На собственном горьком опыте

Каждый год на Берлинском международном кинофестивале в программе Berlinale Classics представляют очередные отреставрированные фильмы, имеющие большое значение для истории мирового кинематографа. На сей раз в этой фестивальной секции показали две картины, снятые вскоре после окончания Второй мировой войны и посвященные Холокосту.

 

Снято бывшей узницей

Первая из этих лент – «Ostatni etap» («Последний этап», 1948, Польша) Ванды Якубовской. Картина считается одним из важнейших достижений польской культуры, а в истории мирового кинематографа занимает позицию первого игрового фильма о нацистских лагерях смерти. Именно потому Якубовску нередко называют крестной кино о Холокосте. Ленту показывали в кинотеатрах 42 стран мира, в том числе в США, Франции, Норвегии, Швеции, Дании, СССР и Италии. «Последний этап» также получил покровительство ООН.

Оригинальный негатив фильма не сохранился, поэтому при реставрации использовался его дубликат, который из-за ошибки лаборатории имел сильные перепады экспозиции. Этот недочет при переводе в цифровой формат исправили. Реставраторы также обеспечили стабильность рамки, заретушировали механические повреждения кинопленки и улучшили звуковую дорожку. Подготовкой отреставрированной цифровой версии «Последнего этапа» занимался Национальный киноархив Польши в сотрудничестве с компанией Tor Film Production.

Фабула фильма такова. В концентрационный лагерь и лагерь смерти Аушвиц-Биркенау прибывает очередной поезд, в котором привезли евреев, обреченных умереть в газовых камерах. Среди них – Марта Вайс. Узнав, что эта еврейка из Варшавы хорошо говорит по-немецки, лагерное начальство решает отложить ее умерщвление и использует как переводчицу. Изо дня в день Марта сталкивается с кошмарами лагеря, где страдания и смерть – повседневные явления. Вайс становится участницей подполья, центр которого находится в лагерной больнице. Там работают заключенные разных национальностей, которые по мере возможности стараются защищать своих солагерниц от нацистского террора.

Частично это автобиографическая картина Ванды Якубовской (1907–1998), которая начала заниматься кино еще до войны. Во время немецкой оккупации она стала участницей движения Сопротивления, была арестована и в апреле 1943 г. отправлена в концлагерь Аушвиц-Биркенау. Она вышла за ворота с надписью «Arbeit macht frei» 18 января 1945 г., но это еще не была свобода. Часть заключенных решили переместить в другой лагерь, потому что к Освенциму приближалась линия Восточного фронта. На месте в основном оставили больных, стариков, детей и некоторых заключенных из числа вспомогательных рабочих. Якубовска пережила настоящий марш смерти – при 20-градусном морозе узницы шли пешком до Влодзислава, а там их погрузили в поезд, но везли в открытых вагонах без питья и горячей еды, давали только хлеб. Она вспоминала: «Мы, вероятно, замерзли бы, но на какой-то станции наш поезд проезжал мимо стоящего армейского состава, следующего на фронт. Некоторые солдаты вермахта, увидев, что с нами творится, стали бросать нам солому. Это немного помогло нам». Так Якубовска попала в Равенсбрюк – крупнейший женский концентрационный лагерь нацистов.

Она писала сценарий фильма вместе с Гердой Шнайдер на основе своих впечатлений и воспоминаний других узников концлагеря Аушвиц-Биркенау. Большинство героев фильма «Последний этап» – это собирательные образы, но у некоторых персонажей были реальные прототипы. Например, история любви и неудачного побега Марты и Тадека не выдумана. В реальности в этой ситуации оказались Мала Циметбаум (лагерный № 19880) и Эдвард Галинский (лагерный № 531).

 

Условная документальность

Съемки частично проходили в самом концлагере Аушвиц-Биркенау с использованием в качестве реквизита подлинных предметов, оставшихся после ликвидации лагеря. Помимо актеров в съемках были задействованы жители Освенцима и бывшие узники. Исполнители ролей были одеты в настоящие полосатые лагерные робы (на некоторых из них оставались следы крови), иногда даже спали на лагерных койках. Одна из актрис вспоминала: «О степени вхождения нас в свои роли свидетельствовали многочисленные синяки и ушибы, привезенные нами из Освенцима. Это был результат реалистичного решения своих задач нашими партнерами, которые играли роли представителей администрации лагеря и их помощников. Этого нельзя было избежать, поскольку фильм должен был создавать иллюзию подлинности. Наше горячее желание было такое – как можно точнее следовать исторической достоверности. Осознание того, что фильм должен стать документом безмерных страданий, дало нам силы в работе над ним». Над лентой работали не только поляки. В международной съемочной группе был и советский оператор Борис Монастырский.

