«Режиссер – самая важная и трудная профессия в кино»

С именем этого человека связана целая эпоха в истории советского и мирового киноискусства. Его не зря называют режиссером-легендой. На картинах Михаила Ромма зрители учились тому, как достойно жить, а режиссеры, операторы и актеры – как создавать хорошие фильмы.

 

Ровесник века

Он родился в самом начале XX столетия, 11 января 1901 г., в семье еврейских интеллигентов, примкнувших к социал-демократам и сосланных в Иркутск. Отец Илья Максимович (Монесович) Ромм был врачом-бактериологом, мать Тереза Исааковна (урожденная Трайна Айзиковна Аронсон) – стоматологом. У Миши был старший брат Александр и младшая сестра Ида. Мать страстно любила театр и свое увлечение искусством передала детям. В 1902 г. родителей выслали в Бурятию, а в 1904-м им разрешили вернуться в Вильно, откуда был родом отец. Через два года семья переехала в Москву, девятилетний Михаил был принят в гимназию, а в бурном 1917-м поступил в Свободные государственные художественные мастерские (бывшее Училище живописи, ваяния и зодчества) в студию знаменитого скульптора А. Голубкиной.

В годы военного коммунизма Михаил в составе продовольственной экспедиции реквизировал зерно у крестьян Тульской и Орловской губерний, о чем впоследствии вспоминал со стыдом. В 1920 г. он служит в Красной армии связистом в телефонно-телеграфном дивизионе, потом инспектором Особой комиссии по вопросам численности военнослужащих при штабе Реввоенсовета. Демобилизовавшись, переводится на скульптурный факультет Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС) и вновь грызет гранит науки. Создает талантливые портреты из дерева и мрамора. Илья Максимович отнес его изваяние на оценку художнику П. Кончаловскому, и тот скульптуру похвалил. «Я вспоминаю людей, которые не мешали мне учиться, – писал позже Ромм. – Первым был мой отец, необычайно добрый человек. Более доброго я просто не встречал. Хотя одновременно он был очень вспыльчив, принципиален и нетерпим». Об увлечении ваянием Ромм вспоминал редко и, как правило, иронически: так, рассказал, как ему задали слепить скульптуру рабочего для сельхозвыставки в Москве, а он придал образу пролетария черты своего лица. Приемная комиссия обнаружила у фигуры длинный семитский нос и велела его подкоротить сантиметра на три, что в масштабах гигантской статуи оказалось совершенно незаметным.

М. Ромм знакомится с В. Маяковским, ходит на репетиции В. Мейерхольда, посещает режиссера Л. Кулешова в Госкиношколе. А в 1922 г. вместе с братом и сестрой создает театральную группу: «Я организовал любительский театр, в котором был режиссером, актером и художником-декоратором. Совратил группу молодежи и погубил им, вероятно, целый год жизни своими постановками... Спектакли эти были самые левые. Мы гордились тем, что они левее, чем у Эйзенштейна».

В поисках своего «Я»

В 1925-м Михаил Ромм оканчивает ВХУТЕМАС. Чтобы сводить концы с концами, он создает скульптурные портреты, пишет газетные очерки, рисует плакаты в духе «Окон РОСТа», выступает на клубных сценах. Переводит с французского Флобера, Мопассана, Золя, сочиняет романы, повести, новеллы, пьесы, стихи. В 1927–1928 гг. Ромма призывают в Забайкалье на военные курсы переподготовки комсостава. А в 1929-м умирает отец, и Михаил вынужден содержать семью. «В молодости я переменил много занятий, правда, все они лежали в области разных искусств, кроме балета и игры на тромбоне… Мне было лет двадцать восемь, когда я совершил очень ответственный шаг – решил стать кинематографистом... Я подумал, что это дело легкое, безответственное, вероятно, халтурить можно».

Ромм становится внештатным сотрудником в Институте методов внешкольной работы. Проводит исследования психологических реакций ребенка на фильмы, причем все их досконально заучивает. «Я избрал свой, совершенно самостоятельный и очень странный способ учебы... Я полагал, что, если человек знает, из чего состоит картина, он может и сам ее сделать... Меня можно было ночью разбудить, и я бы ответил метраж любого кадра, что в нем происходит, кто стоит на заднем плане, как движутся актеры». Решающее влияние на него оказал С. Эйзенштейн: «Меня потрясла его манера. Он был необыкновенно эрудированным человеком. И мыслил очень своеобразно. Каждая его мысль тащила за собой какой-то дополнительный смысл».

