Серебряный Вульф

10 лет назад умер известный искусствовед и публицист

Виталий Вульф


Баку–Москва–Баку

Он родился в Баку в самый разгар сталинского строительства социализма. Когда во всех газетах пестрело: «Сталин – наш рулевой! Сталин – с нами! Сталин – вдохновитель и организатор всех наших побед!». Но имя «организатора всех побед», «лучшего друга советских физкультурников, колхозников, врачей» и т. д. в доме предпочитали не произносить. Поэтому, когда речь изредка заходила о вожде, умный, много повидавший на своем веку отец семейства адвокат Яков Сергеевич Вульф многозначительно показывал вверх и многозначительно, ограничиваясь всего одним словом, произносил на идише: «Балабус!» (Хозяин»).

Может быть, поэтому любимый всеми Виталик с детства сохранил острую неприязнь к «верному ученику Ленина». Как, впрочем, и к тому, кто перевернул Россию вверх дном.

Семья Вульфов была типичной советской еврейской семьей: интересовалась историей своего народа, старалась придерживаться традиций, но религиозной не была. Мальчик рос смышленым и невероятно худым. Тетки души не чаяли в своем таком не по годам умном единственном племяннике, всегда на Песах уговаривали его взять кусочек фаршированной рыбы побольше и радовались, когда обожаемый племянник брал.

Виталий рос послушным еврейским мальчиком, он не только теткам, но и родителям не перечил, и, когда встал вопрос о выборе профессии, согласился с отцом, полагавшим, что главное в его возрасте – выбрать профессию, которая во все времена обеспечит куском хлеба. Таковой Сергей Яковлевич считал, прежде всего, профессию юриста, и вместо ГИТИСа (Государственный институт театрального искусства), о котором Виталий мечтал с детства, он поступил в МГУ на юридический факультет. Отец был твердо убежден, что сначала сын должен получить серьезное образование, чтобы крепко стоять на ногах в этой жизни, ну а потом уже может заниматься тем, к чему влечет душа. Искусство старший Вульф относил к занятиям несерьезным, и поехал младший Вульф в Москву. Поехал, сдал документы на юрфак и был принят. Без экзаменов, потому что школу окончил с серебряной медалью, а в те далекие советские времена медалистов зачисляли в вузы, не подвергая испытаниям.

Днями он внимательно записывал лекции за любимыми профессорами, вечерами пропадал в театре – доставал билеты во МХАТ, «стрелял» лишний билетик в Театр им. Маяковского, всеми правдами и неправдами прорывался в Вахтанговский театр. МГУ окончил хорошо, но на работу устроиться не мог: если при приеме на юрфак пресловутый «пятый пункт» не мог по инструкции, действовавшей по всему Союзу, стать препятствием – серебряная медаль! – то на работу евреев старались не брать, даже выпускников престижного университета.

В стране боролись с «космополитами» в литературе, искусстве и особенно в медицине, где сплошь засели «безродные вредители», «подлые шпионы и убийцы в белых халатах», которые все как один были «сионистами» и которые своим неправильным лечением довели до смерти Жданова, а еще раньше – Горького. Фамилия Вульф была подозрительной, брать на работу человека с такой фамилией было себе дороже. Вот и мыкался несколько лет выпускник юрфака МГУ в поисках места.

Он пробовал вернуться в alma mater – четыре раза подавал в аспирантуру, и четыре раза ему отказывали. И только через год после XX съезда, где Хрущев разоблачил «культ личности» «балабуса», о котором так не любил говорить отец, его приняли. Но к тому времени Сергей Яковлевич умер, и, чтобы не оставлять маму одну, Виталий вернулся в родной город. Устроился не в адвокатуру, а в Институт права Академии наук Азербайджана. Институту нужен был толковый юрист, и его взяли без всяких проволочек.

 

Ефремов, Волчек и другие

А в 1962 г. на гастроли в его родной город приехал московский «Современник», к тому времени известный во всем Советском Союзе. Заядлый театрал Вульф после одного из спектаклей зашел за кулисы, представился и познакомился Олегом Ефремовым, Галиной Волчек, Лилией Толмачевой и тогдашним директором театра Леонидом Эрманом. Знакомство переросло в дружбу, которая упрочилась, когда Вульф полностью отдал себя искусству.

