Свидетель истории

Становление мастера

В 17 лет его первая фотография появилась в кольцовском «Огоньке». Это был больше чем успех – Кольцов плохие фотографии не печатал. После этого открылась дорога в газетy «Рабочая Москва», журналы «Прожектор», «36 дней» и «Всемирные иллюстрации», которые с охотой стали печатать его городские хроники, зарисовки и даже художественные эксперименты наряду с откровенно постановочными кадрами. Юный фотолюбитель в одночасье стал профессионалом – снимал, как на Красной площади хоронили Ленина, а в Доме печати запечатлел мертвого Есенина. Запечатлел, как толпы народа приветствуют приезд в Москву Горького. Не пренебрегал и портретной съемкой, увековечив для истории Пришвина и А. Толстого. Но в поисках интересного кадра был готов забраться на строительный кран или крышу высотки. Его снимки высоко ценил Маяковский.

Он создал собственный стиль – его фотографии во многом отличались от лобовых, в которых кроме агитации ничего не было, они несли в себе нечто большее: атмосферу, мысль, идею.

От статичного воспроизведения окружающего мира оставалось сделать шаг к его динамическому воспроизведению, и Кармен его сделал – в 1929-м поступил на операторский факультет Государственного техникума кинематографии, в 1932-м окончил его и в течение нескольких лет стал одним из ведущих советских документалистов. Уже первые его работы – серия сюжетов о коллективизации и фильм «Фабрика-кухня» – крутили во всех кинотеатрах страны. А когда кино перестало быть «великим немым», он не только снял репортаж о прилете в Москву Герберта Уэллса, но и записал с ним звуковое интервью.

Как оператор он снимал такие фильмы, как «Возвращение челюскинцев» (1933), «Парад на Красной площади» (1934), «Выступление товарища Сталина на торжественном заседании в Колонном зале Дома Cоюзов, посвященном пуску метрополитена им. Л. М. Кагановича» (1935); как режиссер – «Негр Робинсон – член Моссовета» (1932), «Парад на Красной площади в Москве» (1933) и другие. И все они пользовались необычайным успехом – он запечатлевал живую историю, то, чем жил тогдашний сталинский Советский Союз. И делал это талантливо, как и подобает настоящему мастеру.

 

Начинал с «Кодака»

Во всех фильмах в титрах стояло – Роман Кармен. Но вообще-то он был Корнманом, как и его отец Лазарь Корнман. Лазарь Осипович издавал журналы, писал статьи и сочинял стихи. Его жена Дина Лейпунер переводила с идиша на русский Бергельсона и других еврейских писателей. Оба были известны, но только в Одессе. Сын стал известным не только в Советском Союзе, но и во всем мире.

…Он возвестил о своем приходе в этот прекрасный и яростный мир осенью 1906-го, о чем в «Метрической книге о родившихся евреях», которая велась в одесском городском раввинате, была оставлена соответствующая запись: «17 ноября родился, 24 обрезан сын Эфраим. Родители: теофипольский мещ{анин} Лейзор Иось-Берович Коренман, жена Дына». А вскоре после рождения сына семья перебралась в Петербург и поселилась нe где-нибудь, а в самой Куоккале, знаменитом дачном поселке под Петербургом, где, гуляя по его дорожкам, маленький Рома мог запросто встретить тогдашних русских знаменитостей – Владимира Короленко, Корнея Чуковского, Юрия Анненкова и Илью Репина, которые снимали там дачи.

Случайно или нет, отец подарил сыну фотоаппарат «Кодак». После чего и началось его увлечение фотографией. Многие дети, вырастая из коротких штанишек, свои увлечения забрасывают. Он не забросил и стал выдающимся фотографом – родоначальником жанра советского фоторепортажа, мастером портрета, умело сочетающим документальное с художественным. И всегда добивался максимального воздействия на зрителя, передавая в одном кадре целую историю.

