Любимец миллионов

Он был легендой немецкого телевидения 1970–1980-х гг. Сияя улыбкой, этот элегантный и харизматичный человек заряжал зрителей прекрасным настроением. Из-за невысокого роста телезрители ласково называли его Хэнсхен (Хансик) Розенталь.

Когда на телеэкранах страны демонстрировались его многочисленные развлекательные программы, среди которых было, конечно, знаменитое шоу-викторина «Dalli Dalli», улицы городов пустели, люди спешили домой к телевизорам, с нетерпением ожидая новой игры. Его замечательные программы – телешоу, игры и викторины – с восхищением смотрели целые поколения немцев, причем сценарии к ним он неизменно придумывал сам.

Однако за фасадом шуток и веселья Ханса Розенталя скрывалась трагическая история. Жизнь телезвезды не всегда была такой же легкой и радостной, как в его шоу. Перед тем, как стать замечательным телеведущим, ему пришлось пережить множество ударов судьбы. В годы Холокоста, лишившись всех своих близких, будущему шоумену чудом удалось выжить. Причем пережить войну Ханс сумел только потому, что три мужественные немецкие женщины два года прятали его в сарае одного из берлинских садоводств.

Хотя он и был евреем, взлет его карьеры в Германии, где подавляющее число немцев до войны голосовали за Гитлера, был стремительным. Мог ли он об этом мечтать, прячась в садовом сарае?

«Он никогда не говорил о нацистской эпохе, – рассказывает его сын Герт. – Каждый раз, когда мы с сестрой спрашивали отца об этом, он менял тему после двух предложений, и мне казалось, что он хочет избавить нас от этих ужасных историй».

Он никогда не проявлял ненависти или обиды к немцам, хотя имел на это все основания. И никогда не скрывал и не афишировал своего еврейства, несмотря на то что был членом Центрального совета евреев в Германии. По словам Герта Розенталя, его отец не хотел выглядеть «евреем по квоте».

Берлин. На белом фарфоре мемориальной доски на доме № 63 по Винсштрассе начертано синими кобальтовыми буквами: «Ханс Розенталь жил здесь с момента своего рождения в апреле 1925 г. по 1941 г.».

Семья Розенталь проживала с бабушкой по линии отца в столичном районе Пренцлауэр-Берг. Отец Ханса, Курт, работал в Deutsche Bank, мать Эльзе, происходившая из семьи Исaак, занималась воспитанием детей. В семье было двое сыновей: Ханс и Герт, который был на семь лет младше своего брата. Ханс посещал начальную школу. Его любимым занятием в то время было играть в футбол с соседскими детьми.

Но с 1935 г., с приходом Гитлера к власти и после появления антиеврейских Нюрнбергских законов, мир абсолютно перевернулся. Начались преследования евреев. Каждый день можно было ожидать появления нового запрета.

Поначалу евреи были обязаны носить на одежде желтyю звездy Давида и укреплять ee на дверях домов. После начала войны они обязаны были сдать все свое имущество, считавшееся «имуществом Третьего рейха». Все еврейские фирмы конфискуются, а банковские счета «замораживаются». Постепенно евреям запретили иметь радиоприемники, которые их обязали сдать в Йом-Кипур. Они были лишены газовых плит, холодильников, велосипедов, книг. Им запрещено было посещать парикмахера, держать домашних животных и просто стоять у газетного киоска. Им запрещалось пользоваться лифтом, выходить на балкон, высовываться из окна и даже просто идти вдоль бульвара Курфюрстендамм – его можно было только пересекать. Запрет был также на посещение кинотеатров, бассейнов и парков, где с конца 1937 г. появились скамейки с табличками «Не для евреев». Евреев целенаправленно издевательски превращали во всеобщих изгоев. Их изолировали, поселяя в еврейских общежитиях, гетто, а позднее – в концлагерях. Еврейских детей концентрировали в еврейских школах.

Ханса перевели в еврейскую среднюю школу на Гроссе-Хамбургер-штрассе. Туда принудительно собрали еврейских школьников со всего Берлина. Среди них были и дети из смешанных семей. Их родители были насильственно разведены друг с другом. Переход в еврейскую школу был для всех них, с одной стороны, спасением от издевательств со стороны одноклассников и учителей, и, одновременно с этим, они и их семьи становились всеобщими врагами, от которых было необходимо избавиться как можно быстрее.

Трехлетнего Герта Розенталя в 1935 г. также коснулась новая жизнь. За год до этого мальчик перенес полиомиелит и наблюдался в клинике им. Вирхова. У него регулярно брали кровь. До 1935 г. из его крови получали вакцину от полиомиелита, но это было до принятия Нюрнбергских законов. Теперь кровь еврейского ребенка была никому не нужна.

