«Держите скрипку гордо!»

«Какой олух утверждает, что конвейер изобрел в Америке Форд? Конвейер запустил в Одессе Столярский! Но это была не фабрика машин, а фабрика бриллиантов. Вы мне не верите? Так встаньте возле того дурного „Форда“ и послушайте скрипочку Яши Хейфица. Тогда поймете, в чем дело».

Леонид Утёсов

 

В красавице Одессе школу Столярского, давшую миру множество замечательных музыкантов-виртуозов, знают все. «Школа имени мене» – так иронично называл ее сам основатель, гениальный педагог, легендарный Петр Соломонович Столярский. Он как никто понимал детскую душу, умел ее настроить на музыкальный лад и вести к вершинам скрипичного мастерства. Достаточно перечислить лишь некоторых из самых выдающихся его «детей» – музыкантов, имена которых вошли в мировую историю классической музыки. Это Натан Мильштейн, Михаил Фихтенгольц, Самуил Фурер, Елизавета Гилельс, Борис Гольдштейн, Альберт Марков и, конечно же, неповторимый Давид Ойстрах.

По рассказам очевидцев, завидев на улице женщину с маленьким ребенком, Столярский мог броситься наперерез со словами: «Мадам, позвольте посмотреть ручку вашего ребенка!». Он брал руку ребенка, осторожно ощупывал ее, подносил к глазам и огорченно вздыхал: «Ах, нет, мадам, живите спокойно...» Или: «Мадам, вы таки имеете талант!..» И счастливые мамы с энтузиазмом спешили отвести своих чад к чудо-педагогу, не без гордости говоря, что ведут их «учить на Ойстраха». Происходило ли это на самом деле, сейчас уже не скажет никто, однако бесспорно то, что Столярский был одной из самых ярких легенд Одессы.

«У Петра Соломоновича был редкий педагогический дар, – рассказывал Семен Коган, один из воспитанников его школы. – Он непонятным образом умел распознавать в малышах будущих музыкантов». Однажды, увидев в спектакле оперного театра «Богема» маленького мальчика из хора, который во втором акте чисто пропел сольную реплику, Столярский в перерыве отправился за кулисы. Его догнал работник театра, который посоветовал ему взять мальчика в ученики. «Я как раз за этим и пришeл», – ответил педагог. Он пригласил мальчика в свой класс. Спустя некоторое время весь музыкальный мир узнал знаменитого скрипача Самуила Фурера.

«Хорошему материалу нужен хороший портной», – говорил Столярский, принимая детей на «музыкальное воспитание». Скромно называя себя «портным», он создал отечественную скрипичную школу, и именно в том виде, в каком ее знает весь мир.

Работая с юными скрипачами над правильной постановкой рук, мастер внушал им: «Главное – высоко и гордо держать скрипку!» – и победно вскидывал левую руку. В этих словах выражалось то чувство любви и преданности музыке, которое Петру Столярскому было дано вдохнуть в каждого из своих учеников.

•

Родился Петр (Пинхас) Столярский 18 (30) ноября 1871 г. в уездном городке Липовце Киевской губернии (ныне Винницкая область). Дед его был столярных дел мастером (отсюда, вероятно, и произошла их фамилия. – Э. Г.), изготавливавшим прекрасные игрушки. Отец Шлёма был музыкантом-клезмером, создавший семейный ансамбль, обслуживавший местные свадьбы и похороны.

Мальчик рос в мире музыки и впитывал ее так быстро, что уже в три года выступал в составе семейного ансамбля, вызывая восторг слушателей. Овладев игрой на скрипке под руководством отца, маленький Пиня развлекал гостей в богатых домах, помогая семье сводить концы с концами, и уже с 10-летнего возраста занимался репетиторством.

Один восторженный слушатель решил показать юное дарование уважаемому педагогу из Киева, знаменитому Антону Рубинштейну. Тот прослушал мальчика и сказал ему, что единственный шанс у него чего-то добиться в игре на скрипке – забыть всё, что раньше он умел, и играть только гаммы. Ребенок, конечно, был в слезах, но, проявив должное упорство, начал играть гаммы. В 14 лет он начал учиться у известного музыкального педагога Отакара Шевчика, а затем, в Варшаве, у Станислава Барцевича.

Судьба привела его в Одессу, которая очаровала молодого музыканта и стала его настоящим домом. Здесь он остался навсегда. В 1890-м Столярский оканчивает Одесское музыкальное училище Русского музыкального общества по классу скрипки у педагога Йозефа Карбульки.

Однако все эти годы он мечтал посвятить себя педагогике, учить детей музыке. И при содействии знаменитого петербургского педагога Леопольда Ауэра он добился открытия в 1911 г. в Одессе, у себя на квартире, собственной музыкальной школы, названной «Частные музыкальные курсы П. С. Столярского».

