Савва и Варя

Савва Кулиш был одним из самых образованных и порядочных людей, которых мне приходилось встречать. И это не только мое мнение, но и мнение всех тех, кто с ним работал и дружил. На съезде Союза кинематографистов России его председатель Никита Михалков решил подмять под себя московских киношников, которых возглавлял Кулиш. Алексей Баталов встал и сказал: «Если уйдут Саввушку, то и мне в этом Союзе делать нечего». Его единодушно поддержали все москвичи. Евгений Евтушенко, не только друг Саввиной юности, но и исполнитель Циолковского в его фильме «Взлет», писал: «Савва останется примером безупречной чистоты и порядочности, без которой у России и у ее искусства не может быть достойного будущего».

О Саввиной доброте ходили легенды. И неоднократно у меня была возможность в этом убедиться. Прилетаем с Саввой в Кишинев, устраиваемся в гостинице, а утром идем завтракать. Вдруг подходит какой-то мужик:

– Савва Яковлевич, дай опохмелиться.

Савва достает деньги и дает мужику.

– Кто это? – спрашиваю.

– Понятия не имею.

В другой раз мы с Саввой и его женой Варей пошли в магазин. Поворачиваемся, а Савва наполняет продуктами тележку какого-то кавказца, расплачивается и дает ему денег. И таких случаев каждый, кто знал Савву, мог бы привести десятки. Если бы меня попросили в нескольких словах охарактеризовать Савву как человека, я бы сказал: уникальная способность чувствовать чужую боль.

Савва был шестидесятником. Понятие, которое включает в себя не возраст, а настрой души. Шестидесятниками были Григорий Поженян, Борис Васильев, Булат Окуджава и многие другие, прошедшие войну. И, в то же время, Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, знавшие о войне только по рассказам. Всех шестидесятников объединял романтический взгляд на будущее, которое появилось после выступления Хрущева на XX съезде. Эта романтика была убита в августе 1968-го, когда советские танки вошли в Прагу. Но осталось страстное желание сделать все возможное, чтобы то ужасное время никогда не повторилось.

Когда Михаил Ромм работал над «Обыкновенным фашизмом», Савва был у него режиссером-практикантом. Каждый день приходилось просматривать сотни метров документальных кадров из немецких видеоархивов. Эти кадры и определили моральную и творческую позицию Саввы Кулиша: абсолютное неприятие тоталитаризма и дискриминации, какими бы красивыми словами они ни сопровождалась. И одновременно непрекращающийся поиск Человека, который, несмотря на все ужасы человеконенавистнической системы и перипетии судьбы, сумел сохранить в себе те качества, которые и делают каждого из нас Человеком.

Работая у Ромма, Савва вместе с Хари Стойчевым снял документальный фильм «Последние письма», получивший девять международных премий. История этого фильма необычна. В последнем немецком самолете, вылетевшим из осажденного Сталинграда, не было пассажиров – только мешки с письмами солдат и офицеров вермахта. Геббельс решил сделать пропагандистский фильм, который объяснял бы немцам поражение на Волге. Но, ознакомившись с содержанием писем, приказал их уничтожить. Неизвестно, как сохранились 32 письма, но о них узнал Стойчев. Прочитав письма, Савва рассказал об этом Ромму, а потом попросил разрешения сделать по ним фильм.

Савва не вошел, а ворвался в кинематограф первым же художественным фильмом. «Мертвый сезон» за первые десять месяцев посмотрели 100 млн человек, то есть каждый третий житель СССР. В Голливуде Савва стал бы мультимиллионером, но в СССР… По плану фильм должен был быть односерийным, а Савва сделал две серии, и из его скромного гонорара вычли стоимость дополнительной пленки. Но Савву это меньше всего волновало.

О Савве можно рассказывать часами. Хотя лучше всего он сам рассказал о своих жизненных принципах, о той черте, которую человек чести ни при каких условиях не переступит, в почти автобиографическом «Железном занавесе», телевизионный вариант которого мы смотрели вместе. Там есть сцена, когда учительница читает ученикам передовицу в «Правде» о врачах-вредителях, и в это время в класс заходит директор школы: «Это детям читать не надо. Ваш предмет – русский язык и литература».

После фильма Савва сказал: «Директором нашей 281-й школы был Василий Никитич Малахов. Если бы ты увидел этого громадного мужика в сапогах и сталинском кителе, никогда бы не подумал, что он на такое способен. Ведь его могли не только уволить, но и посадить, – и после затяжной паузы: – Со мной в классе учился Сережа Саркисов, сын полковника, начальника охраны Берии. Он тоже отцу ничего не сказал».

О розыгрышах Саввы ходили легенды. Расскажу лишь об одном. Две семейные пары, Савва с Варей и поэт Леонид Завальнюк с Наташей, поехали отдыхать в Варну. Леонид был заядлым рыбаком и в первое же утро отправился на рыбалку. Пока он рыбачил, Савва пошел на пристань, где болгары продавали улов. Савва сказал, что заплатит столько, сколько они попросят и будет приходить за рыбой каждый день, но при одном условии: если сюда придет русский и начнет спрашивать о рыбе, то все должны сказать, что сами видели, как он ее ловил. Болгарам условие понравилось.