Отец Ханса потерял руководящую должность в Deutsche Bank. Правда, при увольнении ему предложили работу в Каире, а это был шанс на спасение всей семьи. Но этим шансом он, к сожалению, не воспользовался и вскоре, в сентябре 1937 г., скончался от почечной недостаточности. «Когда мне было 13 лет, – вспоминал Ханс, – я потерял отца. Он был особенный для меня во всех отношениях человек, который указал мне, как я должен жить».

Ханс готовится уехать в Палестину, находясь в еврейском молодежном лагере «Хахшара», где учится сельскому хозяйству. Но в октябре 1941 г. молодежный лагерь, как и все еврейские организации, был закрыт.

Как говорится, беда никогда не приходит одна: спустя четыре года после кончины отца от рака желудка умирает мать. В ноябре 1941 г., после ее безвременной кончины, Ханс и Герт были вынуждены покинуть свой дом и переехать в еврейский приют на Шёнхаузер-аллее. «Я больше не работал на ферме и переехал в Берлин, чтобы жить с братом в детском доме, – пишет Ханс в своей автобиографии. – Он так привязан ко мне!» Там, в детском доме Баруха Ауэрбаха, им, как и всем евреям, пришлось принять дополнительные еврейские имена. Теперь братьев Розенталь звали Ханс Исраэль и Герт Исраэль.

Вскоре братьев разлучили: 16-летнего Ханса отправили жить в еврейское общежитие для молодежи на Розенштрассе в районе Берлин-Митте. Живя там, он с риском для жизни тайком навещает бабушку и любимого брата Герта.

Его, как и большинство берлинских евреев, заставляют трудиться на принудительных работах. Вспоминая о своей работе могильщиком на муниципальном кладбище в Фюрстенвальде, Ханс пишет с печальной иронией: «Я был, вероятно, единственным евреем, который мог спрятать нацистов „глубоко под землю“». Приходится ему сдельно за 35 пфеннигов в час работать и в Вайсензее на заводе Альфреда Ханне по производству металлической упаковки. Там изготавливались бытовые приборы для солдат вермахта.

В городе распространяются слухи о массовой депортации евреев на восток. Маленький Герт сообщает брату об этом – его, как и всех других детей из их детского дома, тоже должны депортировать. Но что это означает и куда их повезут – дети пока не знают... Герт сэкономил деньги, купил 50 открыток и заранее написал на них адрес брата Ханси. 10-летний Герт обещает присылать брату по одной открытке каждый день, чтобы рассказывать, где он находится и как у него дела. Но мечте ребенка не суждено было осуществиться: Ханс не получит ни одной из этих открыток и больше никогда не увидит своего любимого брата...

19 октября 1942 г. с товарной станции Моабит Герт был отправлен в Рижское гетто с так называемым 21-м осттранспортом, в котором находились более 900 человек, в том числе 60 детей-сирот. Через три дня всех их уже не было в живых: часть расстреляли в лесу под Ригой, остальных уничтожили в концлагере Майданек. В их числе оказался и Герт...

27 февраля 1943 г. в Берлине началась операция под условным названием «Фабричная акция». Берлин должен был стать jüdenfrei. Эту идею давно вынашивал министр пропаганды и гауляйтер столицы Геббельс. Она была им задумана как подарок Гитлеру к его предстоящему 54-летию 20 апреля 1943 г. План ее проведения был тщательно разработан. На фабрики и заводы, где на принудительных работах были заняты евреи, врывались эсэсовцы и загоняли их в подогнанные грузовики. Людей без багажа свозили на сборные пункты, а оттуда отправляли в лагеря уничтожения. Эта операция проводилась две недели, причем под конец евреев стали забирать не только с рабочих мест, но и из домов после проведения облав. Спастись абсолютно не было шанса...

Ханс, не видя для себя другого выхода, принимает решение прятаться. С помощью бабушки-нееврейки весной 1943 г. ему с большим трудом удается найти для себя укрытие. Бабушка отсылает его к Иде Яух, нееврейской знакомой его покойной матери. Ида жила в берлинском садоводстве Dreieinigkeit в Лихтенберге и владела крохотным продуктовым магазином. 27 марта 1943 г. 17-летний Ханс постучал в ее дверь: «Я хотел спросить, можешь ли ты взять меня к себе и спрятать?». Фрау Яух задумчиво улыбнулась и ответила: «Ты можешь остаться со мной, Ханси. Война в любом случае продлится недолго».

Он получил укрытие в заднем помещении деревянного сарая, где Ида Яух раньше держала кур. Там на 4 кв. м он проживет в течение года. Из мебели в сарае был только старый матрас, установленный на четырех деревянных блоках, стол и стул. Тюлевая занавеска закрывала окно размером с носовой платок, через которое Ханс смотрел на цыплят в саду и на дерево. «Больше там ничего не было, – пишет он, – но это было для меня спасением!»

