«Цветаева – моя сакральная тема»

Международный фестиваль «Мир русского театра», который дебютировал в Тоскане (Италия), проводился в третий раз. Как и в прошлом году, он вновь состоялся в Берлине, поскольку вошел в программу «Русских сезонов» в Германии. С 6 по 9 июня на нескольких столичных театральных площадках выступали русскоязычные труппы, которые творят за пределами России и работы которых для участия в фестивале отбирало жюри. «Мир русского театра» – независимый социально-культурный проект российского журнала «Театрал» и Некоммерческого фонда культурных и гуманитарных инициатив «Мир театрала».

Фестивальную программу составили постановки таких театров: «Диалог» (Дания, Копенгаген), «8+» (Австрия, Вена), «Лестница» (Израиль, Тель-Авив), «Русская сцена» (Германия, Берлин), «Апрелик» (Франция, Париж), «Хамелеон» (Великобритания, Лондон), «Арт-Мастер» (Финляндия, Йювяскюля), «ZERO» (Израиль, Кириат-Оно). Народная артистка России Ольга Тумайкина дала мастер-класс по актерскому мастерству и провела творческий вечер, посвященный памяти Владимира Этуша – ее педагога и партнера по сцене. В рамках фестиваля также прошел круглый стол «Русский театр – традиции и современность» при участии режиссера Театра им. Вахтангова Владимира Иванова, а театровед Ольга Ерошина выступила с лекцией «Новые лидеры российской режиссуры». Сразу после спектаклей, по горячим следам, проводились обсуждения постановок. В этих дискуссиях тон задавали главный редактор «Театрала» и президент фестиваля Валерий Яков, журналист, писатель, радио- и телеведущий Андрей Максимов, театровед, кинокритик и телеведущая Марина Райкина.

Анна Гланц-Маргулис, актриса и соосновательница израильского театра «Лестница», собиралась представить на фестивале спектакль «А мы друг для друга – тени» по мотивам произведений Марины Цветаевой. Но в последний момент выяснилось, что ее партнер по этой постановке Дмитрий Ахмадиев из Приднестровского театра драмы и комедии им. Н. С. Аронецкой (Молдова, Тирасполь) не сможет приехать в Берлин. Анне пришлось в срочном порядке делать замену. И она выступила на фестивале с моноспектаклем «Я любовь узнаю по боли», который также связан с жизнью и творчеством Цветаевой. Актриса с честью вышла из непредвиденной ситуации и сразу после высупления рассказала об особенностях «Лестницы».

 

– Анна, привычный для многих театр немыслим без эффектных декораций, множества осветительных приборов, большой труппы. А про «Лестницу» можно сказать, что это театр в портфеле, потому что для него, прежде всего, нужен литературный материал. И его нужно прочувствовать и каждый раз переживать судьбы героев постановок не просто со слезами в голосе, а со слезами на щеках, как это вы делали только что, когда были на сцене. Как возник ваш театр и в каком направлении он движется?

– Театр возник почти 11 лет назад. Мы основали его вместе с режиссером Надеждой Гринберг в 2008 г. За прошедшее время мы выпустили много спектаклей. Вся суть нашего театра в том, что мы используем для постановок литературный материал – стихи, рассказы, романы и даже мемуары. Лишь в этом году у меня вышла премьера, основанная на драматургии. Основная канва спектакля – сцена «Жена-еврейка» из пьесы «Страх и отчаяние в Третьей империи» Бертольта Брехта. Но и тут мы не обошлись без прозы, добавив в общий текст постановки брехтовскую новеллу «Аугсбургский меловой круг». Это первый случай за всю историю нашего театра, когда мы за основу спектакля взяли пьесу.

– Если поднять тему вашего актерского становления, то среди ваших учителей была София Москович, основатель и руководитель собственной школы театрального искусства, у которой учились многие известные израильские актеры театра и кино. Какую роль в вашей творческой жизни сыграла Москович?

– Софа была уникальной, интересной женщиной. К сожалению, она ушла из жизни шесть лет назад. Она очень много внимания уделяла биомеханике. Я попала в эту биомеханику как кур в ощип, поэтому я не могу сказать, что она близка моему сердцу. Тем более что у Софы было свое видение этого направления. Биомеханика вообще штука своеобразная. А у Москович была как бы вторая производная. Но тем не менее когда находишься рядом с личностью такого грандиозного масштаба, то тут, как говорится, твое это или не твое – это уже от лукавого. Я смотрела на нее просто как на гору. Как и на других мастеров, у которых я училась, – Игоря и Людмилу Мушкатиных. Их система, конечно, была мне ближе. Вот живешь на одной планете с такими людьми и понимаешь, что просто они есть, а рядом нет никого.

– Вы ощущаете, что учительские наставления пустили в вас корни?

– Да, безусловно. Особенно те знания, которые мне преподали Игорь Александрович и Людмила Георгиевна, к сожалению, тоже уже покойные. И я чувствую, что надо развивать полученные у них знания. Из нас, учившихся у них, осталось несколько человек, которые продолжают заниматься актерским делом, а кто-то уже ушел из профессии.