Вскоре ему предложили защитить кандидатскую диссертацию. Диссертацию надо было защищать в Москве. Он защитился, но в Баку не вернулся. Позже в одном из интервью признался, что никогда не любил свою профессию и никогда не хотел этим заниматься.

Несколько лет он сидел в столице без работы, не мог никуда устроиться, сводил концы с концами, живя на гонорары за статьи в журналах. Но случайность в этой жизни никто не отменял: однажды увидел объявление о вакансии младшего научного сотрудников в Институте международного рабочего движения Академии наук СССР. От «международного рабочего движения» он был так же далек, как Москва от Баку, что это такое – не знал, но рискнул. И его взяли: опять-таки институту нужны были специалисты с юридическим образованием.

Вечерами он по-прежнему ходил в любимые со студенческих времен театры, чаще всего в «Современник», где стал своим человеком. А через некоторое время Олег Ефремов ввел его в художественный совет театра. Когда Ефремову однажды задали вопрос, почему, главный режиссер «Современника» ответил веско, коротко и ясно: «Вульф соображает». И больше таких вопросов ему не задавали.

Младший научный сотрудник Института международного рабочего движения Академии наук, дослужившийся до заведующего сектором и ставший доктором наук, самозабвенно любил театр, но ни актером, ни режиссером стать ему не пришлось. Чтобы быть не только рядом с театром, но и внутри него, он начал переводить пьесы. И у него – с его знанием английского – получилось. Прежде всего он обратился к своим любимым американским драматургам – Теннесси Уильямсу, Юджину О'Нилу, Эдварду Олби и англичанину Сомерсету Моэму. Вульфу говорили, что он взялся не за свое дело, но он отмахивался, переводил, и, в конце концов, пьесы в его переводах пошли и во МХАТе им. А. П. Чехова («В баре токийского отеля» и «Не о соловьях» Теннесси Уильямса), и в Театре им. Моссовета («Кейкуок» Питера Фейблмана), и в Театре им. Маяковского («Круг» Сомерсета Моэма). За свою жизнь он перевел около 40 пьес (часть – в соавторстве со своим другом Александром Чеботарем), пьесы шли не только в столичных театрax, но и на провинциальной сцене – это был всесоюзный успех.

 

«От Бродвея немного в сторону»

В начале 1970-х Вульф стал писать статьи и книги о театре. В начале 1980-х издал свою первую книгу «От Бродвея немного в сторону, 1970-е гг. Очерк о театральной жизни США, и не только о ней». Не видaв воочию знаменитого Бродвея, не говоря уже о постановках в европейских театрах. Он был «невыездным» (существовало такое понятие в брежневские годы). Стал путешествовать, как только это оказалось возможным – начиная с 1985 г., когда Горбачев позволил советским гражданам, запертым в клетку, вырваться из нее и увидеть мир. За несколько лет Вульф побывал в 40 странах: Франции, Италии, Англии, Голландии, Израилe – Париж, Рим, Лондон, Амстердам, Тель-Авив… Темные, извилистые, сохранившиеся со времен Cредневековья кварталы Парижа, Дворец дожей в Венеции, стоящий там с XIV–XV вв., старинный внушительный замок Виндзор, знаменитый Музей восковых фигур мадам Тюссо, сочетающий в себе Восток и Европу залитый солнцем белокаменный Тель-Авив… Многоликий мир, каждый город имел свое лицо, свои, присущие только ему, черты. А в 1992 г. Вульф из туриста в одночасье превратился в человека, привязанного к одному – но какому! – месту: Нью-Йоркский университет пригласил его читать лекции на темы: «История русской драматургии» и «Чехов и театр». И он читал на английском языке перед разноликой аудиторией, потому что в университете учились не только американцы. И опять столкнулся с «балабусом» из своего детства: руководство театрального факультета интересовали взаимоотношения диктатора с театром, и Вульф стал читать спецкурс «Сталин и театр».

В Америке всё было хорошо, он жил в огромной квартире в центре этого гигантского муравейника, отдельного, не похожего на другие мегаполисы города, появились новые друзья, обустроился быт, но это была не его страна. B 1993-м он вернулся в холодную, неприветливую ельцинскую Россию.