Отныне Ида Яух делит с Хансом свой скудный рацион, которого и без того с трудом хватает на одного человека. Она ставит ночной горшок в его комнату, который опорожняет ночью, потому что Ханса никто не должен видеть. Ее подруга и соседка Эмма Харндт передает ему газету Berliner Morgenpost, которую Ханс регулярно читает от корки до корки, чтобы скрасить страх, тоску и одиночество. Она также приносит ему портативный радиоприемник, и он слушает «британскую вражескую станцию» вперемежку с подстрекательскими речами Геббельса. «Это был голос дьявола», – вспоминал Ханс. Он твердо решает: если сумеет выбраться отсюда живым, он пойдет на радио. Потому что ему есть что сказать миру: «Прежде всего я скажу, что евреи не хуже всех»...

Иногда бабушка навещает его, и каждый раз после этого Ханса охватывает страх, что за ней могут наблюдать. Теперь он научился определять на слух шаги всех соседей вокруг, и как только он слышит незнакомые шорохи, то перестает дышать и залезает под свой матрац.

Один день он хорошо запомнил на всю жизнь: в сарай вошли двое непрошеных гостей, и Ханс, замирая от страха смерти лежал на полу под матрасом. Берлин постоянно бомбили, и один из воздушных снарядов попал в сад фрау Яух, разбив окна сарая. По ее заявке на приобретение новых окон на зиму из районного отделения НСДАП явились двое эсэсовцев для осмотра повреждений. Войдя, они сразу же уселись на матрас. «Я застыл в леденящем страхе, – подробно описывает эту сцену Ханс. – Вдохнув пыль с пола, я чуть было не закашлялся... но, подавив кашель, затаил дыхание... Беседа между мужчинами и фрау Яух тянулась, как мне казалось, бесконечно... Мне казалось, что я вот-вот начну чихать. Было мучительно постоянно бороться с этим. От задержки дыхания в груди была тяжесть. В этот момент один из мужчин попытался сесть поудобнее... Пружины матраса заскрипели... Теперь он сидел прямо надо мной и на мне... У меня свело руки и перед глазами поплыли звезды... Казалось, что прошла вечность, прежде чем они, наконец, встали и не спеша вышли. Мне казалось, что из-за этих минут я постарел на несколько лет».

Так прошeл год, и неожиданно ко всем бедам у Ханса случилась еще одна: 58-летняя Ида Яух скоропостижно умерла. «Я потерял мать во второй раз», – вспоминает Ханс, которому пришлось искать себе новое убежище. Он пытается, но не может получить его у соседки по садоводству Эммы Харндт. Будучи коммунистами, она и ее муж сами находятся в поле зрения гестапо. Однако Мария Шёнебек, другая соседка, к счастью, принимает его к себе. Он прятался у нее еще год.

...Садоводства Dreieinigkeit больше не существует. Оно исчезло в 1960-е гг. при появлении новой застройки в районе Феннпфуль в восточной части Берлина. Мемориальная доска на Рёдерплатц увековечивает память Ханса Розенталя и трех его мужественных спасительниц.

«Когда я оглядываюсь на свою сегодняшнюю жизнь, – рассказывал он, – я вижу именно этих трех женщин из Dreieinigkeit, чья помощь позволила мне жить в Германии после ужасных для нас, евреев, времен. Они рисковали ради меня своей жизнью». Одна из них, Ида Яух, 10 октября 2015 г. за спасение еврея и героизм была посмертно удостоена израильским мемориалом «Яд ва-Шем» почетного звания Праведникa народов мира.

Ближе к концу войны, когда пылающий от огня Берлин бомбят почти каждую ночь, Ханс решается выбраться из своего укрытия. В темноте юноша бежит по пустынному садоводству, ложится на траву, смотрит в небо, в которым ревут бомбардировщики, и мечтает о приближении конца этой страшной войны...

Он скрывался в Лихтенберге до 25 апреля 1945 г. – дня начала освобождения Берлина войсками Красной армии. 1400 евреев чудом выжили, спрятавшись в руинах Берлина. Когда бойцы 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова прочесывали окраины столицы, из укрытий на свободу выходили истерзанные, но чудом пережившие Холокост немецкие евреи. Среди них был и 20-летний Ханс Розенталь, которому предстояло начинать свою вторую жизнь «с чистого листа». Какой она будет для него?..

После войны Ханс Розенталь был одним из немногих евреев, принявших решение остаться в Германии. Он приступает к построению новой жизни в стране, где он родился. Он сам называет это своей второй жизнью. Ханс хочет быстро вернуть то, что у него было отнято: желая создать семью, он женится в 22 года. Свою будущую жену Траудль он встретил на радио. Она стала матерью его сына и дочери. Своего сына он назвал Гертом в честь погибшего брата.