 

«Гренада, Гренада, Гренада моя…»

Вооруженный конфликт в Испании вспыхнул в июле 1936-го, мятеж генерала Франко против правительства Народного фронта мгновенно перерос в гражданскую войну. Но с первых же дней втянул во внутреннее столкновение нацистскую Германию, фашистскую Италию и Советский Союз – Гитлер и Муссолини деньгами и оружием помогали Франко, Сталин – республиканцам.

После первых же боев Кармен обратился с письмом к вождю – о войне нужно не только писать, войну надо снимать. И просил, чтобы его отправили в Испанию: советский оператор обязан снимать гражданскую войну, именно советский. С пометкой «Товарищу Сталину. Лично» отнес в бюро пропусков Кремля. Ответ не заставил себя ждать. Вождь отдал распоряжение принять Кармена начальнику Главного управления кинематографии Борису Шумяцкому. Разговор был короток: «Летите в Испанию! Вместе с Макасеевым (режиссер и оператор документального кино. – А. Д.)». И они полетели – в строжайшем секрете, без испанской визы (какие визы, если идет война, да и дипломатических отношений между Советским Союзом и Испанией не было), через Берлин и Париж. Эренбург посоветовал, как быстрее легально перебраться в Испанию, где гражданская война уже была в самом разгаре. Добрались до городка Ирун (на севере он граничил с Францией), на подступах к которому шли ожесточенные бои республиканцев с франкистами, и там сняли свои первые кадры о войне в Испании – женщина в черном с охотничьим ружьем, старый крестьянин с двустволкой, рабочие, ремесленники, вооруженные ополченцы. Главной задачей было создать героический образ испанского народа, вступившего в войну с фашизмом. Здесь же получили боевое крещение. На следующий день под разрывами бомб вернулись в Париж – Москва ждала первый репортаж. 23 августа материал ушел рейсовым самолетом. Через два дня на экраны страны вышел первый выпуск «К событиям в Испании». И все это произошло всего через шесть дней после их отлета. Непревзойденная по тем временам оперативность в работе.

Резонанс был невероятным: ни один художественный фильм в те годы не имел такого успеха, как это документальное кино, – зрители штурмовали кинотеатры, миллионы людей хотели увидеть героическую борьбу испанского народа.

Они вернулись в Москву в 1937-м. За время пребывания на войне исколесили на автомобилях, самолетах, поездах и пешком вдоль и поперек всю свободную от фашистов Испанию, израсходовали больше 40 тыс. м пленки, запечатлев борьбу республиканцев и бойцов интернациональных бригад с войсками Франко и его союзников, зафиксировав военные преступления фашистов против мирного населения. Они стремились рассказать правду об этой войне, и ради этой правды готовы были пожертвовать всем, даже жизнью, не раз попадая под бомбежки и обстрелы. А когда Мадрид покинули все иностранные кинооператоры – они остались.

В Испании Кармен познакомился с немецким писателем Людвигом Ренном и американцем Хемингуэем, который вместе с голландским кинодокументалистом Ивенсом снимал тогда фильм о событиях на Пиренеях. Именно с того времени начнется дружба Романа Кармена и Эрнеста Хемингуэя, которая продлится до самой смерти писателя в 1961-м.

На основе киноматериалов Кармена и Макасеева было смонтировано еще 19 спецвыпусков «К событиям в Испании», режиссер Эсфирь Шуб создалa фильм «Испания» – признанный шедевр мировой кинодокументалистики.

А стихотворение «Гренада, Гренада, Гренада моя…» еще задолго до испанских событий, в 1926-м, напишет Михаил Светлов. Оно было популярным до гражданской войны в Испании, новый всплеск популярности произойдет во время нее и после.

«Сороковые, роковые…»

Когда началась другая война, Карменa призвали на военную службу 25 июня 1941 г. Дали кинокамеру и сказали – снимай для истории.

И он снимал.

