Еврейская королева русского романса

До этого библейского возраста она не дожила, но свое столетие успела встретить триумфально. К толпам поклонников ей было не привыкать – они окружали ее с ранней молодости. А начиналось все, как обычно у еврейских вундеркинов. В Ростове-на-Дону в семье Даниила Григорьевича и Софьи Исааковны Ливиковых 7 сентября 1899 г. родилась младшая дочь Беллочка. Певица вспоминала: «Нас, детей, было пятеро: четыре сестры и брат – большая дружная семья». Родители трудились в местном театре: отец – мастером по актерским шляпам, мать – пастижёром (изготовляла накладные усы, бороды, бакенбарды, парики).

«Сколько себя помню, всегда еще ребенком что-то напевала, – рассказала Изабелла в интервью. – Уже в 12 лет заявила родителям, что буду певицей. А когда исполнилось 16, сосед-скрипач, услышав мой голос, упросил их позволить мне выступить в любительском концерте в городском парке. Я пела модный романс „По старой Калужской дороге“, и вдруг комар влетел мне в рот на высокой ноте. Я поперхнулась и убежала со сцены, решив, что это конец карьеры. Но мне дали водички, утешили, уговорили спеть заново. Зрители встретили меня аплодисментами и заставили исполнить еще две песни».

Скрипач стал убеждать родителей показать девочку специалисту. Но отец и слышать не хотел, чтобы дочь стала певицей. Сестра Анна училась в Московской консерватории по классу фортепиано и привела Изабеллу к своему профессору. Он прослушал ее и сказал: «Ей не надо ставить голос – он поставлен от природы. Сведите ее с хорошим эстрадным музыкантом, пусть выучит с ней несколько песен – и она готовая певица». Изабелла приехала с матерью в Петербург и предстала перед Алексеем Таскиным, концертмейстером Л. Собинова и Ф. Шаляпина. Он предложил ей разучить несколько романсов, в том числе «Нищую» Алябьева – Беранже.

Дебют Изабеллы под псевдонимом Юрьева состоялся в 1924 г. в кинотеатре «Колизей» на Невском проспекте и привел в восторг публику. Пела она без микрофона необычайно сильным низким контральто с широким диапазоном и поразительной красоты индивидуальным тембром. Читать ноты Изабелла так и не научилась, зато у нее оказались феноменальная музыкальная память, абсолютный слух и способность мгновенно зажигать слушателей.

Трудно было поверить, что столь уникальным голосом обладает миниатюрная девушка. Она одевалась подчеркнуто строго – в черное бархатное платье со шлейфом и длинной нитью жемчуга. Импресарио буквально атаковали Изабеллу заманчивыми предложениями, и певица согласилась выступать в ресторане «Яр». Там ее и встретил Иосиф Эпштейн – молодой юрист, поэт, управляющий театральным трестом Ленинграда, с первого взгляда влюбившийся в белокурую красавицу. Они поженились в 1925-м, Иосиф под псевдонимом Аркадьев стал ее личным администратором. Изабелла получила приглашение дать концерт в московском эстрадном театре «Эрмитаж», потом поехала с мужем на свои первые гастроли. Он всюду сопровождал и опекал любимую жену, сочинял для нее тексты песен, ставших известными шлягерами: «О любви и дружбе», «Твои письма», «Если помнишь, если любишь», «Весенняя песенка», «Первый бал» и др.

Ей посвятил Аркадьев полные оптимизма нежные строки: «Улыбнись, Маша, ласково взгляни. Жизнь чудесна наша, солнечны все дни!» За десять минут он сочинил и напел ей щемящее душу танго:

Мне сегодня так больно,

Слезы взор мой туманят.

Эти слезы невольно

Я роняю в тиши.

Сердце вдруг встрепенулось,

Так тревожно забилось...

Мой нежный друг,

Если можешь – прости.

С Иосифом Изабелла гастролировала в Париже весь 1926 г. и очаровала французскую публику. Ей предлагали выступить в популярнейшем концертном зале «Олимпия», сняться в главной роли в кино и вообще остаться во Франции, но она отказалась. Певица готовилась стать матерью, родила сына в такси. Мальчик появился на свет с врожденным пороком сердца и вскоре умер у родных в Питере. «Муж поехал на похороны, я осталась в Москве со своим горем. А через два дня вынуждена была выступать на сцене мюзик-холла на площади Маяковского. Мне сказали: все билеты проданы, публика ничего не должна знать, она пришла веселиться… И я пела, держась за стул», – вспоминала Изабелла Даниловна.

Репертуар Юрьевой состоял в основном из романсов – камерных вокальных произведений на стихи лирического характера. Этот жанр возник в Средние века у романских народов и достиг расцвета в России в XIX – начале XX в. благодаря творчеству композиторов А. Алябьева, А. Варламова, А. Гурилёва и солистов В. Паниной, А. Вяльцевой, Н. Плевицкой, А. Вертинского. Изабелла Юрьева стала достойной преемницей этой блистательной плеяды наряду с П. Лещенко, Т. Церетели, В.  Козиным. В концертных программах Юрьевой не было места «жестоким романсам» с надрывным мелодраматизмом и слезливой сентиментальностью, она была сдержанна, всячески избегала шаблонов и банальности, тем более – вульгаризмов и пошлости. В ее мастерском пении звучали светлая романтика, предельная искренность и чистота чувств, достоинство женщины, испытывающей любовную страсть и счастье жизни, горечь разлуки и трагедию измены.