Тогда же Ромм дебютировал как сценарист, получив первый гонорар за короткометражку «Конвейер идиотов», написанную в соавторстве, но к постановке не принятую. В последующие годы он участвовал в создании еще нескольких сценариев, которые тоже не были сняты в кино. И только в 1931-м сочинил сценарий успешного фильма «Реванш». Затем с В. Гусевым пишет киносценарии «Рядом с нами» и «Конвейер смерти». Его работы начинают признавать, но он чувствует, что сценарное дело – не его призвание, и ставит перед собой цель стать кинорежиссером, участвуя в написании сценариев ко всем своим постановкам. В начале 1930-х режиссер с похожей фамилией Абрам Роом намекнул молодому коллеге, что ему надо бы взять псевдоним, на что тот ответил: «Я сделаю все, чтобы этого не произошло».

Становление мастера

Став ассистентом режиссера на «Совкино», Ромм работает над картиной «Дела и люди». А в апреле 1933 г. начинает снимать собственное кино «Пышка» по Ги де Мопассану. Начинающему режиссеру директор предложил за две недели создать сценарий и поставить немой фильм при скудной смете с минимумом декораций и десятком «дешевых» артистов. Михаил блестяще справился с этой задачей, заменив дефицит техники и отсутствие звука выразительностью крупных планов в сочетании с динамикой сюжета. В этом ему помогли оператор Борис Волчек, с которым он сотрудничал до конца своих дней, и актеры, сыгравшие пассажиров дилижанса: красотку Элизабет (Г. Сергеева), ханжу мадам Луазо (Ф. Раневская), чванливого прусского офицера (А. Файт) и др. Для Раневской эта роль стала первой в кино, о режиссере она отозвалась так: «Во время съемок я в него влюбилась. Все, что он делал, было талантливо, пленительно. Все в нем подкупало: и чудесный вкус, и тонкое понимание мопассановской новеллы, ее атмосферы». Критики посчитали экранизацию зарубежной классики ненужной. Зато ее высоко оценили М. Горький и Р. Роллан, который подчеркнул: «Меня поразило, что вы так глубоко и любовно изучили Францию, ни разу не побывав в ней». На фестивале в Венеции (1935) фильм был отмечен премией.

В 1936-м М. Ромм по заданию Кремля создает советскую киноверсию американского вестерна – картину «Тринадцать» о героической борьбе десяти красноармейцев вместе с командиром погранзаставы, его женой и геологом против банды басмачей, которые рвутся к источнику воды и складу оружия. Захватывающий «истерн» снимался восемь месяцев в пустыне Кара-Кум под палящим солнцем. Единственную женскую роль в нем сыграла актриса Елена Кузьмина, жена известного кинорежиссера Бориса Барнета. Сперва актеры не очень верили в молодого режиссера, но Ромм сумел подчинить творческий коллектив своей воле. После успешного завершения картины Елена с дочерью Наташей ушла от мужа к Михаилу и стала ему верной подругой на всю оставшуюся жизнь.

В 1937-м Ромм пытался сделать фильм «Пиковая дама» к столетию гибели Пушкина, но начальство не поддержало его замысел. Обиженный режиссер уехал на Киевскую киностудию, но вскоре вернулся и по поручению руководства «Мосфильма» взялся снять по сценарию Алексея Каплера в сжатые сроки картину «Ленин в Октябре», чтобы обойти конкурентов из «Ленфильма», планировавших выпустить фильмы, в которых роль Ленина должен был исполнять Максим Штраух. Картина Ромма была сделана менее чем за два месяца. Ленина в ней сыграл Борис Щукин, впервые в кино раскрывший своеобразие его индивидуальности. В фильм также в первый раз был введен плакатный образ Сталина, которого играл актер Семен Гольдштаб. Григорий Чухрай, любимый ученик Ромма, сказал: «В то время, когда другие забились в угол и молчали, он решил противопоставить Сталину Ленина. Не эпического, а такого, который жил тогда в сознании народа. Это считалось величайшей крамолой и каралось расстрелом. А Ромм отважился». Позже он признал, что образ Ленина вышел «слишком человечным», без «нравоучительного величия и слегка комедийным». Премьера с триумфом прошла в Большом театре на юбилее в честь 20-летия Октябрьской революции. Затем вышла вторая часть дилогии – «Ленин в 1918 году», которую хотели отправить на фестиваль в Канны, но помешала война. Зрители, как и автор, искренне верили этим фильмам, весьма далеким от исторической правды. Ромм был награжден орденом Ленина, получил звание заслуженного деятеля искусств и Сталинскую премию первой степени. Завершением его «Ленинианы» стали документальные ленты «Владимир Ильич Ленин» (1948) и «Живой Ленин» (1969).