– Удивительно, что в репертуаре вашего театра до сих пор живет спектакль «Яблоки», поставленный 10 лет назад.

– Мы начали его репетировать с 2008 г., а выпустили в следующем году. Вместе с режиссером Надеждой Гринберг, которая ставила этот моноспектакль, мы написали сценарий, превратив рассказ Дины Рубиной «Яблоки из сада Шлицбутера» в пьесу. Эта постановка у нас идет не только на русском языке, но и на иврите, так же как и «Жду тебя. Мама». В этом спектакле, поставленном по мотивам романа «Обещание на рассвете» французского писателя Ромена Гари (см. «ЕП», 2019, № 5), я играю вместе с Евгением Губиным.

– На примере ваших спектаклей видно, что мощь высокохудожественного слова по-прежнему завораживает публику. Есть гениальные актеры, выступления которых дали понять, что у литературного театра есть будущее. Кто оказал на вас наибольшее влияние в плане представления литературных произведений на сцене?

– Таких было много. Я очень люблю Аллу Сергеевну Демидову. Мы с ней совершенно по-разному читаем Цветаеву, но это, безусловно, глыба. Безусловно, это Алиса Бруновна Фрейндлих, Сергей Юрьевич Юрский. Кстати, Игорь Александрович Мушкатин великолепно читал стихи. Я помню, как проникновенно он читал Окуджаву, Бродского.

– В репертуаре «Лестницы» немало моноспектаклей. Тут присутствует слово «моно», но сама постановка по всем параметрам должна быть стерео, то есть зрителя можно взять только объемностью мира, создаваемого на сцене. Каким образом вы этого достигаете?

– У меня есть очень близкий друг – довольно известный бард Владимир Каплер. Он как-то меня спросил: «Как тебе удается так держать публику?» Он застал меня врасплох этим вопросом, потому что я не думала об этом. И я вдруг выдала то, что у меня на душе было, не задумываясь. Я сказала: «Володя, понимаешь, надо знать, что ты делаешь на сцене и зачем ты это делаешь». Вот это для меня самое главное.

– Несомненно, что Марина Цветаева для вас кумир.

– Это моя сакральная тема.

– Тема, которой вы продолжаете заниматься всю свою творческую жизнь и будете, наверное, заниматься дальше. Вот совсем недавно в московском Доме-музее Марины Цветаевой вы играли «А мы друг для друга – тени». Я заметил, что спектакли, поставленные по мотивам произведений Цветаевой, вы очень любите давать в цветаевских местах. Расскажите, пожалуйста, об этой особенности.

– В московском Доме-музее Марины Цветаевой я вообще уже свой человек. Я там выступала, наверное, раз 20, если не ошибаюсь. Сотрудники музея меня любят и всегда ждут. И когда бы я ни появилась в Москве, они меня приглашают сыграть там тот или иной спектакль, связанный с творчеством Цветаевой, а таковых у нас три. Я могу быть проездом в Москве, когда езжу на какие-нибудь театральные фестивали, проходящие в России. И в таких случаях могу остаться в столице на пару дней. Или вот недавно мы были на театральном фестивале в Лобне, и, естественно, я на три дня заехала в Москву. Понятно, что в московском Доме-музее Марины Цветаевой я завсегдатай. Еще я выступаю в Королёве, где есть мемориальный цветаевский дом-музей, расположенный на болшевской энкавэдэшной даче, которую Цветаева и Сергей Эфрон делили с еще одной семьей. Потом всех обитателей дачи, кроме Цветаевой с сыном, арестовали. Спустя некоторое время она покинула тот дом, поскольку не могла там находиться, ей было страшно. И Цветаева стала просто снимать углы в Москве. Есть прекрасный Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых в Александрове, я там тоже бываю, но реже, чем в Москве, – просто по техническим причинам. И я еще, конечно мечтаю съездить в Елабугу, где тоже есть цветаевский музей. Но туда надо специально собираться, потратить три дня на путь из Москвы и столько же на обратную дорогу. И хотя бы неделю побыть в Елабуге.

– Кто вам помогает кроме вас самих в Израиле?

– Министерство культуры, а также Министерство алии и интеграции.

– Как устроена жизнь театра «Лестница»? Есть у вас какое-то постоянное помещение?

– Нет, мы все время арендуем площадки для выступлений. Мы еще не доросли до своей сцены. Вот у другого израильского театра – «ZERO», которым руководят Олег Родовильский и Марина Белявцева, – уже есть помещение – небольшое, но свое. Но этот театр дольше нас существует и, слава Богу, обзавелся своим домом. Я пока лишь надеюсь на такое.

– Вы замечаете, что у вас есть постоянная публика?

– Да, есть публика, которая любит нас, ходит на мои спектакли. Как раз на фестивале в Берлине мы говорили за круглым столом о том, что театральной профессией сложно заниматься в любой стране. А особенно трудно заниматься русскоязычным театром в нерусскоязычной стране. Но, как говорится, per aspera ad astra – через тернии к звездам.

Беседовал Сергей ГАВРИЛОВ