Вернулся практически в никуда: опять надо было устраивать жизнь – устраиваться в жизни. Еще до отъезда он эпизодически выступал на ТВ. И руководству и зрителям запомнилась его передача в конце 1990-х о великой актрисе Марии Бабановой, с которой Вульф был дружен с середины 1950-х. И когда он пришел к старым знакомым на телевидение, ему предложили снимать фильмы. А потом случай круто изменил судьбу.

 

Его «Серебряный шар»

Так бывает – когда идея обретает содержание, необходимо облечь ее в определенную форму и дать название, яркое, цепляющее читателя или зрителя, чтобы он не прошел мимо в том новом информационном мире, в котором мы все живем.

Идея документальной программы, посвященной выдающимся людям из мира искусства, принадлежала Владу Листьеву – самому известному телевизионному тележурналисту в стране, автору таких популярных программ, как «Взгляд», «Час пик», «Поле чудес» и «Тема», которые он же и вел. Но программу о писателях, поэтах, режиссерах и артистах, оставивших свой след в истории мировой культуры, он предложил делать Виталию Вульфу, которого в 1994 г. пригласил в свою ТВ-компанию ВИD.

И когда искали название, Вульф, улыбаясь своей удивительной, неповторимой, обаятельной улыбкой, сказал: пусть будет «Серебряный шар».

Он любил Серебряный век с его изысканностью и учтивостью, особой, присущей ему утонченностью, манерой изъясняться и нежеланием снисходить к унифицированному миру идей и вещей современности. Он сам по своему внутреннему самоощущению принадлежал к этому веку и хотел, чтобы на экране зазвучали его голоса.

Первая передача вышла осенью 1994 г. Первым героем был замечательный артист Театра Мейерхольда Сергей Мартинсон. Вульф рассказывал о его жизни и судьбе вдохновенно и увлеченно, на глазах телезрителя лепил словесный портрет, и лепил так, что казалось, сам Мартинсон присутствует в Останкино. Когда в студии поняли, что это успех, – все выдохнули: получилось!

Он выходил в эфир несколько раз в неделю и рассказывал новому постсоветскому зрителю о звездах мирового кино Марлен Дитрих и Грете Гарбо, о замечательных русских актрисах Ольге Чеховой и Ангелине Степановой, о гениальном поэте Марине Цветаевой и советском классике Максиме Горьком, о своих друзьях режиссерах и актерах Олеге Ефремове и Валентине Гафте, о политических лидерах, сыгравших огромную роль в судьбах мира, – Уинстоне Черчилле, Франклине Рузвельте и Шарле де Голле. Не впадая в «желтизну», которая с приходом так называемого «рынка» захлестнула российские журналы и телевидение. Не копаясь в грязном белье. Не выворачивая жизнь своих героев наизнанку. Оставаясь человеком утонченного Серебряного века и воспитанным благожелательным европейцем утонченной культуры. В новых изменившихся условиях Вульф делал то, что когда-то на советском телевидении делали Ираклий Андроников и Алексей Каплер (см. «ЕП», 2018, №  9).

Это был особый жанр телеискусства: ведущий обращается к огромной аудитории, а кажется, что только к тебе. Человек сидел неподвижно в кресле, без галстука, никаких декораций в студии нет, и под тщательно подобранный музыкальный фон рассказывал и показывал кинохронику, фотографии, документы из семейных архивов, вспоминал о своих встречах с героем, если они были, и в течение часа удерживал у телеэкрана миллионы людей. Зритель видел мир и героев через восприятие рассказчика. Который был одновременно и критиком, и искусствоведом, сам себе актером и режиссером, создавая здесь и сейчас особый телевизионный театр, где всё зависело от таланта исполнителя, и Вульфу его было не занимать. Это был особый дар – на телевидении им владели не многие.

А потом убили Влада Листьева, и Вульф пришел нa Общественное телевидение России. Где с тем же успехом продолжал делать свое культуртрегерское дело. С 1994 по 2000 г. он выпустил 65 «Серебряных шаров», а после конфликта с генеральным директором ОРТ Константином Эрнстом ушел на телеканал «Россия». Он не был конфликтным человеком, всегда искал разумные компромиссы, но когда его программа стала выходить только один раз в месяц, а зачастую и вовсе вылетать из сетки вещания, вежливый и воспитанный интеллигент Вульф не выдержал и написал Эрнсту письмо, которое закончил так: «Я закрываю „Серебряный шар“. Думаю, это Вас не огорчит, а только облегчит Вашу и без того нервную жизнь. Дружески расположенный к Вам Виталий Вульф».