С одной стороны, лента выглядит искренней попыткой по горячим следам реконструировать средствами игрового кино свидетельства преступлений нацистов и разнести весть о них по всему миру. Но к этой условной документальности подчас добавлен чрезмерный пафос, хорошо нам знакомый по советским фильмам на патриотическую и героическую тематику. Финал картины изобилует условностями и символизмом. И при всем желании следовать исторической правде это не позволяли в полной мере делать законы игрового кино того времени. Киноязык той эпохи еще не отличался радикальностью. У актрис, игравших узниц, весьма элегантные прически, они не выглядят изнеможенными от постоянного недоедания. Лагерные истязатели временами изображены с плакатной карикатурностью. Но следует учитывать, что публика в то время еще не была приучена к брутальному натурализму на киноэкране. И даже этот фильм Якубовской был по своему революционен для того этапа польского кино, которое до войны в основном тяготело к легким мелодрамам, комедиям и музыкальным фильмам.

 

Неугодный фильм

Второй лентой о Холокосте в программе Berlinale Classics этого года была «Daleká cesta» («Далекий путь», 1949, Чехословакия) Альфреда Радока (1914–1976). В этой картине, в отличие от «Последнего этапа», нет конкретных документальных привязок, хотя Радок в войну тоже перенес тяжкие испытания. Он был интернирован в трудовой лагерь и потерял в концлагерях близких родственников.

Фильм Радека обобщает пути евреев Чехословакии в нацистские лагеря смерти, используя рассказ о вымышленной еврейской семье Кауфман из Праги. Главные герои – Ханка Кауфман, успешный врач, и ее коллега по больнице чех Антонин (Тоник) Буреш. Они явно симпатизируют друг другу. После того, как Чехословакию оккупировала Германия, Тоник настаивает на скорейшей свадьбе. Но брак не спасает родителей Ханки от депортации в нацистский концентрационный лагерь Терезиенштадт. А Тоник, как муж еврейки, вынужден уйти из больницы и работать на заводе. Буреш тайно проникает в Терезиенштадт, где воочию видит, какую страшную участь уготовил евреям «новый германский порядок». Тоник узнает, что родственники его жены уже «отправлены на Восток», то есть в один из лагерей смерти – Аушвиц-Биркенау, Майданек или Треблинку.

Фильм начинается с пятиминутного блока, смонтированного из кадров документального фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли», в которых лидеры нацисткой Германии излагают свое видение устройства страны и всего мира. В дальнейшем художественное повествование не раз перемежается документальными кадрами, рифмующимися с поворотами в судьбе героев фильма.

«Далекий путь» отразил лишь часть первоначального замысла Радока и Эрика Колара, с которым режиссер вместе написал сценарий картины. Причем Колар сам был узником Терезиенштадта. Изначально творческий тандем намеревался не только отразить антисемитскую политику нацистской Германии, но и обратить внимание на многолетнюю традицию антисемитизма и антииудаизма на чешских землях. Фильм снимали в 1948 и 1949 гг. Он обязательно должен был пройти тщательную цензуру социалистической Чехословакии. Новаторский режиссерский стиль Радока и его стремление отобразить несколько уровней антисемитизма не встретили поддержки. Режиссера обвинили в формализме и использовании экспрессионизма (фильм и впрямь содержит кадры в духе немецких экспрессионистов или ранних работ Эйзенштейна и Довженко), а финал оригинальной версии «Далекого пути» был расценен как недостаточно оптимистический. Фильму закрыли широкую дрогу на экраны Чехословакии, а после того, как Радок эмигрировал в августе 1968 г., картину вообще официально запретили показывать на родине режиссера. Лента получала многочисленные положительные отзывы лишь «за бугром». «Далекий путь» вернулся в Чехословакию в 1991 г., когда состоялась телевизионная премьера фильма. И вот теперь у него начинается уже третья жизнь после тщательной реставрации и перевода в цифровой формат.

Этот номер газеты был сдан в печать еще до объявления итогов Berlinale, поэтому комментарии к ним появятся в апрельском выпуске.

 

Сергей ГАВРИЛОВ