Еврейский Орфей

«Тот дурьё, кто не знает Лурьё!» – провозгласил однажды Маяковский и был абсолютно прав. Завсегдатаи «Бродячей собаки», в которой собиралась богема Петербурга – Ахматова, Мандельштам, Лившиц, Тэффи, Мейерхольд, Якулов, – знали его и любили. «Дурьем», по выразительному выражению поэта, были те, кто не знал: музыка, которую сочинял молодой композитор, была из той сферы музыкальной культуры, что называется «не для всех». Да и не все петербуржцы захаживали в арт-подвал «Бродячая собака», где бывали столь именитые гости и где Артур (урожденный Наум) Лурье составлял музыкальные программы вечеров и руководил его музыкальной жизнью. Это его портрет рисовали художники-авангардисты Петр Митурич и Лев Бруни, это к нему относились библейские стихи Анны Ахматовой об Иакове и Рахили, это им был навеян образ царя Давида, встречающийся в ее лирике.

 

Авангардист

Он появился в северной столице в 1909 г. Провинциальный юноша из провинциальной Одессы приехал поступать в Петербургскую консерваторию. Поступил, но кроме музыки влекла сына инженера Израиля Лурье и его жены Анны философия.

В городе у моря он мечтал о классической гимназии, но не набрал нужных «пятерок» и пришлось записаться в коммерческое училище. Однако коммерсанта из него не получилось – мать с детства приобщала сына к музыке, детское увлечение переросло в желание не только играть, но и сочинять. В городе у холодной реки он стал профессиональным музыкантом.

Увлечение философией не прошло, из всех философов, кого он читал, больше всего уважал Шопенгауэра, пытавшегося объяснить мир как волю и представление.

Молодой талантливый композитор, учившийся композиции у известного профессора Александра Глазунова, сочинявший авангардную музыку (три сонатины «Синтезы» «Маски» для фортепиано, op. 13 с посвящением Николаю Кульбину или «Формы в воздухе», посвященные Пабло Пикассо), быстро и легко вписался в круг петербургской богемы, ценившей все новое и талантливое в искусстве. Все они почитали себя авангардистами, увлекались модным итальянцем, основателем футуризма Маринетти, и потому недаром именно Лурье был одним из деятельных организаторов состоявшегося 13 февраля 1914 г. вечера «Наш ответ Маринетти», на который хлынула вся рафинированная столичная публика. И именно он со своими друзьями – поэтом-переводчиком Бенедиктом Лившицем и художником Георгием Якуловым – в том же году издал манифест «Мы и Запад», в котором Россия противопоставлялась Европе, по утверждению авторов манифеста переживающей кризис в живописи, поэзии и музыке.

 

Портрет

В живописи его портрет запечатлели не только Май Митурич и Лев Бруни, но и другой выдающийся художник своего времени Юрий Анненков. В поэзии не менее живописный и оригинальный портрет оставил поэт и музыкант Сандро Корона:

На золотой цепочке золотой лорнет,

Брезгливый взгляд, надменно сжаты губы.

Его душа сатира иль инкуба

Таит забытых оргий мрачный свет.

Высокий котелок и редингот, так хищно

Схвативший талию высокую его,

Напоминает вдруг героя из Прево,

Мечтателя из «Сонного кладбища».

Такие образы рождает Петербург.

Их встретишь в societe и думаешь: «Как странно,

Как будто рождены они из урагана,

Из хаоса oтвихрившихся пург».

Затем средь буйств шумящей молодежи,

Поющей на шумном языке

Свои стихи, все в мире уничтожив,

Он сквозь лорнет бросает взгляд ничтоже,

Браслет поправив на руке,

Кричит: «До нас поэзия – дом на песке!

Мы первые кладем фундамент.

Открыв футуристический парламент!»

А в прозе Куприн описывал этого оригинального творца и человека так: «Всегда в ярко-зеленом костюме фантастического покроя, украшенном громадными, величиной в чайное блюдечко, зелеными пуговицами спереди, сзади и на обшлагах, в большом отложном воротнике, оставлявшем декольтированной длинную, жилистую, с кадыком, шею, в больших открытых туфлях на французских дамских каблуках...».

 

Круг интересов

Один из современных исследователей творчества Лурье приводит имена тех, кто входил в круг его интересов, что свидетельствует об их широте и многогранности. Перечислю некоторые: музыканты – Иоганн Себастьян Бах, Клод Дебюсси, Игорь Стравинский, Владимир Горовиц; художники – Винсент Ван Гог, Анри де Тулуз-Лотрек; поэты и писатели – Райнер-Мария Рильке, Анна Ахматова, Лев Толстой, Джеймс Джойс; философы и религиозные мыслители – Фридрих Ницше, Блэз Паскаль. И многие-многие другие, оставившие свой след в мировой культуре.