На Северо-Западном фронте и везде, куда бросала судьба, то бишь воля начальства – под Москвой и под Ленинградом. Один из лучших советских кинодокументалистов руководил фронтовыми киногруппами Центрального, Западного и 2-го Украинского фронтов. А когда американское агентство печати «Юнайтед Пресс» обратилось с просьбой назначить им советского корреспондента для освещения боевых действий (иностранные корреспонденты на фронт не допускались), Совинформбюро (разумеется, с позволения ЦК, а может быть, и выше) разрешило не кому-нибудь, а проверенному в Испании Кармену работать на американское агентство, которое распространяло свои материалы не только в Америке, но и по всему миру. Что было важным и необходимым Советскому Союзу.

И в это время он узнал, что его вторая жена, известная московская красавица Нина Орлова, ушла от него к сыну вождя. Единственный, кто мог помочь в этой ситуации, был сам вождь. Которому (таковы были советские нравы: решать любовный треугольник помогало начальство, в случае Кармена – самое высшее) он написал письмо. Сталин прежде всего был политиком и, как все политики, – прагматиком: приносящий пользу стране Роман Кармен в это время ему был важнее и нужнее, чем бездельник Василий Сталин, закатывавший гулянки на даче в Зубалово (это в военное время!). А потому он стал на сторону обиженного Кармена.

Во время одной из таких гулянок начальник охраны вождя генерал Власик вручил Василию письмо, полученное от его всемогущего отца: «Верните эту дуру Кармену. Полковника Сталина арестовать на 15 суток».

Все это быстро дошло до Кармена, и в августе 1942-го, когда его отозвали с фронта, чтобы запечатлеть для истории прибытие Уинстона Черчилля в Москву (а такой важный визит доверили снимать только Роману Кармену), он вернулся c успокоенным сердцем.

А потом опять была война. Через год в Сталинграде он снимал сдачу в плен генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

 

Из воспоминаний Кармена

«В 2 часа 15 минут 1 февраля фельдмаршала Паулюса ввели в комнату. Переводчик майор Дятленко сказал ему: „Перед вами представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал артиллерии Воронов. И командующий войсками Донского фронта генерал-полковник Рокоссовский“. Фельдмаршал, стоя навытяжку, молча склонил голову. Ему предложили сесть… „Фельдмаршал… – сказал Воронов, – мы предлагаем вам… обратиться к вашим солдатам и офицерам с предложением сложить оружие. Этим вы предотвратите бесполезное кровопролитие…“

…Над столом горела маленькая автомобильная лампочка от аккумулятора. Я, сидя в уголке, записывал в блокнот, почти стенографически, каждое слово исторического диалога. Я оказался единственным журналистом, присутствовавшим там. Несколько раз щелкнул фотоаппаратом. Снимок „Допрос Паулюса“ обошел потом всю мировую печать…

Лицо Паулюса изредка сводила нервная судорога. Первый полководец гитлеровской армии, сложивший фельдмаршальский жезл к ногам победоносной Красной армии, сидел подавленный. Он словно только сейчас в полной мере начинал отдавать себе отчет в том, какая трагедия постигла его войска и его самого – первого в истории войн фельдмаршала, сдавшегося в плен. Тишину нарушал только легкий треск моего киноаппарата, фиксировавшего этот исторический эпизод».

На следующий день вместе со своим напарником кинооператором Борисом Шером они вылетели в Москву, чтобы без промедления доставить отснятые материалы всех операторов Сталинградского и Донского фронтов, снимавших Сталинградскую битву и разгром немецких войск, на самолете, который им выделил Рокоссовский.