Супруга Столярского, Фрида Марковна, писала: «Он не знал, что такое свободное время… в нашей квартире не утихали звуки скрипок с раннего утра до позднего вечера… спрятаться от звуков было невозможно, ибо в каждой комнате, в каждом коридоре, даже в ванной кто-то стоял со скрипкой и что-то разучивал…»

«С первых же уроков он прививал мне любовь к упорному труду, – вспоминал о Столярском его знаменитый ученик, скрипач Давид Ойстрах, – в котором была и радость творчества, и благоговейное отношение к искусству. Столярский работал с неимоверным энтузиазмом. Он занимался с детьми ежедневно, с семи утра и до позднего вечера без перерыва. Он считал, что, держа в руках инструмент, ученик ни минуты не должен скучать. Его целью было как можно раньше привить ребенку профессиональное отношение к работе. С первых уроков Столярский настойчиво воспитывал в ученике понимание того, что работа с инструментом – это счастье, ценность его жизни. У занимавшихся с ним такое отношение к труду с годами буквально впитывалось в кровь. Может быть, именно за это я больше всего ему благодарен».

•

Уникальная техника преподавания давала высокие результаты. Столярский старался раскрыть индивидуальность ученика, воспитать в нем артиста. Ребенок с самого раннего возраста учился не «игре на скрипке», а «игре в скрипача». На полу в классе, где проводились занятия, всегда лежали игрушки – так у самых маленьких учащихся вырабатывались интерес и любовь к музыке. Пятилетний ребенок постепенно становился скрипачом. В 10–11 лет дети выходили на сцену, переняв у педагога техничность и безупречную чистоту исполнения.

Природа педагогического таланта, как, впрочем, и любого другого, необъяснима. Сам Столярский гениальным скрипачом себя, по-видимому, не считал, поэтому никогда не показывал своим ученикам, как нужно играть на скрипке. Но он был гениальным педагогом и одесситом и умел добиваться нужного ему музыкального уровня с помощью образных и точных аналогий. Он, например, говорил ребенку: «Представь себе, что мама сварила варенье и ты ожидаешь его попробовать. Вот так нужно играть эту вещь, предвкушая! Предвкушая!»

У Столярского ежегодно занималось до 80–90 учеников. Педагог настаивал на том, чтобы юные скрипачи как можно чаще выступали на публике, учились ценить аплодисменты и цветы. Об учениках мастера писали в местной прессе, они выступали с концертами в Городском саду. Выходя на парады, привязав банты к скрипкам, они маршировали под собственный аккомпанемент, проходя колонной по одесским улицам.

Столярский целиком посвятил себя преподаванию одаренным детям. С бедных, но способных детей денег за учебу не брал и даже по возможности помогал им материально. С 1920-го Столярский преподавал также и в скрипичном классе Одесской консерватории, где впоследствии ему было присвоено звание профессора.

В 1933 г. государство решило взять талантливых детей под свое крыло: была открыта первая музыкальная школа-десятилетка для одаренных детей имени Столярского, возглавляемая самим же Столярским. В то время это считалось совершенно нормальным – руководил же десятилетиями Мейерхольд театром имени Мейерхольда. Позднее по образцу oдесской музыкальной десятилетки создавались такие же школы в Москве, Ленинграде и Свердловске. В духе «эпохи построения социализма» Петр Соломонович называл свою школу «фабрикой талантов».

В 1937 г., на первом международном конкурсе скрипачей имени Эжена Изаи в Брюсселе, ученики Столярского добились феноменального успеха. Давид Ойстрах занял первое место; третье, четвертое и шестое также достались ученикам Столярского – Елизавете Гилельс, Борису (Бусе) Гольдштейну и Михаилу Фихтенгольцу. Победителей конкурса страна встречала, как своих героев.

•

Благодаря блестящим победам в Брюсселе, к 1938 г. школа обрела огромную популярность и начала проводить обучение по трем специальностям: скрипка, виолончель и фортепиано. А уже через год она разместилась в отдельном роскошном здании возле Сабанеева моста.

Любопытно, что именно в классе Столярского начинал свое знакомство с миром музыки будущий писатель Исаак Бабель. Туда он ходил по настоянию родителей и при каждом удобном случае готов был поменять скрипичный смычок на книгу. «Если рука не хочет смычка, то зачем его туда впихнуть? Дайте ему лучше карандаш», – посоветовал Столярский его отцу. И юного Бабеля оставили в покое. Позднее в своем рассказе «Пробуждение» Исаак Бабель изобразил Петра Столярского преподавателем музыки господином Засурским.