Вершина довоенного творчества мастера – социально-бытовая драма «Мечта», завершенная по совместному сценарию с Евгением Габриловичем в ночь на 22 июня 1941 г. и вышедшая на экраны страны в 1943-м. Фильм рассказал о судьбах обитателей меблированных комнат с их мечтами и иллюзиями, терпящими крах. В финале – «освободительный» поход Красной армии в Западную Украину. В центре событий – мадам Скороход, хозяйка пансиона «Мечта», которую сыграла Фаина Раневская, раскрывшая жестокость и скупость героини и в то же время ее любовь к сыну. «Сочетание смешного, драматического, иронии и лиризма делает фильм примечательным явлением на советском экране. В нем, может быть, впервые удалось нащупать зерно трагикомедии», – писал С. Юткевич. А президент Рузвельт, посмотрев фильм, сказал, что это – одна из величайших в мире кинолент.

Зрелость корифея

Признанный лидер советского кино, Михаил Ромм в годы войны стал художественным руководителем Гос­управления по производству фильмов и вместе с Юлием Райзманом возглавил 3-е творческое объединение студии «Мосфильм». Прилагал все силы к выпуску патриотических картин, в 1942 г. создал первый в мире Театр-студию киноактера, был в нем режиссером и преподавателем. Война разлучила его с семьей: Елена эвакуировалась в Ташкент, Наташа оказалась в Уфе, Михаил Ильич вынужденно жил в гостинице «Москва».

Свою ненависть к нацизму он в 1944-м воплотил в кинодраме «Человек № 217» о девушке Тане, угнанной на принудительные работы в Германию (ее сыграла Е. Кузьмина). В фильме показаны немецкие обыватели, которые ограбили бежавших из страны евреев и издевались над остарбайтерами, вступившими с ними в отчаянную борьбу. За эту работу Ромм был удостоен Сталинской премии и Большой международной премии за лучшую режиссуру на кинофестивале в Каннах в 1946 г.

После войны идеологизация советского кино еще более усиливается. Учитывая конъюнктуру, Ромм в 1947 г. экранизирует пьесу К. Симонова «Русский вопрос», первым в период холодной войны создав политический фильм. В нем превозносится позиция американского журналиста Гарри Смита (В. Аксенов), который показал миролюбие советских людей вопреки заказу владельцев реакционной прессы, за что подвергся гонениям. Фильм принес Ромму третью Сталинскую премию, Международную премию мира фестиваля в Мариинских Лазнях и Главную премию – в Злине. А через три года режиссер обратился к ленте «Секретная миссия» в жанре шпионского детектива, на 20 лет предвосхитив сериал «Семнадцать мгновений весны». Содержание их во многом сходно: в канун крушения Рейха гитлеровцы ведут тайные переговоры с англо-американцами об односторонней капитуляции немецких войск на Западе, а советские разведчики стремятся сорвать их планы. Маша Глухова (Кузьмина) с честью выполняет задание, но погибает, оставив в тайнике список нацистских агентов, найденный после Победы. В картине Ромм впервые ввел образы Черчилля, Эйзенхауэра, Гитлера, широко применил дикторский текст, демонстрировал подлинные документы. На Западе фильм вызвал волну опровержений, а в СССР он стал лидером проката. Михаил Ромм получил звание народного артиста СССР и вновь стал лауреатом Госпремии.

