида, встречающийся в ее лирике.

Авангардист

Он появился в северной столице в 1909 г. Провинциальный юноша из провинциальной Одессы приехал поступать в Петербургскую консерваторию. Поступил, но кроме музыки влекла сына инженера Израиля Лурье и его жены Анны философия.

В городе у моря он мечтал о классической гимназии, но не набрал нужных «пятерок» и пришлось записаться в коммерческое училище. Однако коммерсанта из него не получилось – мать с детства приобщала сына к музыке, детское увлечение переросло в желание не только играть, но и сочинять. В городе у холодной реки он стал профессиональным музыкантом.

Увлечение философией не прошло, из всех философов, кого он читал, больше всего уважал Шопенгауэра, пытавшегося объяснить мир как волю и представление.