Ханс ставит себе цель: получить профессию телерадиожурналиста и добиться всеобщего уважения и признания. Боязнь и неуверенность в том, что у него всe может быть отнято во второй раз, делает его перфекционистом в работе.

Свою карьеру он начинает в качестве помощника режиссера в телерадиовещательной компании Berliner Rundfunk. Однако вскоре он вступает в конфликт с руководителями Советской военной администрации и с 1948 г. работает в американском секторе на радио RIAS, контролируемом американскими оккупационными силами. Там он быстро прокладывает себе путь наверх, став начальником отдела развлекательных программ в RIAS Berlin, где проработал 30 лет.

Он начинает вести свои авторские радиовикторины: «Allein gegen alle», «Wer fragt, gewinnt», «Das klingende Sonntagsrätsel», «Spaß muß sein» и многие другие. Позднее на германском общественно-правовом телеканале ZDF он представил такие телешоу и викторины, как «Schnelldenker», «Rate mal mit Rosenthal» и, конечно, самую популярную и любимую телезрителями шоу-викторину «Dalli Dalli», которая транслировалась 153 раза с 1971 по 1986 г. Название ее происходит из кашубского (диалект польского языка) и означает «Быстрее, быстрее». Его фраза, обращенная в этой передаче к телезрителям, когда речь шла о чем-то впечатляющем, вспоминается ими и сегодня: «Так вы все думаете, что это на самом деле было?..» И правильный ответ телезрителей завершал знаменитый прыжок Хэнсхена Розенталя в воздух. Застывший в телевизионном кадре, он стал его визитной карточкой.

«Когда дети моих соседей кричали мне вслед: „Далли, далли!“, я однажды подумал: да, я, вообще-то, всегда в жизни торопился. Не гнался за счастьем, а торопился, чтобы избежать несчастья. И однажды я встретил счастье!» – вспоминал Ханс.

Он торопит жизнь, проживая ее жадно. И всегда хочет большего, стараясь проявить себя в разных ипостасях. Отнятое в юности время заставляет его ускорять жизненный темп. С 1960-х гг. он стал членом Центрального совета евреев в Германии. Он часто отдыхал в местечке Утерсум на острове Фёр в Шлезвиг-Гольштейне, почeтным гражданином которого стал. С 1965 по 1973 г. Розенталь был председателем футбольного клуба Tennis Borussia Berlin. В 1986 г. он становится одним из основателей международного медиаагентства, которое продвигало актеров, телеведущих и художников. Он собирал деньги для нуждающихся и всегда относился к другим людям с неизменным вниманием и теплотой.

Герт Розенталь, его сын, адвокат из Берлина, и сейчас возглавляет Фонд Ханса Розенталя, основанный после его кончины в 1987 г. с целью оказания помощи и поддержки людям, попавшим в беду не по своей вине.

Только тогда, когда в прессе появилась статья о том, что Ханс Розенталь – это тот, кого немцы желали бы иметь в качестве соседа, Ханс рассказал о своей жизни в автобиографической книге «Две жизни в Германии», которая вышла в свет в 1980 г. Там он впервые описывает то, что ему пришлось пережить во время нацистской эпохи.

«Я помню, как брал отца на прогулку по Берлину, – рассказывает Герт в одном интервью. – Рядом с нами остановился автобус. Туристы узнали моего отца и помахали ему рукой. Он любил, когда его узнают. Он взмахнул им рукой в ответ и тихо сказал мне: „Герт, некоторые из тех людей, кто поддерживает меня сегодня, могли донести на меня в гестапо 30 лет назад“. Это был один из редких случаев, когда мой отец рассказывал о том времени, когда ему приходилось скрываться как еврею».

Председатель Центрального совета евреев в Германии Пауль Шпигель, который сам, скрываясь, пережил нацистский режим, был близким другом и коллегой Ханса Розенталя. Вот как он вспоминал о нем в своих мемуарах: «Он был зависим в своей профессии от одобрения, любви и аплодисментов публики к себе и своим коллегам. Человеческая боль постоянно стояла в его глазах. Когда Ханс говорил со мной своим хриплым голосом и жестикулировал, подчеркивая сказанное и глядя на меня с печальной улыбкой, я всегда чувствовал необходимость обнять его за плечи. Когда мы лучше узнали друг друга, я часто это делал, и тогда его лихорадочный темп на мгновение утихал».

В возрасте 61 года у Ханса Розенталя возникли серьезные проблемы со здоровьем, и врачи диагностировали у него рак желудка. Он ушел из жизни 10 февраля 1987 г. и был похоронен на еврейском кладбище на Хеерштрассе в Берлине. С его уходом страна потеряла одного из самых популярных телеведущих, который был любимцев миллионов.

 

Эстер ГИНЗБУРГ