В 1953 г. сбывается мечта режиссера: он снимает свои первые цветные фильмы – историко-биографическую дилогию «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы». Заказчик, командование Военно-морского флота, жестко контролирует постановку картин, подгоняя их под официозную имперскую концепцию. Ромму удается воссоздать панораму событий конца XVIII в.: становление Черноморского флота, выход России в Средиземное море, боевое сотрудничество Ушакова с Суворовым и Нельсоном. Заглавную роль сыграл Иван Переверзев. На кинофестивале в Виши Ромм получил диплом за лучший иностранный фильм.

Две проблемы продолжают волновать художника: фашизм как абсолютное зло и человечность как высшее проявление добра. В кинодраме «Убийство на улице Данте» (1956) он сумел показать, как идеи расового превосходства и насилия отравляют души людей. В оккупированной Франции актриса Мадлен Тибо (Е. Козырева), примкнувшая к движению Сопротивления, узнает, что ее сын Шарль (М. Козаков) стал убежденным нацистом и коллаборационистом, в конечном счете – виновником гибели матери. В фильме «Урок истории» (1957) действие перенесено в Германию после прихода к власти Гитлера, который ищет предлог для эскалации террора. Поводом становится устроенный нацистами поджог Рейхстага, виновником которого объявлен Георгий Димитров. Болгарский коммунист в судебном процессе разоблачает провокаторов, суд вынужден его оправдать. Ромм вместе с драматургом Лео Арнштамом создал ленту, убедительно демонстрировавшую циничный аморализм нацизма.

В фильме «Девять дней одного года» (1962) «коричневой чуме» противостоит нравственная чистота людей, одержимых бескорыстным поиском научной истины во благо человечества. По сюжету физик-атомщик Дмитрий Гусев (А. Баталов), исследуя пути достижения управляемого термоядерного синтеза, получает опасную дозу радиации, но вместе с другом Ильей Куликовым (И. Смоктуновский) завершает эксперименты. Любовь, дружба и честность молодых интеллектуалов выдерживают испытание на прочность. Фильм обрел жизненную достоверность благодаря консультациям академика Игоря Тамма. Прокатный успех, почетные призы кинофестивалей, дискуссии в обществе свидетельствовали, что картина стала культовым событием в киноискусстве.

А в 1963 г. М. Туровская и Ю. Хаютин принесли Ромму сценарий документального кино «Обыкновенный фашизм» (см. также «ЕП», 2020, № 12): «Они предложили мне показать не историю фашизма, а раздумье на тему человек–толпа–вождь, разговор со зрителем при помощи кинодокументов... о том, как и почему возникло это уродливое и позорнейшее явление, какими способами фашизм растлевал души, где его корни, почему это явление живо и по сей день». Ромм решил сделать картину как социально-психологический анализ сути фашизма. Режиссер и его группа в поисках нужных кадров погрузились в архивы фильмохранилищ, просматривая сотни тысяч метров трофейных лент. Снимали концлагеря и экскурсантов, скрытой камерой – сцены из жизни послевоенной молодежи и детей. Во время монтажа Ромм для усиления эмоциональной реакции применял выразительные крупные планы, стоп-кадры, повторения и контрасты. Его дикторская речь звучала проникновенно и убедительно. Он сумел языком кино показать фашизм как банальное зло в его массовом будничном проявлении.

Консультантом фильма был Эрнст Генри (Лейб Хентов) – бывший разведчик, журналист, историк, назвавший Ромма «выдающимся, первоклассным кинопублицистом», «большим и светлым человеком». Он помог фильму преодолеть цензуру, посоветовав заручиться поддержкой партаппаратчиков ЦК КПСС. Завершив работу над картиной в 1965-м, Ромм представил ее на фестивале документальных фильмов в Лейпциге, где ему был вручен высший приз «Золотой голубь», а в следующем году на Всесоюзном кинофестивале – спецприз режиссеру хроникально-документальных фильмов. Б. Стругацкий увидел в ленте антитоталитарный подтекст: «Когда на экраны страны вышел поразительный по своей разоблачительной силе фильм Ромма, я и большинство моих друзей как должное восприняли скрытый замысел режиссера – продемонстрировать страшное, безусловное, глубокое сходство между фашистским и советским режимами». Работа над «Обыкновенным фашизмом» отняла у режиссера много сил. С ним он объехал полмира, но сердце не выдержало перегрузок – в 1967-м Ромм перенес инфаркт.