Оговорки, курьезные фразы профессора становились притчами во языцех, передавались из уст в уста, обрастали легендами. Петр Соломонович в детстве говорил только на идише. Русским, конечно же, овладел, но явно «со словарем». Впоследствии его дела вели дочь Нелли, секретарь Бучач и другие помощники. Его язык был забавным, неправильным, но таким ярким и самобытным, что известный пианист, композитор и музыкальный педагог Александр Гольденвейзер даже посчитал необходимым составить и издать «русско-столярский словарь».

В качестве примера вышесказанному приведу рассказ исследователя одесской старины Валентина Крапивы: «В 1937-м году был арестован один из учеников Столярского. Сотрудники НКВД нагрянули к Петру Соломоновичу, как обычно, ночью, с понятыми. Следователь умело снимал показания: „Припомните, гражданин Столярский, не имел ли ваш ученик связей с немцами?“ – „Вы такой человек, – полушепотом ответил ему Столярский, – что всё видите насквозь. Таки да, он связан с немцами. Вы, наверное, хотите, чтобы я уже выложил всё начистоту?“ – „Да-да, конечно, говорите всё! – обрадовался следователь. – Вы можете назвать фамилии?“ – „Или я не могу назвать фамилии?! Запишите, список будет большой: сначала он имел связи с Брамсом, потом были Шуберт и Шуман, но это так, мелочи. А вот Бах – этот был главный!“ Следователь всё записал и помчался докладывать своему начальству. Когда за ним захлопнулась дверь, дочь Столярского Нелли испуганно сказала: „Папа, зачем ты так шутишь? Они же снова придут, когда разберутся!“. „Во-первых, они разберутся не скоро, – ответил ей отец. – Надо было чему-нибудь учиться, а у них такой энтузиазм, что на „учиться“ времени не хватало. А во-вторых, почему у меня должна болеть голова об их делах? Это их хлеб!».

Однажды Столярского пригласили в столицу, в Кремль, на прием для оглашения присвоения его школе его же имени. Об этом рассказывал виолончелист Яков Слободкин, также попавший в число приглашенных. «Прием вел Лазарь Каганович, который находился в приподнятом настроении. Когда очередь дошла до Столярского, Каганович весело подмигнул ему и произнес: „Первой музыкальной школе-десятилетке в СССР, которая организована в Одессе, правительство присваивает имя Петра Столярского“. Раздались аплодисменты. Столярский встал, вытер платком рот и воскликнул: „За то, что сделали школу имени… Да здравствует товарищ Лазарь Моисеевич Каганович… и все эти... остальные шишки!“ В числе „остальных шишек“ был и Сталин, сидевший отдельно в стороне. Наступила гробовая тишина, все взоры обратились в сторону oтца народов. Великий друг музыкантов медленно встал, обвел взором присутствующих и в леденящей тишине несколько раз хлопнул в ладоши».

Столярского приняли в партию – обычно для интеллигенции, тем более еврейской, это была экстраординарная почесть. На вопрос: «Почему вы решили вступить в партию?» он ответил: «Потому что я стою на советской площадке», имея в виду, скорее всего, платформу. На вопрос: «Что вам дала советская власть?» он честно ответил: «Эмку». Так называли легковой автомобиль М-1, который ему подарили вместе с присвоением орденa Трудового Красного Знамени. Результата ответ не менял: решения о приеме принимались «наверху» и заранее.

О Канделе, ректоре консерватории, в которой Столярский преподавал, он смело заявил: «Берите пример с Канделя. Товарищ Кандель никогда не говорит глупости, он делает их». Ясно, что профессор хотел похвалить шефа, но Канделю-то было каково?

После одного из особенно удачных выступлений в Москве Столярский обратился с просьбой к секретарю: «Дайте телеграмму в Одессу, что школа прошла с большим фуражом», очевидно перепутав «фураж» и «фурор».

А вот как его ученики вспоминали обращенные к ним выражения: «Не спеши, не веди смычок так быстро. Представь себе, что это твоя зарплата. Ты должен не сразу ее израсходовать, а распределить на длительное время»; «Кого ты хочешь перегнать? Играть на скрипке – это не прыгать на лошади. Покажи мне красивую музыку»; «Что такое воробей? Это соловей, который не выучил свои трели»; «Не надо думать, что слово „скрипка“ происходит от слова „скрип“»; «Играй мне Баха, а не Оффенбаха»; «Сперва научись чисто играть гамму, а потом будешь кушать конфетки». Судя по результатам, запомнив указания учителя, «конфетки» заслужили многие из его учеников.