 

Начальник Музо

Музо был отделом Наркомпроса. Когда молодому авангардисту предложили возглавить музыкальный отдел Народного комиссариата просвещения, он согласился: особых противоречий с Октябрьской революцией, как называли государственный переворот 1917 г. большевики, у него не было. Большевики поначалу – и в своем роде в политике тоже – были авангардистами и в первые годы своего пребывания у власти поощряли авангард в искусстве. Лурье с жаром взялся за новое дело и три года своей жизни потратил на организацию музыкальной жизни в новой стране – основал Ассоциацию современной музыки (АСМ), которая по его задумке должна была заниматься пропагандой (пропаганда бывает разная) новых направлений в музыке. Но работа на посту «большевика и комиссара», как иронически отзывался о себе композитор, была недолгой. Через много лет в эмиграции он назовет культурную политику советской власти «демагогической борьбой фанатиков» с музыкальным профессионализмом, последствием этой борьбы – «популяризацию старого вместо создания нового».

Когда настоящие большевики и комиссары поняли, что ошиблись с назначением, Лурье (предлагавшeгo назвать музыкальный отдел, которым руководил, «Народной трибуной гражданской музыки», а себя называть не комиссаром, а «народным трибуном») стали обвинять в «нерезультативности реформ» и требовать от Луначарского не просто отправить начальника Музо в отставку, а отдать его под суд Ревтрибунала. Так что, когда в 1922 г. подвернулась командировка в Берлин для работы в «Интернациональной гильдии композиторов», он, не мешкая, выправил все необходимые документы…

В Москву не вернулся, понимая, что там от слов могли перейти к делу. Из германской столицы путь лежал в Париж, где Лурье прожил вплоть до падения города перед фашистскими захватчиками. Предвидя, какая судьба может ожидать его при немцах, решил всеми правдами и неправдами перебраться за океан. Помог друг, знаменитый дирижер и композитор Сергей Кусевицкий, с 1920-х руководивший Бостонским симфоническим оркестром. В Нью-Йорк Лурье добирался через франкистскую Испанию и салазаровскую Португалию, пройдя через холод, голод и наводнения. В Марселе застрял на три дня без крыши над головой, еды и света. В письме к французским друзьям напишет: «Это были дни самого большого отчаянья, какого я еще никогда не знал в жизни… Я думал, что спасения уже нет и желал смерти».

 

Жизнь в Америке

В 1962 г. Анна Ахматова оставит в своих записных книжках такую запись: «В Ташкенте (1943–1944 гг.) я сочинила и написала пьесу „Энума элиш“, которая была сожжена 11 июня 1944 г. в Фонтанном Доме. Теперь она вздумала возвращаться ко мне. (Днем узнала новое об Артуре. Будто гремит в Америке)».

Но удачной творческая жизнь Лурье в Америке не была. И уж тем более громкой. Автор оперы-балета «Пир во время чумы» по драме Пушкина, «Little Gidding» на стихи Т. С. Элиота, «Concerto da Camera» для скрипки и струнных и других произведений в музыкальную жизнь Америки не вписался. Его литературные и музыкальные творения, за редким исключениeм, не были востребованы американской публикой. Причины объяснит сам композитор в письме Ахматовой, написанном в 1963 г.: «Моя дорогая Аннушка, недавно я где-то прочел о том, что когда д'Аннунцио и Дузе встретились после 20 лет разлуки, то оба они стали друг перед другом на колени и заплакали. А что я могу тебе сказать? Моя „слава“ тоже 20 лет лежит в канаве, т. е. с тех пор, как я приехал в эту страну. Вначале были моменты блестящего, большого успеха, но здешние музыканты приняли все меры, чтобы я не мог утвердиться… Здесь никому ничего не нужно и путь для иностранцев закрыт. Всё это ты предвидела уже 40 лет назад: „полынью пахнет хлеб чужой“… живу в полной пустоте, как тень. Все твои фотографии глядят на меня весь день. Обнимаю и целую тебя нежно. Береги себя...»

Насчет «пути для иностранцев» Лурье преувеличил, очевидно, из-за обиды: все-таки некоторые российские музыканты – Сергей Рахманинов, Игорь Стравинский, Владимир Горовиц, Сергей Кусевицкий, Яша Хейфец – за океаном гремели. К сожалению, у Артура Лурье не сложилось. Из 30 произведений, сочиненных в Штатах, мало что удалось издать и исполнить. Последние несколько лет он ничего не писал, провел эти годы в доме религиозного философа Жака Маритэна (был дружен с ним с 1924 г.) в Принстоне. Где и встретил свой последний час.

 

Возвращение Орфея

Сегодня об одном из самых ярких композиторов Серебряного века забыли. И только знаменитый Гидон Кремер делает все для того, чтобы вернуть это имя современникам, и не только в России, но и в Кёльне. Это по его инициативе в Петербурге и Кёльне состоялись два фестиваля, воскрешающие музыку Артура Лурье.

А в Америке его музыкой увлекся режиссер Элин Флипс, который снял документальный фильм о нем «В поисках потерянного Орфея». В этом фильме показано, как Гидон Кремер разыскивает по музыкальным библиотекам ноты Артура Лурье, исполняет его музыку, беседует с людьми, знавшими и встречавшимися с «Орфеем». Живущий в Германии бывший советский музыкант в одном из интервью объяснил, почему он это делает: «Для меня было большим открытием натолкнуться на творчество совершенно забытого русского композитора Артура Лурье. Я хочу встать на защиту этого гениального человека...»

В Швейцарии действует Ассоциация Артура Лурье, которая занимается популяризацией творчества композитора. Это она устраивала целую серию его концертов в Цюрихе, Лозанне и Базеле.

 

Юрий КРАМЕР