Борец за справедливость

Следующим фильмом должна была стать трилогия об истории ХХ в. У Ромма были обширные планы, он много ездил, но 1 ноября 1971 г. в самом разгаре работ Михаил Ильич скончался. Позже под названием «И все-таки я верю» на экраны вышел фильм, доснятый его учениками М. Хуциевым и Э. Климовым. Заслугой педагога стала когорта выпускников ВГИКа и режиссерских курсов: Д. Асанова, Г. Данелия, С. Соловьев, А. Тарковский, Г.  Чухрай, В. Шукшин и др. Ролан Быков вспоминал: «Ромм обладал редким даром общения... Он был бесконечно любопытен и расположен к людям, обожал удивляться их рассказам и сам был изумительным рассказчиком... Он отличался поразительным бесстрашием в борьбе с несправедливостью».

Как-то Михаил Ильич признался: «Я неоднократно сталкивался с антисемитской практикой в самых разнообразных проявлениях... Быть евреем было ужасно и страшно. Каждый звонок ночью заставлял вскочить». Еще весной 1943 г. он обратился с письмом к Сталину в связи с изгнанием с Алма-Атинской киностудии евреев – режиссеров и руководителей: «Все перемещения и снятия не объяснимы никакими политическими и деловыми соображениями. А так как все снятые работники оказались евреями, а заменившие их – неевреями, то кое-кто стал объяснять это антиеврейскими тенденциями... Если даже у меня появляются такие мысли, значит, в кинематографии очень неблагополучно, особенно если вспомнить, что идет война с фашизмом, начертавшим антисемитизм на своем знамени».

В 1944-м возник проект создания «Руссфильма» с отбором кадров по этническим признакам. На собрании некий чиновник упрекнул Ромма в том, что его картины «пахнут французским духом». «Он сказал не „жидовским“, а „французским“, – вспоминал режиссер. – А я сижу, и у меня прямо от злости зубы скрипят. Когда слово дали мне, я заявил: „Что ж, раз организуется такая кинематография, в которой должны работать русские режиссеры, которые русским духом пахнут, мне, конечно, нужно искать где-нибудь место. И я спрашиваю себя: а где же будут работать авторы лучших фильмов с нерусскими именами?“». Над ним пытались устроить «суд чести», обвинив в том, что он вел с белоэмигрантом Михаилом Чеховым переписку, которая, как доказал Ромм, была инициирована сверху. Режиссера лишили занимаемых должностей. Ромм писал в ЦК КПСС: «Я не сионист, я коммунист. После 1917 г. я вообще надолго забыл, что я еврей... Мне частенько напоминали об этом разными способами и по случаю космополитизма, и при формировании моей съемочной группы, и во времена „дела врачей-убийц“». О смерти тирана он отозвался так: «Наконец, подох!.. Сознанием я понимал – слава богу, может быть, будет легче».

Речи Ромма прерывались овациями, пересказывались, ходили по рукам, вызывали гнев начальства – особенно выступление 1962 г. в ВТО: «Мы предпочитаем молчать, как будто можно забыть, что десятки наших крупнейших деятелей театра и кино были объявлены безродными космополитами. Разве можно забыть то, что в течение ряда лет чувствовал человек, когда его втаптывали в землю?! А организаторов травли даже попрекнуть не решились – сочли неделикатным». И далее мэтр поименно заклеймил титулованных мракобесов. Михаил Ильич рассказал, как отстаивал перед Хрущевым необходимость сохранения Союза кинематографистов, защищал фильмы Хуциева, скульптуры Неизвестного, стихи Евтушенко, пение Бернеса. А в 1966-м он подписал резкое письмо деятелей культуры Брежневу против реабилитации Сталина.

В Москве и в Иркутске установлены мемориальные доски в память о М. И. Ромме. В 1975 г. вышла монография М. Зака «Михаил Ромм и традиции советской кинорежиссуры». В 1985-м снят документальный фильм «Михаил Ромм. Исповедь кинорежиссера». Объединение «Киноцентр» издало его книгу «Устные рассказы», дополненную воспоминаниями близких.

 

Давид ШИМАНОВСКИЙ