Кармен прошел все дороги войны и дошел до Берлина. В начале зимы 1945-го снимал стратегическое наступление советских войск на правом фланге советско-германского фронта – Висло-Одерскую наступательную операцию, был с войсками Красной армии и Войска Польского, освобождавших Варшаву, весной – снимал, как советские войска ликвидировали кенигсбергскую группировку, захватив город. И был одним из первых кинооператоров, который снял узников концлагеря Майданек в первые часы его освобождения. Это он в ночь с 8 на 9 мая 1945-го снимал в здании офицерского клуба бывшего военно-инженерного училища, расположенном в берлинском предместье Карлсхорст, эпохальные кадры подписания фельдмаршалом Кейтелем акта о безоговорочной капитуляции Германии.

«В Карлсхорсте в томительном бездействии провели много часов… Зал выглядел более чем просто. Столы покрыты зеленым сукном, за ними стали занимать места советские генералы – командующие прославленными армиями, начальники штабов – Богданов, Чуйков, Берзарин, Радзиевский, Телегин, Малинин…

Несметное количество журналистов, фотографов, кинооператоров… Много американцев, англичан, французов… Но вот по переполненному залу прошел шумок, и ровно в 12 часов – ноль часов 9 мая 1945 г. – в зал вошел маршал Георгий Жуков… Вслед за Жуковым в некотором отдалении шли к столу представители командования союзников Теддер, Спаатс, Берроу, Делатр де Тасиньи. В наступившей тишине прозвучали слова Жукова, приказавшего ввести в зал представителей верховного немецкого командования.

Зал замер в ожидании. Застрекотали кинокамеры. В дверях появился Кейтель. Он в мундире при всех орденах, за ним его свита. Шагнув в переполненный зал, он остановился и вытянул руку с фельдмаршальским жезлом. Жест получился фальшиво театральный, неуверенный. Кейтель продолжал стоять навытяжку, ему предложили сесть. Уселся тоже как-то неуверенно, боком и повел глазами по залу, оглядывая сидящих за столами советских генералов и маршалов. С этими полководцами свела его судьба на дорогах Украины, в подмосковных лесах, в степях Сталинграда… Рука, лежащая на фельдмаршальском жезле, слегка дрожит… Он опустил глаза. Жуков сказал: „Согласны ли представители верховного немецкого командования подписать акт о полной и безоговорочной капитуляции?“ – „Яволь!“ – ответил отчетливо и громко Кейтель. Он согласен. Даже рука его потянулась к авторучке в верхнем кармане френча. Но неожиданно в тишине прозвучал холодным голосом произнесенный Жуковым приказ: „Я предлагаю немецким представителям подойти к нашему столу и здесь подписать акт о капитуляции“… Вслед за Кейтелем и его генералами акт был подписан представителями союзного командования. А когда Кейтель вернулся к своему столу и устало опустился на стул, он услышал приказ: „Германская делегация может покинуть зал!“…

То, что произошло этой ночью, с трудом умещалось в сознании. Война стала за эти четыре года нашей жизнью, нашим существованием. И вот она закончилась этой ночью. Этo была последняя ночь войны. Об этом сейчас гудят телеграфные провода, весть несется над истерзанными, испепеленными полями Европы, заходит в дома, стучится в сердца…»

 

«Суд народов»

После мая 1945-го в Карлсхорсте был ноябрь 1945-го во Дворце юстиции в Нюрнберге, где Международный военный трибунал судил главных военных преступников – от рейхсминистра авиации Геринга до главного редактора антисемитской газеты Der Stürmer Штрейхера – и на котором киноматериалы Кармена были представлены обвинителями как наглядное доказательство преступлений нацистского режима.

Кармен снимал и на самом Нюрн­бергском процессе – в 1947 г. вместе с Елизаветой Свиловой создал полнометражный документальный фильм «Суд народов». Фильм, который представлял часовую хронику этого уникального процесса не только в юридической практике, но и в жизни всего человечества.

Это был шедевр кинодокументалистики. Кармен и операторы Виктор Шатланд и Борис Макасеев, также участвовавшие в киносъемках, в том же 1947 г. были удостоены за него Сталинской премии.