И в июле 2003 г. он вышел в эфир «на второй кнопке».

Как бы и где бы авторские права в России ни нарушались, но на ТВ их всё-таки соблюдали. Права на «Серебряный шар» принадлежали компании ВИD и «Первому каналу». Чтобы избежать судебных исков, руководство предложило Вульфу изменить название. Он согласился, и передача стала называться «Мой серебряный шар». Новый «шар» вместо одной передачи в месяц, как это было на «Первом канале», в эфир на «России» «выкатывался» каждую неделю – семь раз в месяц (две премьеры и пять повторов). «Первый канал» проиграл – выиграл «Второй», но, прежде всего, зритель. Который вновь мог слушать и смотреть «серебряного» Вульфа каждый день в удобное время.

В сентябре 2003 г. он отдал свой последний долг Владу Листьеву. А в июле 2010-го на канале «Россия» вышел выпуск, посвященный артисту Алексею Серебрякову. Это была последняя программа Виталия Вульфа. В ноябре он принял решение «Мой серебряный шар» закрыть.

 

Виталий Вульф. Прямая речь

«В эфир вышло более 200 выпусков программы „Мой серебряный шар“. Я стараюсь быть тактичным. И тем не менее с несколькими героями отношения испортились – у меня свой взгляд на вещи. Но всё же благодаря работе на телевидении я обрел и многих друзей. Если нет судьбы, биографии, я не зажгусь, мне неинтересно. Когда делаешь программу о мертвых, ты очень свободен. А в передачах о живых нужно учитывать: хотят они, чтобы это было в эфире, или нет. Сам понимаю, что можно, а что – нет. Я слишком много прожил. И указывать мне не надо».

 

Преодоление себя

Всю жизнь, занимаясь театром и телевидением, Вульф писал книги о театре и людях театра и даже издал переписку драматурга Николая Эрдмана и актрисы Ангелины Степановой. А в 2003-м в издательстве «Олма Медиа-групп» увидел свет сборник «Серебряный шар (Преодоление себя: драмы за сценой)». Книга состояла из нескольких частей: воспоминаний, рассказа о старом МХАТе и его выдающихся мастерах Ольге Книппер-Чеховой, Алле Тарасовой, Софье Пилявской и др., эссе о Марии Бабановой и Лидии Сухаревской, очерков о звездах кино Вере Холодной, Любови Орловой, Валентине Серовой. Вульф включил в книгу и свои работы о звездах балета Матильде Кшесинской, Елизавете Гердт и Галине Улановой, а также о выходцах из России, живших и работавших на Западе, – Юле Бриннере, Рудольфе Нурееве и Ольге Чеховой. Но главными в книге были всё-таки воспоминания, написанные легко и изящно, в свободной вульфовской манере, – рассказ о себе и времени, в котором выпало жить. Это было своеобразное подведение итогов. И итоги эти были вполне утешительны.

Потом были другие книги (вместе с Серафимой Чеботарь) – и «Женское лицо России», и «Женское лицо Запада», и «Музы и жены. Литература. Политика» – Анна Ахматова, Зинаида Гиппиус, Александра Коллонтай, Екатерина Фурцева, Марлен Дитрих, Эдит Пиаф, Фрида Кало, Франсуаза Саган и др. Все те же темы, те же герои, о которых он на протяжении многих лет рассказывал в своих программах на телевидении.

 

Виталий Вульф.

Прямая речь

«Мы живем в мире полуобразованных людей. Образованных – очень немного. Индивидуальности изменились, изменилась ценностная система в жизни. Даже личная жизнь сегодняшних звезд (так называемая личная жизнь так называемых звезд) довольно проста. Потому что меняются просто персонажи у героини или героя. А тех драм и страстей, которые были лет 60 тому назад, вы сегодня ни у кого не найдете. И опять это всё от того же. Изменилась жизнь. Это другие люди».

 

Под аплодисменты

Он был един в нескольких лицах. 16 марта 2011 г. театроведа, киноведа, искусствоведа и литературоведа, переводчика, критика и публициста, автора и ведущего программы «Мой серебряный шар», кандидата юридических наук, доктора исторических наук Виталия Вульфа провожали в последний путь, как по традиции провожают артистов, – под аплодисменты. И я думаю, что это была самая лучшая награда за его труды и достижения в искусстве.