Концертмейстерами певицы были виртуозы-пианисты, аранжировщики и композиторы С. Каган, Д. Ашкенази, Е. Рохлин, посвятившие ей свои опусы. Особой популярностью пользовался трогательный романс Рохлина в исполнении Юрьевой:

Ты не придешь ко мне с улыбкой

и цветами

Осенний долгий вечер коротать.

Как часто мы, того не зная сами,

Не можем наше счастье удержать.

Ты помнишь наши встречи

И вечер голубой,

Взволнованные речи,

Любимый мой, родной.

Мастер романса композитор Б. Фомин сочинял для нее хиты на слова П. Германа. Взволнованно и проникновенно исполняла она их вокальный шедевр:

Гаснет луч пурпурного заката,

Синевой окутаны кусты.

Где же ты, желанная когда-то,

Где же ты, дарившая мечты?

Только раз бывает в жизни встреча,

Только раз с судьбою рвется нить.

Только раз в холодный зимний вечер

Мне так хочется любить...

И совсем в иной, мажорной тональности, игриво и задорно напевала песенку тех же авторов:

Где ты, милый мой,

Чудесной юности герой,

Веселый Саша и дружба наша,

Приятель мой?

Саша! Ты помнишь наши встречи

В приморском парке, на берегу?

Саша! Ты помнишь теплый вечер,

Весенний вечер, каштан в цвету?!

Самыми счастливыми в памяти Юрьевой остались 1920-е гг. Наряду с романсами «Мы странно встретились», «Жалобно стонет ветер осенний», «Когда по целым дням...», «Сияла ночь» и другими певица включала в программу цыганские песни («Роща», «Валенки», «Очи черные»), стараясь бережно донести до слушателей народные интонации. В 1929-м она участвовала в вечере цыганского романса в Колонном зале Москвы. За неповторимое исполнение таборных песен блондинку Юрьеву называли «белой цыганкой». Однако на Всероссийской музыкальной конференции в 1929 г. романс был огульно признан «контр­революционным» жанром. Его и таборную песню окрестили «цыганщиной», «мещанской безвкусицей», «буржуазным атавизмом». Любовный романс причислили к «искусству ради искусства», которое «уводит в сторону от строительства социализма». Изабелла Даниловна могла бы воспевать героев труда и красноармейцев, но казенщина претила ее душе, и она на семь лет была отстранена от советской эстрады.

С 1937 г. гонения приутихли, и концерты Юрьевой вновь стали собирать полные залы. Она много гастролировала по стране и впервые за 15 лет концертирования записала романсы на пластинке, страдая от искажения своего голоса в примитивной фонографии. Порой ее вызывают в Кремль для участия в ночных концертах вместе с другими известными артистами. По слухам, Сталину нравилось исполнительское мастерство Юрьевой, и это на время уберегло ее от новых идеологических репрессий. В годы войн­­­ы она востребована как певица в составе агитбригад, дала более ста концертов в блокадном Ленинграде. Бойцы на фронте, раненые в госпиталях просили ее петь романсы мирной жизни вопреки утвержденному репертуару.

А в 1946-м после погромных партийных постановлений травля легкого жанра возобновилась. «Я почувствовала эту опалу, когда при утверждении концертов и фонозаписей цензоры и редакторы придирались к тексту и исполнительской манере, – рассказывала Юрьева. – Начальству было безразлично, что старинные романсы – высокое искусство и я вкладываю в них все сердце. Ваш голос государственный, вы не вправе распоряжаться им, как вам хочется». Актриса сопротивлялась, насколько могла, но в 1959-м вынуждена была распустить свой ансамбль. Выступала в сборных концертах, имя ее все реже появлялось на афишах, а вскоре она перестала петь с эстрады. В 1968-м сбылась мечта певицы: ей разрешили гастроли в Париже с московским мюзик-холлом. На сцене «Олимпии» она дала свой последний сольный концерт, пережив очередной звездный час.

В 1971-м Изабелла Даниловна овдовела, тяжело переживала утрату: «Мы прожили с Иосифом 46 лет, будто один день, как любовники. И он говорил мне, как в том романсе: Заинька, чем больше твоя головка седеет, тем дороже и роднее ты мне становишься». Беспомощная, одинокая, она жаловалась подруге: «Я уже старая, а когда слушаю романсы или музыку, они зажигают меня даже сейчас. Чувствую себя молодой, могу еще петь, но голос уже не тот... Естественно, это больно, обидно». До 93 лет певица не имела ни одного почетного титула, кроме тех, которыми ее именовал народ. Опомнившись, власти дали ей звание народной артистки России (1992), на площади Звезд эстрады в Москве была открыта именная звезда Изабеллы Юрьевой (1996). А на торжественном вечере, посвященном ее последнему юбилею, она пела, и ей вручили премию «Овация», орден «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени. «Сто лет – это неприлично много, но так хочется еще пожить!» – воскликнула еврейская королева русского романса.

Изабелла Даниловна Юрьева умерла 20 января 2000 г. на 101-м году жизни, похоронена на Донском кладбище.

 

Дм. СЕМЕНОВ