В течение часа все могли наблюдать за тем, что происходило во Дворце юстиции. За тем, как произносили речи обвинители. За тем, как вели себя обвиняемые, – за их мимикой и жестами. Валерий Хоменко, ученик Кармена во ВГИКе, вспоминал один из рассказов Мастера о процессе: «Геринг как-то обратил внимание на меня, советского кинооператора, и решил на мне испытать силу своего взгляда, а это была, конечно, сильная личность... Я, однако, не отвел своих глаз...» Он восхищался авторским текстом Бориса Горбатова: «Какая блестящая фраза про крючкотворов – адвокатов нацистов: „Это – последняя линия нацистской обороны!“ Текст вообще был так прекрасен, что я клал его (как ноты на рояль) перед собой на монтажный стол и монтировал под него!»

Наверно, самым выразительным в фильме был эпизод, названный, как и сам фильм, «Суд народов». Там звучали такие слова: «Кто судит? Восстанут мертвые и живые, все народы всех стран придут на суд». «А тут еще, – передавал ученик слова учителя, – музоформитель предложил нам использовать здесь патетический фрагмент из симфонии „Манфред“ Чайковского; под эту музыку у нас шествовали на экране люди из хроники – бойцы, партизаны, пленные...»

 

«Никто не забыт, ничто не забыто…»

К войне Кармен вернется через двадцать лет, когда к 20-летию со дня Победы над фашистской Германией было решено вместе с американскими кинематографистами снять документальный телевизионный сериал, который в Советском Союзе будет демонстрироваться под названием «Великая Отечественная», а в Соединенных Штатах – «Неизвестная война». Американцы обратились с предложением к русским, русские дали добро – разрядка международной напряженности была в зените, Брежнев налаживает отношения с президентами США Никсоном, Фордом и Картером, президентами Франции Жоржем Помпиду и Жискарoм д’Эстеном, канцлерами ФРГ Брандтом и Шмидтом.

Сериал из 20 серий (здесь совпало с 20-летием Победы) был создан при участии американской компании Air Time International и Совинфильма (Всесоюзное объединение по совместным постановкам кинофильмов и оказанию производственно-творческих услуг зарубежным киностудиям и кинофирмам) – фильм должен был демонстрироваться в обеих странах, и поэтому делали два варианта – для жителей США и жителей СССР.

Продюсировал сериал Фрeд Виннер, захотевший рассказать своим соотечественникам правду о войне и роли в ней Советского Союза.

Роман Кармен, герой испанской войны, снимавший войну с немцами с первого до последнего дня и возглавлявший в те годы фронтовые киногруппы Центральной студии документальных фильмов, стал художественным руководителем группы.

Правда, Кармен мог им и не стать, если бы не Брежнев, машину которого на одной из фронтовых дорог oн однажды вытащил из грязи. Генсек (как бы к нему ни относиться) никогда не забывал войну и помнил добро. Он же настоял на том, чтобы текст для американцев читал Берт Ланкастер: не потому, что тот был звездой Голливуда, а потому, что воевал с немцами в Северной Африке.

Русскую версию озвучивал Василий Лановой, встретивший 22 июня 1941-го в захваченном немцами селе, куда он семилетним ребенком приехал к дедушке и бабушке.

Кармен не увидел премьеру фильма: он скоропостижно скончался 28  апреля 1978-го.

Премьера прошла 23 февраля 1979 г. в московском кинотеатре «Россия». По ТВ фильм демонстрировался в течение двух месяцев с 5 мая по 14 июля. И как в Советском Союзе, так и в Америке имел огромный успех. В 1980-м его создатели получили Ленинскую премию.

А в 1987 г. в советском «Энциклопедическом словаре» о Кармене написали: «Его кинокамера запечатлела волнующие события борьбы трудящихся многих стран мира за свою свободу и независимость, мир и социальный прогресс. Работы Карменa отличаются выразительностью монтажного и звукoвого решения, мастерством репортажных съемок».

 

Андрей ДНЕПРОВ