 

Друзья и знакомые о Виталии Вульфе

Александр Лазарев и Светлана Немоляева: «Виталий Яковлевич был нашим очень большим другом с юности, с 1959 г. – как только пришли в Театр им. Маяковского… Потеря огромная, человек незаурядный – сочетал в себе безграничную любовь к этому странному „жанру жизни“, к актерам. Всегда была своя точка зрения, так и говорили – „как Виталий Яковлевич сказал“».

Валентин Гафт: «Виталий Вульф – это человек, который любил театр, любил актеров и не просто их нахваливал или ругал, он болел за то, чтобы это было настоящее и честное, чтобы не было халтуры. Он замечательно знал истории театров, он был прекрасный рассказчик… его передача „Серебряный шар“ была просто замечательной. Его и ее любил народ. Очень жаль, что он ушел».

Леонид Эрман, директор театра «Современник»: «Мы познакомились с Виталием Вульфом в Баку, когда „Современник“ был на гастролях. Он уже тогда производил впечатление человека, влюбленного в театр. Верил в его силу, считал, что театр имеет большое значение для общества и для каждого человека… Уход Виталия Вульфа – большая потеря не только для близких, но и для многих людей, которые смотрели его программы, получали заряд жизненной энергии».

Сергей Яшин, художественный руководитель Театра им. Гоголя: «Более 30 лет дружили, работа с ним – подлинное счастье. Все пьесы в переводе Виталия Яковлевича пользовались огромным успехом. Любимец всех, удивительно театральный человек. Часто приходил к нам, делал замечания, которые были уместны и точны. Если он любил, верил – он верил до конца. Мы знали, что он болен, хотя никогда не выпячивал, что с ним происходит. Мужественный человек».

Наталья Фелинская, редактор программы «Серебряный шар»: «С Виталием Яковлевичем мы проработали восемь лет. Он был увлечен своим делом. Только представьте – до самого последнего времени он записывал передачи без суфлера!.. Пятьдесят минут он говорил как бы от себя, не по написанному. И если мы просили его какие-то кусочки переписать, он легко на это шел. Не возмущался, не капризничал. Даже когда его уже привозили на машине, помогали из нее выйти и провожали до кресла, он не требовал к себе повышенного внимания. Он чувствовал, что уходит...»

Юрий КРАМЕР

Уважаемые читатели!

Старый сайт нашей газеты с покупками и подписками, которые Вы сделали на нем, Вы можете найти здесь:

старый сайт газеты.


А здесь Вы можете:

подписаться на газету,
приобрести актуальный номер или предыдущие выпуски,
а также заказать ознакомительный экземпляр газеты

в печатном или электронном виде

Поддержите своим добровольным взносом единственную независимую русскоязычную еврейскую газету Европы!

Реклама


Глава немецких импрессионистов

Глава немецких импрессионистов

90 лет назад скончался Макс Либерман

«Не та национальность»

«Не та национальность»

К 20-летию со дня смерти Артура Миллера

«Он был моложе всех нас!»

«Он был моложе всех нас!»

К 110-летию со дня рождения Владимира Зельдина

Иммигрантская одиссея

Иммигрантская одиссея

В прокате Германии фильм «Бруталист»

«В то время, когда другие огрызались, я писал»

«В то время, когда другие огрызались, я писал»

К 100-летию со дня рождения Игоря Шамо

Нимой, сказавший о себе всё

Нимой, сказавший о себе всё

10 лет назад не стало знаменитого киноартиста и режиссера

Доступ предоставлен

Доступ предоставлен

Нестандартная выставка, посвященная Кафке

Авром Суцкевер. Из книги «Стихи из дневника»

Авром Суцкевер. Из книги «Стихи из дневника»

Винета

Винета

Абсолют

Абсолют

Вечные вопросы. Личные ответы

Вечные вопросы. Личные ответы

«Здравствуйте, я Модильяни, еврей»

«Здравствуйте, я Модильяни, еврей»

105 лет назад ушел из жизни великий экспрессионист

Все статьи
Наша веб-страница использует файлы cookie для работы определенных функций и персонализации сервиса. Оставаясь на нашей странице, Вы соглашаетесь на использование файлов cookie. Более подробную информацию Вы найдете на странице Datenschutz.
Понятно!