Леонид возвращается с рыбалки с тремя рыбешками, а Варя с Наташей чистят здоровенные рыбины.

– Где взяли? – интересуется Леонид.

– Савва поймал, – отвечают.

На следующее утро Леонид отправляется на рыбалку не в шесть, а в пять утра. Снова возвращается с тремя рыбешками и снова видит ту же картину: Варя и Наташа чистят две громадные рыбины. И на его вопрос снова отвечают: «Савва поймал». В ту ночь Леонид почти не спал, проверял свои рыбацкие снасти. И, чуть забрезжил рассвет, отправился на рыбалку.

Утром Наташа устроила Савве скандал:

– Заканчивай со своими розыгрышами! Я сюда отдыхать приехала, а уже третий день мужика своего не вижу.

Леонид возвращается с рыбалки с традиционными тремя рыбешками, женщины, как и в предыдущие дни, чистят громадные рыбины. Но не успел он задать свой обычный вопрос, как Савва говорит:

– Леня, прости меня, это был розыгрыш: рыбу я покупал у болгар.

– Ты думаешь, что ты здесь самый умный? – Завальнюк завелся с полуоборота. – Так ты глубоко ошибаешься. Я в первый же день пошел к болгарам, и они сказали, что видели, как ты ловил рыбу.

Эту историю рассказала мне Варя, а я сделал литературную обработку и показал Савве. Он читал и смеялся. После этого я показал байку Завальнюку. Леонид внимательно, не улыбнувшись, прочел и сказал: «А в итоге болгары признали во мне рыбака».

Самого Савву разыграть было чрезвычайно сложно: он все просчитывал на несколько шагов вперед. Однажды мы с Саввой и Варей ехали на дачу в Переделкино, где жила Варина мама. По дороге разговорились о необычных фамилиях, и я сказал, что в Якутске жила семья по фамилии Келли-Пели. И дальше меня понесло. Так вот, продолжал я, муж Келли-Пели уезжает в Москву, а его жена каждый вечер звонит ему в номер, чтоб узнать, как прошел день. Но случилось так, что Келли-Пели заболел и его отвезли в больницу, а в номер вселился другой мужчина. Жена Келли-Пели об этом не знала и вечером, как обычно, звонит мужу, но слышит голос чужого человека.

– Кто это? – спрашивает она.

– А это кто? – вопросом на вопрос отвечает мужчина.

– Это Келли-Пели из Якутска, а это кто?

– А это хули-дули из Москвы.

Савва, смеясь, сказал:

– Это ты только что придумал.

– Не совсем, – ответил я. – В Якутске действительно была семья по фамилии Келли-Пели.

В заключение рассказа о Савве я хочу снять шляпу перед Варварой Алексеевной Арбузовой-Кулиш (дочерью драматурга Алексея Арбузова. – Ред.). Варей, которая на протяжении 40 лет была верной женой и другом Саввы. А когда его не стало, Варя приложила максимум усилий, чтобы его последний 12-серийный фильм «Прощай XX век! Прости…», своеобразный бой поднимающему голову фашизму, посмотрело как можно больше людей.

«Я даже представить себе не могла, что на Первом канале такой антисемитизм», – сказала мне Варя. Ни один телеканал России не показал этот сериал. Но это Варю не остановило. Совместно с институтом «Открытое общество» она поехала по России, проводя вечера памяти Саввы Кулиша. Обычно встреча строилась так: рассказ о творчестве Саввы и его стихи перемежались отрывками из фильмов. А в заключениe показывали «Холокост», один из 12 фильмов сериала «Прощай XX век! Прости…».

«Когда мы приехали в Кабардино-Балкарию, я очень волновалась, – продолжила свой рассказ Варя, – ты ведь знаешь, что в наши дни мусульмане и евреи не самые лучшие друзья. А в зале полно мусульманской молодежи, и я боюсь, что в середине „Холокоста“ половина из них уйдет, хлопая стульями. „Холокост“ шел в полнейшей тишине. В конце фильма на экране появляется Савва и обращается к зрителям: „Представьте себе 6 миллионов человек. 12 миллионов глаз: веселых, умных, печальных, вопрошающих… Представьте себе миллионы смеющихся счастливых детей… Сколько погибло, не создано великих произведений искусства, науки, сколько погибло великих открытий, великих надежд… Представьте себе 6 миллионов улыбок любви и счастья и море слез. Представьте себе, как они взялись за руки и смотрят на нас с надеждой. И поймете, что их больше нет. Это наши братья и сестры. Это наши дети и наши родители. Это мы. Они предупреждают нас“».

В середине Саввиного монолога один из зрителей, сидевший перед Варей, встал. Ей показалось, что сейчас вся мусульманская молодежь встанет и покинет зал. Но он никуда не уходит, а за ним поднимается второй, третий… Весь зал стоя слушает Савву Кулиша.

Варя, на книге о Савве, ты написала: «Максу Ройзу – другу Саввы, с благодарностью за память». А я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты продолжаешь работу, которой Савва посвятил свою жизнь: рассказывать правду, какой бы страшной она ни была, что по сути своей является единственной гарантией того, что то ужасное прошлое никогда не повторится.

 

Макс РОЙЗ