•

Во время Великой Отечественной вой­ны Столярский с семьей был эвакуирован в Свердловск. Одесситы рассказывают, что авторитет Петра Столярского в городе был настолько велик, что в порядке исключения ему было разрешено взять с собой на корабль рояль и огромную библиотеку музыкальной литературы. В Свердловске в 1942 г. он организовал детскую музыкальную школу при местной консерватории.

На долю их семьи в эвакуации выпало немало горя и лишений. Петр Соломонович перенес тяжелую операцию, мог с трудом передвигаться. Скончалась его любимая жена, муж дочери Нелли погиб на фронте. Сам профессор мечтал о возвращении в Одессу и отказался от предложения Давида Ойстраха переехать в Москву.

Как же радовался он, узнав, что 10 апреля 1944 г. освободили его любимый город Одессу! Петр Соломонович мечтал вернуться туда и снова преподавать в своей школе. Но сбыться этому, к сожалению, не было суждено: при отступлении из города здание школы немцы подожгли. Столярский узнал об этом из письма одного из учеников, что в результате и стало причиной его смерти. Пережить такое известие он не смог – тяжело заболел и вскоре, 29 апреля, скончался от кровоизлияния в мозг.

Знаменитый одессит, писатель и журналист Борис Бурда рассказывает: «С ним пришли попрощаться тысячи людей, вся могила была завалена цветами. Но когда его дочь на следующий день пришла на могилу, она обнаружила, что могила разрыта и рядом с ней лежит тело ее отца с выбитой челюстью и в нижнем белье – кто-то позарился на его костюм и золотые зубы. Ойстрах потребовал расследования и получил отказ – вой­на, не до этого, мол… И памятник учителю пришлось Ойстраху поставить на свердловском кладбище – перезахоронить его в Одессе тоже не разрешили».

Запрещена была также и публикация некролога о кончине мастера. Давид Ойстрах писал дочери Столярского о трудностях, с которыми он столкнулся, желая опубликовать некролог в центральных газетах: «…Сколько огорчений я испытал, добиваясь помещения некролога в „Правде“. Когда с большим трудом мне удалось через ЦК добиться принципиального согласия на помещение некролога и требовался только звонок или записка из Комитета о том, что последний поддерживает просьбу учеников, Храпченко (председатель Комитета по делам искусств при ЦК КПСС. – Э. Г.) отказался это сделать. Только по этой причине некролог не был помещен в центральной прессе».

•

Что можно к этому добавить? И чему удивляться? Времена были такие! Вот и расплата! Уж не за «русско-столярский словарь» ли Петра Соломоновича?.. Расплата с гениальным педагогом, при жизни прославившем на весь мир страну и ушедшим в мир иной... И даже с его близкими...

Возвратясь из эвакуации в освобожденную Одессу, Нелли Петровна осталась без жилья: квартира, где проживала их семья до вой­ны, разумеется, оказалась занята. С большим трудом ей удалось поселиться в крохотной комнатушке в коммуналке на окраине города. Ее лишили и работы в школе, где она работала завучем. Многие из тех учеников отца, кто ее помнил, как могли помогали ей. Давид Ойстрах и его жена Тамара Ротарёва, ученица Столярского, оказывали ей помощь, присылая из Москвы деньги и посылки. В 1965 г. Нелли Петровна скончалась от онкологического заболевания. Ей так и не удалось осуществить свою главную мечту – издать архив отца.

В одном из писем к Нелли Петровне Давид Ойстрах, до конца дней сохранивший память о ее отце, по его словам, своем единственном педагоге, выражал уверенность в том, что «школа будет отстроена, что опять туда будут ходить маленькие, чудесные детки, учиться музыке, а мы будем показывать им большой портрет Петра Соломоновича, рассказывать о его жизни и деятельности, будем прививать им в такой же мере любовь к искусству и труду, в какой это делал наш дорогой учитель...».

После смерти Сталина, благодаря усилиям Нелли Петровны, а также известных музыкальных деятелей страны здание школы было восстановлено. На фасаде дома по улице Пушкинской, 8, где жил Столярский, имеется мемориальная доска, а возле Оперного театра, на Аллее звёзд, 22 сентября 2016 г., к 222-летию со дня основания Одессы, «загорелась» новая звезда – звезда Петра Соломоновича Столярского. Вот только жаль, что улицы Столярского в Одессе до сих пор нет. Да и монументального памятника тоже... Ведь заменить его по масштабу вклада до сих пор некем...

За почти полувековую историю педагогической деятельности Петра Соломоновича сотни, тысячи его учеников и их ученики стали высококлассными музыкантами, педагогами, дирижерами, живущими на всех континентах нашей планеты. Одесская средняя специальная музыкальная школа-интернат им. П. С. Столярского носит его светлое имя. Имя гениального педагога, завещавшего своим ученикам держать скрипку гордо.

 

Эстер ГИНЗБУРГ